Владимир Романовский - Польское Наследство

– Пример?

– Пошел к дельцу, взял у него из польского наследства небольшую часть, пообещал вернуть – и вернул! – отметил Годрик.

На эту часть Годрик с бриттской обстоятельностью купил себе землю, построил дом, и окрестные фермеры, увидев, что дело у него спорится, тут же предложили ему своих дочерей – всех, включая даже тех, кто были уже замужем за пьяницами. Мол, если хочешь вот эту, которая замужем, так мы пьяницу зарежем, а ты на ней женишься. В германских землях высоко ценятся рабочие умение и сноровка. И Годрик женился. И Диру тоже захотелось.

Месяца четыре Дир обхаживал дочь какого-то замшелого магдебургского вельможи. Делал ей подарки, возил ее в сопровождении матроны на взморье летом, болтал глупости. Ей нравилось. Но тут ей подвернулся какой-то несусветный богач из Сицилии, веры мусульманской, черный, как сицилианская ночь. В его повозке было столько золота, что он мог купить весь Магдебург, если бы захотел. У отца девушки загорелись глаза, и Диру было отказано от дома. Дир, человек с определенными понятиями, решил с отцом не объясняться, а объясниться с самой невестой, поскольку жениться он хотел на ней, а не на ее отце. И тут его ждал удар. Девушка согласилась на переговоры.

– Он оделся во все лучшее, приготовил кольца, – рассказывал Годрик, – велел и мне принарядиться. Подъехали мы с цветами и вином к дому, и девушка к нам вышла. По своей воле, никто ее не понукал, не заставлял. Дир стоит, голову склонил, на лице восхищение. А только по секрету скажу я тебе, Хелье – я сразу понял, что это за девушка такая.

– Поясни.

– Такие девушки во всех городах и весях есть. Сложены они обычно как куклы – будто тот, кто куклу строил, решил подчеркнуть закругления, удлинить то, что и без того длинно, а лицо сделать приблизительно. Такие кругловатые щеки и глаза, нос бляшкой, и, как часто бывает у германцев, черты лица мелкие, и будто все собраны поближе к центру физиономии. Будто их туда что-то притянуло. И ум у таких девушек тоже, наверное, к центру собранный, такой … well-adjusted 13… центрический ум. И говорит она Диру…

И сказала она Диру, что толстые престарелые женихи, живущие на море илом и гнилью пахнущем, не устраивают ее, ибо у нее есть возможности и потребности, и совершенно другие запросы, и вот наконец появился человек, который ей ровня, а Диру нужно искать другое, попроще. Она не обидеть Дира желает, а объяснить ему это все. И пошла, бедрами покачивая, обратно в дом.

А Дир сел в повозку и поехал на окраину, во фрёйденхаус 14, и вместо того, чтобы провести ночь с какой-нибудь хорлой, устроил там безобразную драку, в которой его побили, поскольку он сделался неповоротлив.

К утру он очухался и вдвинулся в ближайший трактир. Годрик уехал домой – хозяйство и семья. Через неделю Дир вернулся в слотт в компании десятерых парней, и они стали хвестовать и горланить песни.

– Я, как пришел – понял, что это за компания, отвел Дира в сторону, и пытался ему втолковать. Он был пьяный, соображал плохо. Сделал большие глаза и сообщил мне по большому секрету, что все эти люди – родня его бывшей невесты, и они невесту подговорили, и вот они перепьются, а ночью он им всем отомстит чудовищно, и всех заколет, и этим спасет свое достоинство. Я остался, потому что чувствовал, что нельзя уходить, но мое присутствие не помогло, увы. Дир побушевал, пошатался по залам, и в конце концов свалился пьяный, а меня, как я ни прятался, нашли и связали. Ушлые парни были. К утру Дир проснулся, я стал его звать. Он меня развязал – вот, шрам на руке до сих пор, как он ножом орудовал, удивительно, что не ткнул меня случайно в печень – и после этого оказалось, что «родственники» эти его вынесли все, что выносилось – может, у них где-то в по соседству в сени деревьев спрятан был обоз, не знаю, но на одной повозке все это было не увезти, и даже на четырех не увезти. Украшения, серебро, резные скаммели, подсвечники, оружие, одежду – всё! С тех пор Дир в Магдебург не выезжает, а только лопает все подряд да спит. И из дому не выходит.

– Подожди, подожди, Годрик, – Хелье помотал головой. – То есть, он в здравом рассудке?

– Да.

– Ум его не помрачился?

– У него с рождения ум туманный.

– Я не об этом.

– Понимаю. Нет, не помрачился. Как был, так и есть. Дикость. Только привычки изменились, и постарел он. Ну, скоро нашим горестям конец, я это чувствую. Твое здесь появление – верный признак. Ты ведь к нам по поручению поляков пожаловал?

– Только отчасти, – сказал Хелье, которому стало стыдно.

– Ну вот видишь. Скоро прибудет польский наследник, не так ли? Убедится, что денег мало, Дир придет в чувство, я продам землю, и уедем мы в Йоркшир.

– Мало – это сколько?

– Мало – это мало. Тысяч десять золотых, возможно, наберется.

– Это не мало.

– Да, наверное. На тысячи полторы войска вполне хватит.

– А если продать слотт?

– Ее никто не купит.

– Почему?

– Ты бы купил?

– Нет.

– Ну вот, видишь.

– С наследником может получится незадача, – сказал Хелье, доверяясь Годрику.

– Почему?

– Дир ведь обещал хранить наследство ради побочного сына?

– Да.

– Наследник – законный сын.

– Он и должен быть законный.

– Ты не понял. Казимир – действительно сын Мешко, а не Святополка. А сын Святополка, скорее всего, Болеслав-младший, он уже побывал на польском троне, и его с тех пор успели убить.

Годрик уронил блюдо, которое мыл, в лохань.

– Ты уверен?

– Да. Я видел Мешко, а с Казимиром общаюсь, к моему сожалению, уже не первую неделю. Как две капли воды.

Годрик повеселел.

– Ну так, значит, и отдавать ничего не надо.

– Отдавать надо.

– Зачем?

Действительно – зачем? Купил бы на оставшееся золото Дир себе хороший, просторный дом в Киеве, по соседству с Хелье, ходили бы друг к другу, зимой ездили бы в Консталь или в Корсунь. Женился бы Дир на какой-нибудь италийке – их много развелось в Киеве, и они не такие заносчивые и спесивые, как славянки. А?

Что дороже – слово Хелье или счастье Дира? Что весомее – обещание, данное Диром Святополку, или обещание, данное Хелье Марие?

Я дам Диру денег сам! И дом ему куплю!

Не возьмет. В свое время я отказался служить под его началом, чтобы сохранить дружбу. Дир, хоть и дурной, не хуже меня понимает такие грунки.

Посоветоваться бы с Гостемилом, уж он разберет – где правда, где лицемерие, где честь, где обман. Но Гостемил, когда он тебе нужен, никогда не бывает рядом. Воспитывает друзей – принимайте, мол, решения, сами, а я потом появлюсь и скажу, что именно вы сделали неправильно.

Дир действительно проснулся через час, как и предсказывал Годрик. Вошел в кухню, посмотрел мрачно на Годрика, покривился, и сказал, —

– Пошли, Хелье. Как обещал, покажу тебе кое-что.