К. Александр - Собирательница [litres]

Я села. Ванесса не двигалась. Я потянулась. Тишина.

Я уже хотела лечь и поспать ещё, но услышала, как мама хозяйничает на кухне. А когда мои друзья в Чикаго оставались у нас на ночь, мама всегда делала на завтрак шоколадные блинчики. Такое нельзя пропустить.

Я слегка потрясла Ванессу. Она не шевелилась. Я попыталась ещё раз и окликнула её. Снова тишина. Кожа подруги была холодной. Она дышала, но я всё равно испугалась.

Наконец, я потрясла Ванессу посильнее и чуть ли не выкрикнула её имя. Я ожидала, что она вскочит и завизжит – я бы именно так и сделала. Она открыла глаза, как будто её аккуратно разбудили после дневного сна.

Странно.

– Доброе утро, – поздоровалась она и тут же встала – сна ни в одном глазу. Очень странно.

Мы пошли в ванную, почистили зубы, а затем спустились завтракать. Я угадала: мама сделала шоколадные блинчики. Анна уже сидела за столом и играла с мишкой. Бабушки Джеанни не было ни на кухне, ни на заднем дворе. Наверное, ещё спала. Я почувствовала вину за то, что вчера обрадовалась её отсутствию. Может, ей правда очень плохо?

Мама подала нам блинчики. Чувство вины отступило.

Ванесса снова задавала вопросы. Мама с удовольствием отвечала на них, так что всё утро мы болтали о Чикаго и шоу, которые там видели. Ещё мама рассказывала о поисках работы и прогнозах, на сколько мы здесь. Я внимательно прислушалась.

– И сколько же мы здесь пробудем?

Мама до этого не говорила ничего конкретного.

– Не знаю, – наконец сказала она.

– Почему? – непринуждённо спросила Ванесса.

– Зависит от того, сколько ещё протянет мама. И смогу ли я найти работу в Чикаго. – Она замолчала, затем продолжила: – Ну, или здесь.

У меня челюсть отвисла. Она сказала это так, будто действительно планировала остаться здесь не до конца школьного года, а вообще навсегда. Представить не могу, чтобы это её осчастливило. Она раньше работала в крупной инвестиционной компании и утверждала, что ей там нравится. А здесь ловить нечего. Уверена, дело только в бабушке.

Я посмотрела на Ванессу. Она посмотрела на меня. Мы точно подумали об одном и том же.

С одной стороны, мы были рады, что проведём вместе больше времени.

С другой – мы были здесь словно в клетке.

Бабушка спустилась после завтрака.

Мы с Ванессой качались на качелях на заднем дворе, а мама с Анной убирались в доме. Анна вряд ли хотела помогать маме, но та её заставила.

Я знала, что пришла бабушка, ещё до того, как открылась дверь. Ванесса внезапно перестала качаться и застыла так же, как во сне. Я повернулась и посмотрела на бабушку. Она замерла. В одной руке у неё была трость, в другой – чай.

– Как… как… – Бабушка запиналась. – Тебе нельзя быть здесь. Ей нельзя…

Ванесса очнулась. Она перевела взгляд с бабушки на меня и вскочила.

– Мне пора.

– Нет, подожди, – попыталась остановить её я, – всё хорошо.

– Я… – Она осеклась.

Бабушка уронила стакан. Он упал на крыльцо и разбился. Я подпрыгнула от неожиданности.

– Как ты… – всё повторяла бабушка. Моё внимание переключилось на Ванессу. Она уже бежала, не к дому, а прямо в лес.

– Ванесса! – позвала я, но она не остановилась и не оглянулась.

Я глядела ей вслед. Я знала, что Ванесса бежит домой, но она напоминала дикого зверька, спасающегося от хищника.

Я повернулась к бабушке. Я разрывалась между желанием закричать из-за того, что она напугала мою подругу, и узнать, что случилось.

Мне не удалось ни то ни другое.

– Это происходит снова, – сказала бабушка едва слышно.

И упала на землю.

Мы собрались в бабушкиной комнате. Доктор что-то объясняла маме. Анна замерла в изножье кровати, крепко прижав к себе мишку.

Я нервно наблюдала за бабушкой. Доктор уверяла, что всё будет в порядке: она просто потеряла сознание и ничего не сломала, отделалась синяками.

– Ей нужно много отдыхать и пить, – сказала доктор. – Если что, я живу на другом конце улицы.

Она взяла сумку, собрала медицинские принадлежности и ушла.

Никогда раньше не видела, чтобы врач приходил к кому-то на дом. Это утешало, хотя меня беспокоило, что поблизости нет больших больниц. Я задумалась о том, где тёте Ванессы сделали операцию на колене.

Тут же вспомнилось, как подруга убежала. Жаль, нельзя было позвонить ей и узнать, что произошло. Её поступок просто выбил меня из колеи. Не знаю, на кого я злилась больше: на бабушку за запугивание или на подругу за бегство. А может, и на себя за то, что вообще позволила этому случиться. Я же знала, что приглашать сюда друзей – плохая идея.

Да весь этот городок – плохая идея.

Мама взяла меня за плечо и вывела из комнаты. Я осознала, что плачу.

– Дорогая, что такое? – спросила она.

Я открыла было рот, но не могла же я сказать ей правду. Что чувствую себя виноватой в бабушкином падении. Что меня бесит жизнь здесь и я готова убежать. Что Ванесса – моя единственная подруга, которая, наверное, теперь уже и не будет со мной разговаривать.

Я виновата во всём. Но в то же время ни в чём.

Я заревела отчаяннее. Мама прижала меня к себе, погладила по волосам.

– Мне жаль, что приходится через это проходить, дорогая. Но с бабушкой всё будет в порядке. Обещаю, всё будет хорошо.

Я понимала, что это ложь.

В тот день я не могла ни на чём сосредоточиться.

Анна всё утро играла на заднем дворе, а я убиралась в спальне. Больше, кроме уроков, заняться было нечем, а их я точно не хотела делать. Уборка напомнила мне о том, что Ванесса оставалась на ночь. Жаль, у меня нет других друзей. Жаль, со старыми друзьями нет связи. Я бы пригласила их сюда, но они бы не поехали. Они веселятся дома. И их можно понять. Я бы тоже сюда ни за что не приехала, будь у меня выбор.

К концу уборки мне стало так жалко саму себя, что я чуть не собралась идти в лес. Найду Ванессу или заблужусь.

Я понимала, что это плохая идея. И я всё ещё расстраивалась, что она вот так убежала. Она даже сумку забыла. Возьму завтра с собой в школу. Надеюсь, она не откажется со мной разговаривать.

Я немного посидела на кровати, уставившись в окно. Анна играла на улице и радовалась жизни. Не знаю, как у неё это получалось, но она выглядела почти счастливой. Мне бы так. Может, почитать? Здесь у меня не было книг, в которые хотелось погрузиться с головой. Кабельное телевидение пока не подключили, а привезённые из Чикаго фильмы я посмотрела уже раз по десять.

Эх. Если так будет каждые выходные, я умру от скуки.

В конце концов я поднялась с кровати и вышла из комнаты. Мама убиралась. Я вспомнила, что скоро обед и пора перекусить.

Проходя мимо бабушкиной комнаты, я услышала кашель и остановилась. Я хотела расспросить бабушку о том, почему она так странно повела себя с Ванессой. Правда, я боялась, что от разговоров ей станет хуже.