Алексей Шепелёв - Другая Грань. Часть 1. Гости Вейтары

— В былое время я бы ответил тебе, что нечек магии не обучают, но теперь… Если мы встретимся с тобой после того, как ты справишься с этими делами — можем обсудить этот вопрос. С тобой, — маг повернулся к Балису, — кстати, тоже. Считай, что мое предложение остается в силе.

— Буду об этом помнить, — серьезно ответил капитан.

— Что ж, я пойду к себе, завтра рано вставать в дорогу, — произнес маг, поднимаясь с тюфяка. — И вот еще что. Хорошая бумага этому верзиле надежно решит все проблемы. А этот мальчишка, — указательный палец был направлен на Женьку, — этот мальчишка обречен при первой же проверке. И никакая бумага ему не поможет.

Откинув полог, чародей покинул хижину.

— Бред, — повторил Гаяускас, едва прикрывавшая выход шкура опустилась за спиной мага. — Ерунда какая-то. Какие там нелюди. Он ошибся.

— Не так всё просто, — вздохнул черный эльф. — Кое в чем он, несомненно, прав. Магическая природа у тебя и вправду сильнее, чем она должна быть у обычного человека. Но его объяснение — не единственно возможное.

— Ты, кажется, называл себя слабым волшебником, — желчно заметил Йеми. — А теперь ставишь под сомнения слова архимага.

— Не всё просто, — повторил Наромарт. — То, что увидел архимаг, я сомнению не подвергаю. Но вот его объяснение… Ты же сам слышал, что многие разделы магии в Море под запретом. В такой ситуации наука становится однобокой, объясняя многие явления не так, как нужно это сделать на самом деле, а на основе того, что разрешено. Я же изучал магию по книгам, авторам которых не запрещали проводить никаких исследований. И, кроме того, не забывай, что я знал магию с самого рождения и умел кое-что делать, не будучи магом. Смотри.

Перед тёмным эльфом вдруг вспыхнуло несколько маленьких огоньков.

— Шаровая молния, — испуганно вскрикнул Нижниченко. — Не двигайтесь, она может взорваться.

Балис, Йеми и Сашка испуганно подались назад, и только Женька, уже видевший огоньки во время спасения жертв Цураба Зуратели, остался спокоен.

— Ничего не взорвется, Мирон, — успокоил спутников эльф. — Эти маленькие огоньки подчиняются моей воле так же верно, как пальцы на моей руке. И управляются они силами магии.

Огоньки плавно описали круг вокруг головы целителя и погасли.

— Вы видели — мне не понадобилось колдовать, чтобы создавать их и управлять ими. Магия заключена в моей природе так же естественно, как…

Он на мгновение запнулся, подыскивая подходящее сравнение, и тут взгляд Наромарта упал на лежащий в миске кусок рыбы.

— …как в природе рыбы заключены плавники и плавательный пузырь. Иным существам нужно предпринимать специальные усилия для того, чтобы плавать, рыба же с этим рождается и живёт не задумываясь над тем, почему она плавает.

— Рыбы думать не умеют, — хмуро заявил Женька.

— Не следует считать разум только своей привилегией, — парировал эльф. — Я не встречал мыслящих рыб, но не вижу причин, по которым они не могли бы существовать.

— Но мы отвлеклись, — напомнил Гаяускас. — Ты говоришь, что этот старик прав?

— Он прав в том, что заметил твою повышенную чувствительность к магии. Она сильно превышает человеческую. Наверное, только самые одаренные люди-волшебники имеют настолько магически развитую природу.

— Послушай, я уже говорил, что в моем мире нет ни магии, ни магов.

— Возможно. Не стану спорить. Но в этом мире магия есть, и твоя природа к ней очень расположена. Это факт, с которым тебе придётся смириться.

— А может, это связано с тем, что мы были на Дороге? Там мы и стали такими магическими?

— Сомнительно. Мирон тоже был на Дороге. А Саша там был намного дольше вас обоих. Но в них архимаг не заметил ничего необычного. И я тоже ничего не замечаю.

— Ну, тогда я не знаю…

— И я тоже не знаю. Но причины могут быть самые разные. Самое простое — это случайность. Для того, чтобы у ребенка были высокие магические способности, совершенно необязательно, чтобы они были у именно у родителей. Вполне возможно, что магический дар был у твоих далеких предков. Очень далеких. Старик прав, уже во втором поколении дар ослабевает. Но он не исчезает, а как бы засыпает и может проснуться у отдалённого потомка.

Нижниченко усмехнулся.

— С ума сойти. Скажи мне кто-то, что буду слушать лекцию эльфа по лженауке генетике…

— Ты считаешь, что я говорю неправду?

— Конечно, нет. Извини, я не хотел тебя обидеть, просто в нашем мире одно время эта наука была под запретом. Объясняли, как ты говоришь, не так, как нужно, а так, как разрешено. Столько глупостей от имени науки натворили, ужас…

Женька с интересом слушал пояснения Нижниченко. Генетиком был его отец. Мальчишка не очень интересовался его работой, но знал, что этот раздел биологии изучает наследственность. Возникла эта наука не так давно, наверное, меньше ста лет назад. А вот про то, что её считали «лженаукой» — об этом он слышал в первый раз. И вообще, непонятно, как можно настоящую науку считать лженаукой. Ведь научные опыты всегда можно проверить и убедиться в их правильности.

— Хорошо, — прервал разгорающийся спор Гаяускас, — в далеких предков с магическими способностями я поверить готов.

— Вот и отлично, большего и не надо. Тебе же не предлагают срочно отправится в ученики к этому архимагу, — ответил Наромарт.

По мнению Йеми — ответил излишне быстро. Впрочем, остальные ничего подозрительного в поведении эльфа не заметили.

— Но есть ещё один вопрос: Женя. С ним-то что? — продолжила капитан.

— Я же говорил, что Женя — болен. И его болезнь отчасти имеет именно магический характер.

— И это — всё? — хмуро поинтересовался Йеми.

— Это — всё.

— Ты уверен, что не хочешь сказать нам больше?

— Уверен. Зачем тебе знать больше, Йеми? Ты же не целитель.

— Хорошо, я — не целитель. Но отец Огустин умеет врачевать не только души, но и тела. Может, ты поговоришь с ним?

— Может быть. Если я, как врач, посчитаю нужным с кем-то посоветоваться, то я обязательно сделаю это. Но пока я отвечаю за его здоровье, все решения принимаю я и только я.

— Отвечаешь? Перед кем?

— Перед самим Женей и перед своей совестью.

Повисла напряженная пауза.

— Так, друзья, давайте-ка успокоимся, — негромко, но твёрдо произнёс Нижниченко. — Мы не так давно знаем друг друга, но вместе мы прошли через серьезные испытания. Вообще-то, я обязан вам своей жизнью и никогда этого не забуду. И что, теперь у нас есть причина друг другу не доверять? Только потому, что какой-то прохожий архимаг что-то там разглядел? Может, стоит больше верить тому, что мы видели своими глазами?

— Но если во мне и Жене есть что-то подозрительное, то надо…

— Надо, — прервал Мирон. — И обязательно что-нибудь придумаем. Но сейчас мы это обсуждать не станем — слишком у нас напряжены нервы. Передохнем день-другой, всё равно Огустин сказал, что раньше, чем через два дня моя нога не будет нормально работать.