Наталья Болдырева - У обелиска (сборник)

Она еще и маг?!

– Господин штабс-капитан, – обратился к нему Езерский, застывший возле двери, которая уже ходила ходуном от ударов. – Помогите отбиться, Елене подсобите! Маг она, да сил у нее маловато. А у вас-то куда больше должно быть, коли сюда пробились. Германцы лезут, черти, словно им перцу на хвост насыпали!

«Кажется, они так и не поняли, что умерли, – потрясенно подумал Порошин. – И нас принимают за таких же, как они сами, русских солдат, обороняющих, «действуя по обстоятельствам», последние рубежи».

Он схватил за руку надувшуюся помощницу, которая кое-как завязала вокруг талии шинель, и поставил ее рядом с сестрой милосердия.

– Поможешь! – твердо сказал он. – Пока я разбираюсь, что тут за атака и не наш ли это прорыв буйствует…

Идея эта пришла ему в голову внезапно. Они с Синичкой направили энергию от взорвавшейся «крышки» в свернутое пространство посмертия, однако взрыв затянул мага с помощницей в «пузырь». Почему? Да потому, что «пузырь» этот словно пробка застрял на границе меж миром мертвых и живых. И все удары по тонкому посмертному пространству, которые наносил сейчас немецкий памятник-оберег, все связки, все некромагические заклятия – все это упиралось в «пузырь».

Вот и выходило, что между грандиозной «атакой мертвецов», задуманной как последний рубеж германской обороны, и живыми солдатами на земле стояли только семеро давно погибших русских. А теперь еще и Порошин с Лидочкой.

«И ведь наверняка немецкие маги этот «пузырь» видели, – с неожиданной яростью подумал посмертник, глядя, как прогибаются под ударами извне толстые доски дверного полотна. – Видели и нарочно подогнали поближе к этому своему некромагическому фугасу, чтобы предохранитель поставить, на тот случай, если прорыв начнется случайно. Мало ли по какой причине может произойти возмущение фона… Да вряд ли они рассчитывали, что «пузырь» станет так упорно сопротивляться. То, что было внутри «пузыря», их, конечно, не интересовало».

– Ваше благородие! – тихо сказала сестра милосердия и вскинула на него огромные светлые глаза, под которыми залегли мертвенные тени. – Ваше благородие… Вы же нас выведете? Мочи нет больше тут сидеть. Хоть бы уж и в атаку пойти, пусть на штыки, только чтоб отсюда. На воздух, на солнце… Ночь больно длинная выдалась. Когда кончится…

«Она маг, – сообразил Порошин, – и потому острей других чувствует и эту мглу, и этот холод, и время, которое для других здесь едва ощутимо».

– Выведем, – неожиданно ответила за него Синичка. – Выведем обязательно!

То ли прочувствовала, каково было этим людям томиться здесь так долго, то ли просто решила поддержать – но Порошин был ей благодарен. Хотя вывести отсюда подпоручика Езерского с его маленьким отрядом можно было лишь в одну сторону, да и то неизвестно, дойдут ли – даже на Серой Дороге тонкой материи человеческих душ требовался некоторый запас энергии. А у этих-то, тридцать лет свою энергию тративших, чтоб существовать в «пузыре», а потом – чтоб сдерживать натиск снаружи, откуда у них силы? Все потратили.

– Ну, с богом, братцы! – сказал Езерский и перекрестился. Остальные перекрестились тоже, и один из казаков, помоложе, чем-то похожий на круглолицего шутника-сержанта Седых, с усилием поднял из гнезд засов и сразу отскочил в сторону.

Дверь распахнулась, с силой ударившись о стену блиндажа. В проем ворвались клубы ледяного серого тумана, а вместе с ним – смутные крики и вражеские солдаты. Маг видел серые шинели, тускло блестевшие клинки, медные пятна германских имперских касок и темные – фашистских. Здесь, на границе двух пространств, души вновь обретали подобие материального прижизненного тела, как и призраки в «пузыре» – а за их спинами клубился непроглядный мрак.

– Пли! – скомандовал Езерский, и мимо плеча Порошина просвистел жгут настоящего пламени – впрочем, нет, чистой силы. Ударил в проем, смел атакующих, опалил доски. На одном из косяков еще мгновение трепетал живой оранжевый язычок…

Зато в блиндаже мгновенно похолодало, на бревнах едва изморозь не выступила. Силу здесь можно было взять только лишь из самого «пузыря» – приближая таким образом неизбежный его конец. А вместе с ним – и всех тех, кто был внутри.

Порошин оглянулся – Синичка и Елена стояли, держась за руки. Обе бледные, сосредоточенные. Вдвоем, надо полагать, ударили они куда эффективней, чем измученная Елена в одиночку. Только вот для следующего такого же удара силу будет не так легко собрать. Да и лопнет «пузырь», не выдержит нагрузки…

– Руби! – крикнул Езерский и первым нанес удар сунувшемуся в проем немцу.

Казаки рубились умело – не давая противнику проникнуть внутрь и в то же время не мешая друг другу. Порошин старался не обращать внимания на яростный звон клинков, на недоуменные взгляды, которые бросали на него воины. Он пока не сражался. Он лихорадочно прощупывал и оценивал сталкивавшиеся здесь и сейчас потоки магии – это было его главное дело, так и только так он мог предотвратить прорыв мертвых наружу и – вдруг получится? – помочь запертым в «пузыре» своим.

Неважные были дела, совсем неважные. Существовать «пузырю» оставалось совсем недолго. Если бездействовать – продолбит его некромагия немецкого оберега, а тех, кто внутри – разорвет. Пока прорыв наружу не случился, противостоять атакам проще – да только откуда силу взять? Разве… из самого «пузыря»?

Он на пробу прикоснулся к содрогающимся стенкам, почувствовал биение текущей в них магии – магии, державшей «пузырь» в том виде, в каком он был. Вытянул силу – совсем немного. Пожалуй, если ударить простым «жгутом» с утяжелением основной формулы, то эффект в тонком мире будет куда заметней, чем в материальном.

– Ложись! – крикнул Порошин и швырнул свернутой в «жгут» силой в проем. Атакующих смело, словно их и не было. Только по-прежнему плыли в проем клочья лежавшей где-то рядом Серой Дороги.

– Закрывай! – скомандовал подпоручик. Дверь захлопнулась, и казаки взгромоздили засов на место.

Все остались целы, и после боя казалось даже, что в блиндаже потеплело. Но на самом деле это была лишь иллюзия. И времени, и сил у обороняющихся стало меньше.

– Эк вы ударили, господин штабс-капитан! – Езерский восхищенно покрутил головой, убирая саблю в ножны. На клинке потеки вражеской крови исчезали сами собой, на глазах. Подпоручик этого не замечал. – Ежели б вы раньше к нам пробились, мы б давно германцев отогнали и отсюда ушли.

– Не вышло раньше, – сознался Порошин. «И то в последний момент успел», – подумалось ему. Если б не саданул чистой силой из «крышки» прямиком в Вернадского – Юнга – призраки в «пузыре» были бы обречены. Да и сейчас… не так много у них шансов пережить эту ночь. Как и у самого Порошина.