Франсин Тун - Дочь ведьмы [litres]

В груди у нее все сжимается. Она пытается вдохнуть. Кровь капает прямо в ведро, которое отец поставил специально для того, чтобы собрать воду. Пахнет железом. Лужица крови образуется в верхней части морозильной камеры, и цвет у нее не просто темный, а даже черный. Лорен тут же без оглядки выбегает оттуда. А когда закрывает глаза, то сразу же видит перед собой женщину – ту самую, которая оберегает ее. Усевшись в продавленном кресле, она целый час тупо смотрит по телевизору итальянское кулинарное шоу. В конце титров она понимает, что за окном уже темно. Она пишет своему отцу эсэмэску: «Где ты? Я дома».

На другом канале транслируют телевикторину, но Лорен не удается ответить правильно ни на один из вопросов.

– В каком городе есть мост Вздохов? – спрашивает ведущий.

– В Глазго, – монотонно произносит Лорен.

– Позвольте мне еще раз повторить. В каком городе находится мост Вздохов?

– В Глазго, – отвечает участник шоу.

– На самом деле правильный ответ – в Венеции. Сожалею, но сегодня вечером вы отправляетесь домой.

Лорен оставляет телевизор включенным и поджаривает себе кусочек хлеба в тостере. Она пытается вообразить, чем может быть занят ее отец, но в голову лезут только нелепые мысли.

Она снимает увесистую трубку бакелитового телефона и звонит Кирсти. Та, обрадовавшись, приглашает ее на ужин. Оказывается, она только что приготовила спагетти.

– А я как раз смотрела передачу про спагетти, – говорит Лорен.

– Я тоже, – отвечает Кирсти. – Так у меня и возникла идея, что приготовить на ужин. Так ты не знаешь, где твой папа?

– Нет.

Испачканный клетчатый ковер чем-то пахнет. Но это придает интерьеру «Черной лошади» свой особый, неповторимый шарм. Окна заведения круглый год закрыты. На полке за стойкой бара красуется светящийся Санта-Клаус. Он всегда здесь. На каменной стене, сложенной насухо, развешаны в тиковых рамочках шотландские пословицы. У входа надписи вроде «Густого дыма твоему дымоходу!» или «Долго не пропадай», написанные размашистым каллиграфическим почерком.

– Привет, Хэмиш, – говорит Найл, усаживаясь за стойку бара.

– Найл? – улыбается Хэмиш. – Как дела, приятель?

– Найл! – Из-за барного холодильника встает Диана и наклоняется к нему через стол.

Ей здесь платят вроде бы лишь за то, чтобы она собирала бокалы, но известно, что она хочет стать полноценной официанткой. Хэмиш иногда шутит, что она слишком торопится вырасти. Диана говорит, что это потому, что ей постоянно нужны деньги.

– Как дела? – спрашивает она.

– Да как обычно! Что новенького? – Он косится на Хэмиша. – Мне бокальчик «Теннентса».

Найл устраивается на мягком угловом диване, потягивая свое пиво. Он пьет большими глотками и вытирает пену со рта обтрепанным рукавом. Кожа на костяшках пальцев потрескалась, а на тыльной стороне обеих ладоней выступили вены. Он выглядит как тридцатипятилетний мужчина с преждевременно поседевшими волосами. Интересно, насколько он старше той же Дианы? И вообще, учится ли она еще в школе?

– Как поживает твоя мать? – спрашивает он ее, возвращаясь к Хэмишу за очередной пинтой пива.

– Быстро ты прикончил первую, – говорит Диана, и он улыбается, надеясь, что улыбка у него по-прежнему очаровательная. Если он вообще еще способен очаровать девушку. Интересно, Катриона считает его хоть сколько-нибудь привлекательным мужчиной?

Диана замечает его взгляд и поднимает голову.

– Видела на днях твою дочь. В доме у Анн-Мари. Такая милашка.

Новость застает Найла врасплох.

– И не говори. – Он откашливается. – Еще столько же, пожалуйста, – говорит он, пересаживаясь на обитый кожей стул. Хэмиш молча наливает напиток. В углу светится игральный автомат. – Тихое здесь у вас местечко, правда? – говорит он и осушает половину бокала. Хэмиш отрывает взгляд от разложенной на столе газеты и кивает.

– Хороший денек? – В баре появляется еще один посетитель, и Найл узнает Алана Мэкки. На нем темно-зеленый джемпер и твидовые брюки.

– Бывали и получше, – отвечает Найл, не отрывая взгляда от своего бокала. – Как сам? Давненько тебя не видел. – Он косится на колонку «Дорогая Дейрдре», которую читает Хэмиш.

– У тебя, значит, бывали деньки и получше, говоришь? Выпей со мной виски, – говорит Алан. – Угощаю. – Он поднимает небольшой кувшин с водой. – Да, еще два. Ему нужно. Двойной.

– Нет, не могу…

– Сможешь-сможешь, – хрипло усмехается Алан. – Слушай, – обращается он к Хэмишу, – а кто будет играть в эту пятницу?

– Сэнди Росс со своими ребятами.

– Могу я какое-то время не слышать этого имени?! – бормочет Найл.

– Что-что? Я-то думала, ты один из них, – говорит Диана из угла, разбрызгивая воду на стеклянную столешницу и вытирая тряпочкой.

– В принципе, так. – Он рассеянно вытягивает руку вперед, сжимая кулак.

– Ну ладно. Держите, джентльмены. – Хэмиш пододвигает два бокала к Найлу и Алану.

– Твое здоровье.

– Большое спасибо. – Найла начинает тошнить при виде виски, но из приличия приходится поддержать компанию. Сделав глоток, он представляет себя здесь лет через двадцать, когда, как и Алан, будет беседовать с кем-нибудь помоложе. Кстати, Лорен будет почти столько же, сколько ему сейчас. Может быть, к тому времени уже обзаведется собственным семейством, почему нет? Правда, сейчас это кажется таким же несбыточным, как и то, что он может однажды стать президентом Соединенных Штатов.

– Всякий раз спрашиваю тебя об этом, – говорит Алан, – но все же: как дела у Лорен, как ты?

Он медлит с ответом. Своими вопросами Алан всегда пытается вывести его на эмоции…

– Да с ней вроде все в порядке, – отвечает Найл. – Я работаю, как обычно.

– Помню, как потерял свою Мойру, – задумчиво говорит Алан. И сокрушенно качает головой. – Надеюсь, ты не в обиде, что я так говорю, но ведь на самом деле с этим невозможно смириться… ну, как говорят, ты так и не смирился с этим.

Найл смотрит в глаза Алану и не может отделаться от мысли, что бывший учитель физкультуры сильно постарел, его волосы стали совсем белыми. Найл вспоминает о том, что сказал ему Сэнди про Алана и девочек из школы.

– В этом смысле я ее не потерял, – хрипло отвечает Найл. – Она… ну, ты знаешь… мы можем еще услышать о ней.

Алан кивает, поднимая руку в знак того, что наговорил лишнего.

– Извини, мне просто не терпелось спросить. Вот и решил проверить, как ты держишься.

Хэмиш включает музыку, фолк-рок, тем самым подавая знак, что вечер начался. Найл молча допивает пиво и вспоминает, как под аккомпанемент его гитары пела Кристина, каким кристально чистым был ее голос. Мелодия невольно заставляет его вспомнить ее серьги с перьями, ее руки, которые парили в воздухе, совершая таинственный обряд очищения. Она всегда чистила и очищала души. Однажды он попросил ее «очистить» кухню, и она сделала вид, что хочет дать ему пощечину. Но это была просто шутка…