Сергей Тымнэтыкай - На краю Чукотки, или Московский автономный округ

— Да где угодно! Тут, в городе, их тысячи три. Интервьюируй-нехочу!

— Я настоящих ищу, понимаете? Таких, чтоб в избах жили, пасли лошадей, по-московски говорили…

— Дикарей что ли? — удивился Кэленкеу. — Да таких теперь нет. Не осталось. Все в интернатах учились, все по-чукотски шпарят. На мотоциклах ездят, про лошадей забыли.

— Значит, я зря приехала?

— Ну почему же? У нас есть прекрасный народный ансамбль. «Валенки» называется. У них там и костюмы московские, и песни на местную музыку, и спектакли. Всё на чукотском, всё понятно. А ещё краеведческий музей…

— Вы меня не так поняли, — перебила Вынтэнэ. — Я настоящих московитов ищу, не чукотизованных. Тех, что поют на московском наречии.

Кэленкеу пожал плечами.

— Ну, доченька, ежели тебе экзотика нужна — поезжай в деревню.

— Я Вам не дочка и прошу обращаться ко мне на «Вы», — Вынтэнэ не любила фамильярности.

— Ох уж эти анадырцы, — проворчал себе под нос Кэленкеу.

Вынтэнэ сделала вид, что не расслышала. Иногородние не любят анадырцев, считают их снобами. Обычный комплекс нищего по отношению к обеспеченному. А чем, как не бедностью, гордиться немолодому мужчине из провинции?

— Приехали, — буркнул Кэленкеу. — Вот она, гостиница.

Гостиница «Москва» оказалась уютной. А для провинции даже «роскошной». В каждом номере — отдельный душ и туалет. Кровати застелены аккуратно. Окна большие, со шторами. Если б ещё пейзаж за окнами заменить…

— У нас тут вчера иностранцы вселились, — по секрету сообщил швейцар.

Он говорил это так, будто иностранец — это что-то особенное. Таким тоном сообщают о приезде президента или, как минимум, эстрадной звезды.

— Туристы? — спросила Вынтэнэ.

— Что Вы?! Учёные!

— У вас тут что, наука развита?

— Ну, развита не развита, для ихней науки тут самое место.

— Что же это за ихняя наука? — съязвила Вынтэнэ.

Но швейцар не понял иронии.

— Этнография, — пояснил он. — Ездят по всему округу и московитов изучают. Они-то сами из Литвы, а для литвинов московиты — как для нас каряки.

— Литвины?

— Литвины. Мы ведь, знаете, на границе. Вон, за Ржевом уже и Литва.

Литвинов было трое — двое мужчин и молодая женщина.

«Как-то мало для экспедиции» — подумала Вынтэнэ.

Были они высокие — на голову выше среднего чукчи. Ну и, конечно же, светловолосые и голубоглазые — прямо как туземцы из детских книжек. Средний анадырец навряд ли отличил бы их от московитов или эрзанцев — о которых, впрочем, тоже ничего не знал.

Вынтэнэ подошла.

— Здравствуйте, — сказала она.

— Здравствуйте, — ответили ей. — Чем можем быть полезны госпоже?

— Вы этнографы?

— Да, мы этнографы, — ответил один из мужчин. — Из Менского университета мы приехали сюда. Нашего пребывания на Чукотке цель — исследовать малых коренных народов культуру и традиции. Например, мы работаем в проекте научном по московитов изучению.

Он говорил по-чукотски с сильным акцентом. Старательно подбирал слова — словно боялся ошибиться.

— Меня — зовут — Вынтэнэ, — нарочито медленно представилась девушка. — Я — журналистка, приехала — сюда — из — Анадыря.

— Я себя называю Уладзімір Радкевіч, — сказал мужчина. — Очень приятно мне заключить знакомство с Вами.

— Мне тоже очень приятно. Понимаете, я готовлю репортаж про московитов. Хотела встретить настоящих, нетронутых цивилизацией. А тут, в Москве, таких не осталось. Они тут все ассимилированы.

Литвины молчали.

— Возьмите меня, пожалуйста, с собой, в экспедицию, — попросила, наконец, Вынтэнэ.

— Вы, если понимаю правильно Вас, просите чтобы поехать с исследовательской группой нашей?

— Да, — сказала Вынтэнэ. — Возьмите меня, я вам не помешаю…

Литвины о чём-то заспорили на своём языке. Вынтэнэ ничего не понимала. Она чувствовала себя маленькой девочкой, вслушивающейся в разговоры взрослых.

В разговоре то и дело мелькало слово «кава».

Наконец, литвины сошлись во мнениях. Уладзімір выступил парламентёром.

— Мы в момент настоящий не ещё едем, — начал он. — Возможно случится, экспедиция наша что будет отложена. Однако не мешает нам с Вами ничего произвести желательное знакомство. Мои товарищи, и я тоже, кофе отправляемся пить сейчас. Госпожа хочет если, к нам добро пожаловать присоединиться.

«Где они чукотский-то учили?» — раздражённо подумала Вынтэнэ. И тут же стало стыдно за такие мысли. «Я ничем не лучше шовинистов из Анадыря, — подумала она. — Люди приехали из-за границы, стараются говорить по-нашему… А я не то что литвинского не знаю — я даже эскимосский толком не освоила!»

— Да, конечно же, идёмте! — согласилась анадырка.

— Знакомиться желательно теперь уже, — сказал Уладзімір. — Это Хрысьціна Луцкевіч аспирантка наша есть…

— Знакомство приятное, — сказала Хрысьціна.

— А вот доктор Вінцук Варонка, — продолжал Уладзімір.

— Приятно знакомиться очень с госпожой, — кивнул головой доктор Варонка.

— А гэта — пані Вынтэнэ з Анадыра, — произнёс Уладзімір на непонятном языке.

Вінцук и Хрысьціна улыбнулись.

Общение получилось странноватым. Вынтэнэ не знала литвинского, литвины плохо владели чукотским. Говорили они медленно и со страшным акцентом. Фразы получались экзотические, малопонятные. То и дело, собеседники переходили на своё наречие. Разговор прерывался долгими паузами.

Вынтэнэ показалось, что Хрысьціна и Вінцук её разглядывают. Словно оценивают. То и дело, эти двое обменивались взглядами и едва заметными улыбками. Уладзімір, казалось, не замечал этой «беседы». Из всех трёх, говорил, в основном, он.

— Среди Москвы окрестностей много памятников есть эпохи былой, — рассказывал он Вынтэнэ. — Очень интересные среди них находятся. Если вспомнить, например, Кремль.

— Что-что вспомнить? — переспросила Вынтэнэ.

— Кремль.

— Что это такое?

— Есть Кремль древняя московитская… фартэцыя. Як сказаць «фартэцыя» па-чукоцку? — спросил Уладзімір у товарищей.

— Крепость, — перевёл Вінцук. — Говорит Уладзь — Кремль московская крепость древняя, рядом находится совершенно. Мы завтра в это направление намереваемся идти исследований для.

— А разве у московитов были крепости? — удивилась Вынтэнэ. — Я читала, что они жили в избах.

— Изба — крестьянина-московита обиталище есть, — пояснил Уладзімір. — Московит-обеспеченный жил в «палатах», так сказать. Крепость защитой была для того и для этого.

— Я, почему-то думала, что московиты были примитивным народом. Ну, до прихода чукчей.

Собеседники переглянулись.

— Чукоцкі нацыяналізм, — вздохнула Хрысьціна.

Вынтэнэ поняла, что сказала что-то не то.

— Скуль ёй ведаць гісторыю? — сказал Уладзімір.