Алексей Шепелёв - Другая Грань. Часть 2. Дети Вейтары

— Спасибо, Йеми, но ты сам знаешь, что лучше то оружие, к которому привык. К тому же этот кинжал, — морпех вынул кортик, — у меня тоже не простой.

Кагманец кивнул.

— А источник света тебе пригодится? — поинтересовался Наромарт.

— Было бы не плохо. Из-за туч темень, хоть глаза выколи, а уж под водой и того хуже. Вот только возиться с ним мне будет некогда, руки для другого понадобятся.

— Не нужно будет возиться. Я наложу чары на клинок твоего кинжала. Пока он в ножнах — света не будет видно. Достанешь — засветится.

— Серьезно? Это было бы очень кстати.

Да, если всё так и будет, то придётся признать за магией свои преимущества перед технологиями конца двадцатого века.

— Только имей ввиду, эффект заклятья длится не слишком долго. Я наложу его перед тем, как ты выйдешь из каюты.

— Хорошо, только я уже почти готов.

Действительно, ему оставалось только снять одежду и закрепить на голенях ножны с оружием. Справа — «универсала», слева — кортик. Хоть он и волшебный, а всё же в бою универсальный нож сподручнее.

— Ну что, где твои чары?

— Достань кинжал из ножен.

Саркастически хмыкнув, морпех выполнил просьбу эльфа. Тот сделал короткое движение рукой — и клинок вспыхнул неярким оранжевым цветом.

— Неплохо. Не обожгёт?

— Не беспокойся.

Любопытство взяло верх, отставной капитан опасливо прикоснулся пальцем к клинку, ощутил привычный холодок стали. Нет, всё-таки есть от магии польза.

Балис убрал клинок обратно в ножны, и свет пропал, будто его и не было. Наромарт сделал всё как обещал, не то, что земные "маги".

— А перстень тебе лучше не снимать, — посоветовал эльф.

Гаяускас на мгновение задумался.

— Неудобно. Да и прищемить палец можно. Лучше, пусть полежит здесь.

— Как знаешь…

Пассажиры вышли на палубу. Кроме ранее покинувших каюту, там стояли капитан, Керкховен и двое матросов. Ещё по два вахтенных маячили на юте и на баке. Разумеется, Бастен не собирался позволить всей команде глазеть на водолаза. Конечно, такое увидишь не часто, но дисциплина есть дисциплина.

— Удачи, ольмарец. Помоги тебе серый капитан Руи.

— Удача не помешает. А что до серого капитана… лишь бы не мешал.

Бастен неодобрительно покачал головой, но ничего не сказал. Серый капитан пользовался среди моряков огромным почтением, и отзыв водолаза смахивал на богохульство. С другой стороны, кумир матросов и капитанов не очень походил на нынешних богов Вейтары и не требовал от своих почитателей ритуальных восхвалений. В общем, пусть ольмарец свои отношения с Руи улаживает сам, Бастен им не жрец и не посредник.

— Слышь, Бинокль, возвращайся быстрее, — тщательно скрывая волнение в голосе, на русском произнёс Мирон.

Уже перелезший через фальшборт, Гаяускас усмехнулся.

— Не переживай, Павлиныч! У Флота не бывает проблем, у Флота бывают только боевые задачи. Выполним, не впервой!

И он подмигнул с надеждой глядящим на него спутникам.

Сашка серьёзно кивнул в ответ. Так уходили в разведку или в рейд шкуровцы: без лишних эмоций, без страха и без напускной бравады. Так когда-то уходил в разведку и он сам. Жаль, что сейчас он ни чем не может помочь Балису Валдисовичу.

Питра Аббьятю раздевался прямо на палубе.

У уроженца Кервины за годы, проведённые среди пиратов, выработался целый ритуал. Сначала он расстелил плащ, затем сбросил на него рубаху. Поставил рядом кожаные башмаки. А потом, оставшись в одних широких полотняных штанах, присел на уголок плаща, скрестив ноги, закрыл глаза и погрузился в свои думы.

Может, Аббьятю молился Келю, Ирлу или какому иному богу. Может, просто вспоминал что-то приятное. Кто знает. Волшебников на судне Тротто никогда не водилось, псиоников — тем паче. А вот водолаз имелся, причём, хороший водолаз. И та добыча, которые пираты за эти годы заполучили благодаря его искусству, заставляла закрывать глаза на его небольшие странности. Подумаешь, сидит с закрытыми и глазами и отрешенным видом. Может, оно так надо?

Зрелище, правда, не из тех, что доставляют удовольствие. Ничего героического во внешности Аббьятю не было: уже немолодой лысоватый мужик, с сильно поседевшими на висках, плечах и груди волосами, длинным унылым лицом и глубоко запавшими глазницами. Ни ростом, ни телосложением водолаз богатыря не напоминал. Разве что длинный косой шрам через правый бок говорил о том, что его жизнь протекала далеко не мирно и спокойно. Оно конечно, шрамы мужчину украшают, но не одними же шрамами.

Очнувшись от транса, Питра поднялся на ноги. Слышно было, как щелкнули колени.

— Пора, пожалуй.

— Главное, постарайся прирезать этого проклятого мага, покарай его Кель, — на всякий случай напомнил капитан.

— Как получится, — угрюмо ответил водолаз. Он потянулся, по жилистому телу снова пробежал сухой хруст.

— Помоги тебе Кель и серый капитан Руи, — с чувством произнёс Тротто.

— Лучше пожелай удачи. А что до серого капитана… лишь бы не мешал.

Кто-кто из стоящих позади капитанов пиратов негромко заржал. Серый капитан, говорят, парень свой, он поймёт.

Аббьятю проверил, надёжно ли закреплены на кожаном поясе ножны, свободно ли выходит из них тесак, повертел оружие в руке.

— Может, возьмёшь мой кинжал? — предложил Тротто. — Он лучше, ты знаешь.

— Спасибо, капитан, но ты сам знаешь, что лучше то оружие, к которому привык, — серьёзно ответил водолаз. — К тому же этот тесак у меня тоже не простой.

Пиратский капитан кивнул. Тесак водолаза был выкован из чёрной бронзы и служил своему хозяину верой и правдой уже не первый год.

Питра, наконец, закончил проверку снаряжения и перелез через фальшборт, где уже давно был закреплен верёвочный трап.

— Слышь, нырец, возвращайся целым, — напутствовал приятеля на дорогу один из вахтенных матросов, плававших с Тротто боги помнят с каких времён.

Водолаз подмигнул в ответ.

— Не переживай, Даф, я обязательно вернусь. Ты слишком часто проигрываешь мне свою порцию жженого вина, чтобы я отказался от такого удовольствия.

И голова Аббьятю скрылась за фальшбортом. Несколько секунд спустя тихий всплеск сказал пиратом о том, что их друг скрылся под водой. Тротто и двое вахтенных подошли к борту. Насколько можно было видеть в темноте, на поверхности воды не было видно никаких следов.

— Как же он в такой темнотище видит? — с удивлением и восхищением в голосе поинтересовался молодой матрос, тот самый, что посмеялся над фамильярным отзывом водолаза о покровителе моряков и боге плутней.

— А чего ему не видеть? Зря что ли у него волшебное ожерелье на шее висит? — усмехнулся в бороду Даф.

Старый пират ошибался. Волшебная цепь тут была не при чём. Питра отлично видел в темноте с самого рождения, не иначе, как в предках у парня был кто-то из нечек. Правда, сам Аббьятю выяснить причину своего таланта не слишком стремился и никому про него не рассказывал: отцы-инквизиторы в Кервине, как и в других местах, были гораздо больше известны крутым нравом и жестокими расправами, чем мудростью и справедливостью. Искать правду вышло бы себе дороже.