Георгий Турьянский - Марки. Филателистическая повесть. Книга 2

— Позвольте, — переспросил я. — Как же так вышло, что впервые о нём узнали в тысяча девятьсот пятьдесят девятом году из переписи, а марку выпустили уже в тысяча девятьсот пятьдесят шестом?

— А это вы у составителей энциклопедии спросите, — закрыл книгу Попов. — При помощи генерала вам предстоит проникнуть в тайну и пронюхать, правда ли, будто почтенный Махмуд Багир оглы никогда не врал, как не врала энциклопедия.

Перед тем, как отправить меня к Эйвазову, Александр Степанович провёл со мной долгий инструктаж. Самым важным оказались сведения, почерпнутые не из энциклопедии, а из филателистических справочников. Оказалось, марка долгожителя Эйвазова — совершенно удивительная. Их, то есть, марок с изображением Эйвазова, две. Марки похожи, как две капли воды. Но на одной написано «Эйвазов Махмуд Багир оглы», а на второй «Эйвазов Мухамед Багиир оглы». Наконец, очередь дошла до Большого филателистического словаря. В статье говорилось, что в тысяча девятьсот пятьдесят шестом году вышла рядовая марка с текстом «148-ми летний колхозник Эйвазов Мухамед Багир оглы». Когда марка уже вышла из типографии, сообщили об ошибке. Долгожителя зовут Махмудом, а не Мухамедом. Как быть? Решили неверную марку изъять, а выпустить новую с текстом «148 летний колхозник Эйвазов Махмуд Багир оглы». Так и без того знаменитый Эйвазов стал самым знаменитым азербайджанцем среди филателистов. Вот только марка с Мухамедом теперь в нашем альбоме на другой странице, вместе с марками «Московское метро» и «Столицы Союзных республик». Выходит, Мухамед далеко пошёл, живёт в столице и не показывается у нас.

План Александр Степанович разработал следующий. Меня выдают за друга московского Мухамеда и уговаривают поселить в доме— Эйвазов же заговорщик? — переспросил я. — Как же мне к нему в дом идти?

— Не думаю, что он с ними, — чуть приподнял плечи Попов. — Слишком уж стар для заговора.

Я посмотрел на Попова. Тот отвел глаза.

— Придется рискнуть. У нас нет другого способа проникнуть в банду, Алексей Максимович.

Решили старику Эйвазову хорошо заплатит, а начнёт упираться — придётся разговаривать с Май-Маевским, чтобы внедрил меня в организацию, или «банду», как зовёт её Попов. Я веду себя скрытно, ничем не выдаю себя, наблюдаю за стариком и членами террористической группы, особенно за Чан Кай Ши. Будет возможность записать — записываю, но лучше запоминать и сообщать при случае Попову устно. Александр Степанович снимет жильё по-соседству.

Мы расстались с Поповым уже за полночь. Попов спал крепко — его характер мне прекрасно знаком. Сам я всё ворочался в постели и обдумывал предстоящее испытание. В моих снах, давно обратил я внимание, всё складывается много хуже, чем в действительности. Уснуть удалось только под утро.

Наскоро позавтракав, мы отправились в путь. Марка со стариком была совсем близко. Сколько раз я проходил мимо неё, не обращая внимания. Теперь доведётся познакомиться поближе. Вот и рамка, секунда — и… мы в Азербайджане. Талышский район, высокогорье.

Май-Маевский в своих показаниях, которые я предварительно проштудировал, отметил, что Эйвазов неважно слышит. Мы подошли к дому, поднялись по ступенькам и постучали. Долго никто не открывал.

— Глухой дед, — сказал мне Попов. — Бейте в дверь сильнее!

Наконец вышел Эйвазов. Александр Степанович начал было разговаривать с ним на повышенных тонах, стоя на крыльце, поскольку в дом нас не звали.

— Салям алейкум.

— Валейкум ассалям, почтенный, — поклонился Попов. — Мы от вашего родственника Мухамеда. Вот, я и вместе со мной его московский друг, Горький. Товарищ Горький.

— Рот Фронт, — показал я правую руку. — Нельзя ли у вас снять комнату?

Дед с удивлением смотрел на нас и лишь качал головой. Пускать нас на порог он не хотел и загородил дверь.

Мы собрались уходить. Попов, которому надоел весь этот спектакль, спустился в сад первым и направился к забору. Я семенил следом.

— Пойдёмте разыскивать Май-Маевского, — буркнул Попов.

Как вдруг Эйвазов выбежал вслед за нами и, потрясая кулаками, злобно что-то прокричал и скрылся в саду.

— Полюбуйтесь, это ваш «рот фронт» так подействовал, — Александр Степанович кивнул на сад.

— Я неправильно себя вёл? — не понял я.

— Если бы правильно, чего б он так взъярился? Недооценили мы старика. Не с той стороны зашли. Диспозиция наша проигрышная, сказал бы ваш друг Май-Маевский.

К счастью, не успели мы подойти к калитке, как к нам вышла в обтёртой и заношенной одёжке старушка. С головы до пят она была одета в чёрное. Она очень бойко изъяснялась по-русски. Старушка принялась размахивать руками и что-то показывать, и впоследствии оказалась семидесятилетней внучкой долгожителя. Внучка жила с дедушкой в одном доме. Попов объяснял ей, кто мы такие и зачем пришли. Всё это время я стоял поодаль у калитки, прикрывая путь возможного отступления для профессора и готовясь отразить нападение коварного старика. Наконец Попов замахал рукой: нас пригласили войти.

Мы сидели одни на кухне, пока внучка пошла за Махмудом Багир оглы.

— Мы с вами полные идиоты, — поднял глаза к небу Попов.

— Это я уже понял.

— Для Эйвазова нет на свете никого, хуже его двойника. Внучка мне рассказала. Эйвазов Первый и Эйвазов Второй — каждый считает себя настоящим. Мы-то с вами могли бы и догадаться. Вначале оба Эйвазова просто ссорились. Потом Мухамед решил делать карьеру, переехал в Москву и поступил в Высшую Партийную Школу. А наш с вами Махмуд чуть не сел в лагерь. Очень редко они встречаются в альбоме. Можете себе представить эти встречи. Внучка весьма красочно их описала: «Старый маразматик, — кричит на брата москвич Мухамед, — посмотри вокруг, не смеши виноградные косточки! На дворе 1956-й год. Много ли проку в упрямстве, горный козёл?» «Заткнись, вонючий сапог, — отвечает Махмуд, — Аллах велик, хотя излишне терпелив. Убирайся в свою Москву, коровья лепёшка». Уже очень давно Мухамед не появлялся в родном селе. Поговаривают, что он метит на место секретаря местного ЦК. И тут мы с вами сваливаемся на голову — якобы «друзья» Мухамеда.

Наконец внучка опять объявилась. Вместе с ней пришёл дед. Глядел он из-под шапки по-прежнему недобро, левая рука перебирала чёрные косточки, нанизанные на нитку.

— Дедушка думал, вы от безбожника пришли. Выселять станете, — объяснила старушка-внучка, разговаривая так быстро, что мне едва удавалось разбирать пояснения. — Дедушку три раза хотели выселить: во время русско-персидской войны 1828-го года, при большевиках в 1926 и последний раз в 1937-м.

— Мы собственно не совсем от московского Мухамеда, а сами по себе, — принялся оправдываться Попов.