Франсин Тун - Дочь ведьмы [litres]

– Ее объявили в розыск.

– Ах, да. Я слышал. Мне очень жаль. – Найл сочувственно поджимает губы. – И спасибо вам за то, что нашли мою дочь, – бормочет он.

– Это не мы, сэр. Ее нашла некая Диана Армстронг, а потом, кажется, ее привезли к Вейри Грант.

Конечно, он и так все знает. Крейг позвонил ему и сказал, что отвез Лорен в школу. Ему так хотелось бы высыпаться и стать наконец хорошим отцом…

– Что касается Анн-Мари, то, насколько понимаем, вчера вечером, когда она пропала, вы ее подвозили. Верно?

Выходит, они знают.

– Так и было.

– Вы заранее планировали ее подвезти?

– Нет… Я… Вовсе нет… Просто наткнулся на нее в магазине.

– В каком именно?

– В «Спаре».

Ему становится тошно.

– Вы как-то выбиты из колеи нынешним утром, не так ли? – замечает другой полисмен, слегка приподнимая бровь. Он маленького роста, рыжеволосый, с веснушчатой кожей. Найл задается вопросом, не сын ли это человека, на которого он когда-то работал…

– Да нет, – отвечает Найл. – Хотя… да, ведь и в самом деле я про это забыл. Только проснулся… Вспоминаются отдельные фрагменты. Конечно, иногда память меня все же подводит. А нынче она… как решето. – Он даже не пытается улыбнуться.

– Так-так, – продолжает маленький полисмен и старательно записывает что-то в блокнот.

Найл не помнит их имен, но подозревает, что они ему не верят. Ему не хочется чувствовать себя загнанным в угол, как зверь, попавший в капкан.

– Да, – продолжает лысый. – И что же?

– Ну так вот. Я отвез ее домой. К родителям.

У него ровный, будничный голос. Он пытается сохранять спокойствие, но паника все равно нарастает.

– Вчера вечером родители ее не видели.

Найл шумно выдыхает.

– Ну мне-то, собственно, добавить нечего.

– Спасибо вам, Найл. И все же, насколько это в ваших силах, пожалуйста, расскажите нам поподробнее, что же произошло прошлым вечером.

– Мне очень жаль. Не могли бы вы напомнить мне ваши имена, офицеры?

Лысый мужчина коротко переглядывается со своим коллегой и говорит:

– Офицер Кэмерон.

– Офицер Кэмерон, – повторяет Найл, кивая.

– Офицер Моррисон, – говорит рыжеволосый.

– Офицер Моррисон. Офицер Кэмерон. Спасибо. Что ж, я был в «Спаре».

– Да-да.

– И она тоже была там. Анн-Мари.

– А где именно вы ее увидели?

– В отделе с напитками.

– Вы про спиртные напитки? – недоуменно спрашивает Кэмерон. Он бросает взгляд на своего коллегу, который пишет в блокноте.

– Да.

– Вы ведь в курсе, что она несовершеннолетняя?

– Конечно. Я вовсе не ожидал ее там увидеть. Сначала я не обратил на нее внимания.

Разговор обрывается, и рыжеволосый полисмен записывает что-то еще в свой блокнот.

– И что же вы покупали?

– По-моему, она пыталась купить вино.

– А вы сами что́ там покупали?

– Кое-что из еды и несколько бутылок.

Он кивает и пишет.

– Несколько бутылок. Если вы не против, то разрешите уточнить, Найл? Это вы купили ей алкоголь?

– Нет, что вы! Я, наоборот, сказал ей, что она слишком молода для таких покупок. Хотя в наши дни дети слишком рано взрослеют. – Он облизывает губы. Почему у него такой виноватый голос, даже когда он говорит правду? – Простите.

– Хорошо, – говорит рыжеволосый полисмен, Найл успел уже забыть его имя.

Он смотрит на свои руки и слышит скрип карандаша. Он слегка отодвигает стул назад.

– Итак, – продолжает Моррисон или Кэмерон, – вы отвезли ее обратно.

– Нет, погодите! Извиняюсь. Сейчас я помню уже более отчетливо. Когда я предложил подвезти ее, она сказала, что ее заберет отец. Ну, я ушел, оставил ее в магазине. Не знаю, был ли у нее в рюкзаке алкоголь. В магазине она была одна. А потом я встретил ее на автобусной остановке. И все-таки подвез.

– Значит, вы не знаете, покупала ли она алкоголь?

– Да-да, совершенно верно, не знаю.

– Окей. А во что она была одета?

– Не помню. Кажется, во что-то темное. Теперь ее волосы покороче. А-а! Кажется, она была в шапочке. – Он проводит рукой по голове. – Под ней волосы были не видны.

– Угу. А что же это была за шапочка?

Когда Найл пытается мысленно вернуться назад, в события злополучного вечера, в памяти сплошные провалы. Анн-Мари пропала. Провал, пустота…

– Обыкновенная, шерстяная.

– Сейчас мы прочесываем лес. Давайте-ка теперь о вас. Какие у вас отношения с Анн-Мари?

– Отношения? Что вы имеете в виду? – Комната как будто качается у него перед глазами.

– Ну, опишите ваши отношения с Анн-Мари.

– Она… она дочь моего соседа. – Он снова пытается выглядеть уверенным, убедительным, разумным.

– Окей. А вы часто с ней виделись?

– Нет. – Он отворачивается к окну, как будто именно оттуда должно прийти спасение.

– Когда вы видели ее в последний раз? До встречи в супермаркете.

– Мы виделись только в «Спаре». Больше не помню. Может быть, летом.

– Сами же говорите: она дочь вашего соседа! Неужели вы так редко видитесь?

– Она ведь учится в Эдинбурге. Погодите! В последний раз я видел ее, когда она присматривала за моей дочерью, Лорен, и потом Анн-Мари отвела ее к себе. В тот вечер я играл на концерте.

– А когда Анн-Мари приходила посидеть с вашей дочерью?

Глаза обоих полисменов прикованы к нему и не дают его собственному взгляду блуждать по сторонам.

– Как-то вечером, – говорит Найл.

– Поточнее, пожалуйста.

– Могу ошибаться, но, кажется, это было в прошлый вторник. – Он почесывает себе предплечье.

– Итак, вернемся к прошлому вечеру, когда она села в вашу машину. Что было дальше?

– Ничего. Я подбросил ее домой.

– Так вы видели ее родителей?

Найл чувствует их нетерпение.

– Нет.

Он и в самом деле не очень хорошо помнит всю цепь событий. Машину он вроде бы остановил немного раньше, чем следовало…

Найл рассказывает, что помнит, все время задаваясь вопросом, как полисмены оценят его ответы. Они бесстрастно благодарят его за то, что он уделил им время, а когда дверь за ними закрывается, он вдруг явственно вспоминает, что не довез Анн-Мари до дома. А вот и тот самый поворот. Он помнит, как в зеркале заднего вида исчезла ее куртка. Снова накосячил… Он подходит к буфету и наливает себе порцию водки, потом еще одну…

Раньше, когда Кристина жила в этом доме, его друзья, будучи в изрядном подпитии, шептали ему наедине, что она не в своем уме. Она носила странную, яркую одежду, постоянно перекрашивала волосы в разные невероятные цвета. Носила серебряные кольца в ушах. Пирсинг в носу. Она выглядела как пришелица со звездолета «Энтерпрайз». Некоторым друзьям она нравилась, и он это знал… Они явно думали, что Кристина из тех, кто вытворяет фокусы в постели.

Когда она исчезла, он вытатуировал себе на левой стороне груди слово «Навсегда». В последние годы приятели часто говорили ему, что нужно, мол, двигаться дальше, найти себе кого-нибудь. Он отвечал: «А зачем, кому я нужен?» И они оставляли его в покое. А ведь и в самом деле, кому? Ну уж точно не доктору Катрионе, решил он, уставший от постоянного чувства вины. Она к нему даже не приближается, о чем еще говорить…