Андрей Валентинов - Дезертир

— Вы? — гражданин д'Энваль удивленно моргнул. — Что-нибудь слу… Что-то с Юлией?!

Вид у индейца был весьма забавный, и я поспешил успокоить бедного парня:

— Я не всегда несу несчастья. На этот раз просто зашел в гости. Приглашали?

Гражданин д'Энваль моргнул еще раз, после чего надел на нос очки и облегченно вздохнул:

— О друг мой! О-о! Несчастия последних дней слишком тяжким грузом легли на мою израненную душу! Простите меня! Простите — и прошу в мою скромную обитель.

Услыхав знакомый тон, я понял, что с израненной душой молодого человека все в полном порядке, и охотно проследовал в «обитель», где, впрочем, скромностью и не пахло. Это я понял сразу, поскольку дверь мне отворил лакей в богатой ливрее, что в наше время по карману далеко не всем драматургам.

Да, гражданин д'Энваль определенно не бедствовал. В комнате, куда мы попали, я первым делом заметил огромный кофейник чистого серебра, так непохожий на ведерко, в котором варила кофе гражданка Тома. Кофейник окружали чашки китайского фарфора с затейливыми драконами. На большом фарфоровом же блюде красовались пирожные.

Я оказался не единственным гостем. В большом вольтеровском кресле восседал крепкого вида мужчина с густой шевелюрой странного черно-рыжего оттенка и с такой же бородой. В одной руке он держал пирожное, в другой — огромное павлинье перо, которым время от времени делал пометки на лежавшем прямо между чашек листке бумаги.

— Вижу, скромная трапеза в разгаре? — заметил я, присаживаясь рядом.

«— Э-э-э, — явно растерялся индеец. — Ну такое У меня не каждый день, конечно… Просто сегодня…

В общем, прошу знакомиться… Это мой друг, шевалье… э-э-э… гражданин Люсон, а это…

— Д'Иол, — широкая лапища взметнулась над столом. — Что пишете, гражданин? Комедии, драмы, трагедии?

— А что лучше? — осторожно поинтересовался я.

— Только не трагедии, — бородач вновь уткнулся в бумаги. — Трагедии сейчас не смотрят. Комедии смотрят, но комедию труднее продать…

— Гражданин Д'Иол — известный… — нерешительно начал индеец, но здоровяк махнул рукой:

— Альфонс, не отвлекайся! А вы, гражданин Люсон, ознакомьтесь…

Сказано это было таким тоном, слово мне предстояло ознакомиться с ордером на арест. Но дело ограничилось всего лишь визитной карточкой упомянутого гражданина д'Иола, оказавшегося драматургом и владельцем литературного агентства со странным названием «Второй клин». Вслед за визитной карточкой последовал пустой бланк договора, отпечатанный в типографии.

— Напишете — приносите! — сурово добавил Д'Иол. — А ты, Альфонс, смотри! Срок ставим полугодовой с расторжением договора в случае отказа в постановке. А этот пункт вообще не годится. Что значит:

«Администрация вправе вносить изменения в пьесу»? Они тебе такое там внесут! Значит, добавляем: «С письменного согласия автора»…

Я решил не мешать. Похоже, бородач свое дело знал. Вскоре я убедился, что под пером д'Иола договор начинает приобретать совершенно непробиваемый вид.

— И в следующий раз ничего без меня не подписывай! — мрачно добавил бородач. — Понял? Индеец покорно кивнул.

— А твою последнюю вещь пристроим в «Фейдо»… Нет, сделаем лучше — предложим одновременно в «Фейдо» и в Театр Нации и поглядим, кто заплатит больше. Та-а-ак, надо будет организовать пару рецензий в «Театральной газете»… Гражданин Люсон, а вы бы не взялись за драму?

Сраженный его напором, я со стыдом признал, что не имею должного таланта, равно как и опыта.

— При чем здесь талант? — поразился Д'Иол. — Это у Корнеля талант! Нужна драма в трех действиях, лучше всего без всякой политики. Театр Дорианкура с руками оторвет. Они недавно открылись, сидят без репертуара… Ладно, подумайте, но не очень долго. Все, Альфонс, я пошел, мне еще работать… Гражданин Люсон, мой адрес на карточке, заходите. Кстати, можете написать комедию, но не очень большую, акта на два. Пристроим в театр Ладзари.

Гость с шумом исчез, индеец поспешил следом, а я решил проявить инициативу и, найдя чистую чашку, занялся кофейником. За этим важным занятием меня и застал гражданин д'Энваль.

— О, друг мой! О-о! — воскликнул он, всплеснув руками. — Я даже не догадался предложить вам кофе…

— Но вы были заняты, — улыбнулся я.

— Да! Меня хотели здорово провести с договором в Театре Юных Патриотов, но гражданин Д'Иол вовремя разоблачил их умысел…

— Гнусный умысел, — не удержался я — Гнусный и преступный!

— О-о, да! Но благодаря гражданину д'Иолу… Ах, что за человек! Поверите ли, друг мой, без него я бы пропал!

— А он и сам пишет? — поинтересовался я. Ответом был изумленный взгляд.

— Помилуйте! Кто же не знает д'Иола! За последний год он написал одиннадцать… нет, двенадцать пьес! Вы разве не смотрели «Двух Геркулесов»?

Пришлось признаться в полном своем невежестве. Индеец принялся горячо рассказывать о новой драме плодовитого драматурга со странным названием «Моисей учиняет иск», а я еле удержался, чтобы не улыбнуться. Странно, совсем близко идет война, «адские колонны» Россиньоля жгут деревни, «синие» и «белые» сцепились в смертельной схватке на полях Шампани горит непокорный Тулон. А еще ближе — тут, прямо под окнами, людей целыми «связками» волокут на площадь Революции. И в то же время… А может, так и должно быть? Может, и хорошо, что в этом безумии все еще пишутся пьесы, авторы спорят с издателями…

— А что вы сейчас пишете? — поинтересовался я.

— Увы… — индеец вздохнул, — то, что я пишу, даже гражданин д'Иол не пристроит… Я пишу пьесу «Сен-Дени».

Знакомое название удивило. Сен-Дени — королевское аббатство, усыпальница владык Франции!

— Вы, наверно, знаете, гражданин Люсон, что два месяца назад Конвент постановил уничтожить все памятники деспотизма. В том числе и королевские могилы.

Я кивнул. Да, это я помнил…

— В Сен-Дени приехал гражданин Жавог, собрал рабочих… А дальше…

Он оглянулся, словно под столом мог прятаться сам гражданин Вадье.

— Я не выдумал это! О-о! Мне рассказывали… Когда вскрыли могилу Генриха IV и вытащили его тело, один негодяй ударил Короля по лицу. И ночью Король встал, дабы покарать нечестивца!

Внезапно я поверил. Мертвый Король, тот, кто когда-то спас Францию, встает, чтобы отомстить за поруганную страну…

— Это, конечно, не поставят… — вновь вздохнул индеец, — но…

— Поставят! — не выдержал я. — Обязательно поставят! И, надеюсь, очень скоро…

Наши глаза встретились, и д'Энваль виновато улыбнулся:

— Нет-нет! Я не это имел в виду! Я вовсе не хотел писать о политике. Меня привлек сюжет — Сила, неведомая, но грозная…

Парень испугался. Знай, какой документ спрятан у меня в кармане, он испугался бы еще не так. Похоже, и драматургам не удавалось забыть, в каком городе и в какой стране они живут.