Михаил Парфенов - Голоса из подвала [litres]

«Надо возвращаться», – подумала она и прошла еще пару метров вглубь. Кусты почти сомкнулись, преграждая путь, от запаха ее начало подташнивать.

«Домой!» – приказала она себе, но не остановилась.

Окутанная ароматом, она двигалась почти автоматически, глаза стали закатываться, ноздри жадно ловили воздух. Ласковый шепот донесся из мрака.

«Иди… иди…» – шелестели розы.

«Настя будет меня искать», – сонно подумала Лера, делая очередной шаг по черному покрывалу. Стекло сорвалось с потолка и глухо упало позади. Наваждение развеялось. Лера изумленно захлопала ресницами. Голова гудела, ком тошноты стоял в горле.

Развернувшись на каблуках, она быстро покинула оранжерею. Облака черных цветов покачивались за спиной.

«Разве садовые розы не завяли бы без участия человека?» – размышляла она, лежа в кровати. – Разве долгие русские зимы не убили бы их? И почему неприродный черный цвет не выродился у новых поколений?»

Она задавала себе много вопросов, но тщательно избегала вопроса о том, действительно ли слышала в оранжерее шепот.

Запах роз проник в спальню через открытое окно. Она не поленилась встать и запереть ставни.

Камышев, агент по продаже недвижимости, приятный интеллигентный мужчина лет пятидесяти, жил в квартале от Томилиных. В пятницу он заглянул к ним, чтобы узнать, не требуется ли помощь.

Лера сказала, что помощь нужна лишь в поедании свежеиспеченных бисквитных пирожных, и Камышев с радостью согласился. За столом Лера спросила его про пустующий дом.

– Там уже двадцать лет никто не живет! – вздохнул гость. – Раньше я пытался продать его, но теперь пол в доме совсем провалился, и у меня не хватает наглости предлагать клиентам такую нору.

– Вы, наверное, единственный честный агент по продаже недвижимости, – заметила Лера.

– И самый бедный, – добавил Камышев.

– Так что насчет предыдущих жильцов? – не дала Лера сменить тему.

– Молодая женщина, Катя Салмина. Не местная, откуда-то из Сибири, что ли. Люди так к ней и не привыкли. Не любили ее, знаете ли.

– Были причины?

– Ага. Женщинам она не нравилась из-за красоты. Столько лет прошло, но я, как сейчас, помню ее черные волосы и большие карие глаза. Такая не может не нравиться мужчинам, но мужчины ее тоже недолюбливали. Недоступная, знаете ли. Ухажеры зря тратили энергию, Катя никого к себе не подпускала. Любила только цветы.

– Черные розы?

Камышев удивленно расширил глаза:

– Откуда вы?..

Настя как раз доела свою порцию и убежала играть во двор, оставив взрослых наедине. Лера в общих чертах рассказала про оранжерею.

– Так розы до сих пор растут? Странно. Что ж, Катя вложила в них столько любви, что, наверное, хватит еще на полвека.

– Почему она переехала?

– Кто сказал, что переехала? Она пропала, так вот. Пропала без вести в середине девяностых.

– Где ты это взяла? – Лера вырвала из рук дочери букет цветов.

Настя, обиженная реакцией матери, всхлипнула:

– На соседском участке! Я хотела сделать тебе подарок.

Лере стало стыдно за свой гнев, и она обняла девочку:

– Спасибо, солнышко, мне очень приятно. Но я прошу тебя больше никогда не ходить в ту оранжерею.

– Она же совсем рядом!

– Настюш, послушай меня. Это опасно. Там везде осколки. Ты могла порезаться!

– Прости, мам. Я больше не буду.

– Клянешься?

– Клянусь.

Настя убежала во двор, а Лера склонилась над букетом. Охапка черных роз. Длинные неровные стебли с изумрудными листьями, бутоны-переростки, темно-лиловые снаружи, почти багровые в сердцевине.

– Никакие они не черные, – сказала Лера, – в розах нет черного пигмента. Просто темный оттенок. Вполне симпатичные цветочки.

Она подняла букет и ойкнула от боли. Шип проколол палец. Капля крови упала на бархатный лепесток.

Лера спала беспокойно, ворочалась и постанывала. В приснившемся кошмаре она брела по оранжерее и кусты тянули к ней свои ожившие ветки, бутоны поворачивали ей вслед карие головки. Настойчивый шепот манил в недра пропахшей разложением темноты, туда, где свет луны, проникающий сквозь арочный потолок, высвечивал одинокую фигуру. Это был женский силуэт, окруженный армией черных цветов.

Лера проснулась в холодном поту. Стояла ночь, в комнате сладко пахло розами. В полумраке она различила букет на прикроватном столике. Бутоны показались глазами чудовища. Лера натянула на голову одеяло.

– Обычные цветы, – прошептала она и вдруг подумала, что не знает их количества, но почему-то уверена, что оно четное.

Утром она с брезгливостью обнаружила, что листья, стебли, бутоны и цветки покрылись мучнистой белой пудрой. Грибок оставлял на пальцах липкую пыльцу, и она выбросила букет в мусорную корзину. Запах преследовал ее целый день, отвлекая от домашних хлопот. Настя про букет не вспомнила, но в понедельник ошарашила маму картинкой, которую нарисовала в своем блокноте. На рисунке была женщина в длинном черном платье. Вместо головы у нее был бутон розы.

– Кто это? – как можно более спокойно спросила Лера.

– Цветочная королева, – пояснила девочка. – Она мне снилась.

– И что она делала в твоем сне?

– Ничего. Просто звала прийти в свое королевство.

Лере опять снился кошмар. И это снова была оранжерея и женщина в глубине, только теперь ее образ стал четче: были различимы детали вроде вышивки в виде роз на длинном, до пят, платье. Голова у женщины была самая обычная, обрамленная черными волосами с багровым отливом, лицо красивое, но в темных глазах клубилась злая тьма. Ненависть ко всему сущему, ко всему, что не является розами.

– Что тебе надо? – выкрикнула Лера.

Женщина подняла руку. Сквозь ее кожу щетинились острые шипы, из рукава выглядывал целый стебель.

– Розы растут сквозь меня, – прошелестела женщина.

Лера почувствовала движение за спиной и обернулась. В полуметре от нее стоял очень высокий мужчина в синей спецовке. Лера не успела рассмотреть его лицо – звон будильника вырвал ее из лап кошмара. Последнее, что она слышала, был полный похоти голос мужчины:

– Цветочек. Мой цветочек.

– Тебе снятся плохие сны? – спросила ее Настя за завтраком.

Лера обеспокоенно взглянула на дочь.

– Да, милая. Иногда.

– Мне снится Цветочная королева, – сказала девочка, понижая голос, будто боялась, что ее подслушивают, – и еще дядя с красным лицом.

Лера почувствовала, как немеют руки.

– Что они делают?

– Королева хочет, чтобы я жила вместе с ней. А дяде просто нравится меня пугать.

Едва Настя ушла к подружке, Лера позвонила Камышеву:

– Помните, вы говорили, что Катю Салмину местные недолюбливали? Почему исчезновение человека в таком маленьком городе не наделало шума? Разве ее не искали?