Йон Линдквист - Икс. Место последнее [litres]

– Я помню все, что ты говорил, – прошипел Хенрик, так что капли слюны приземлились на стол. – Каждое. Гребаное. Слово. Но сейчас я хочу поговорить, и, похоже, это единственный способ.

– Валяй, говори. Но у тебя очень большие проблемы – надеюсь, ты понимаешь.

– Вот какие у меня проблемы, – сказал Хенрик и приставил дуло пистолета к виску. В глазу у него лопнул сосуд, и Линус стиснул зубы, когда показалось, что Хенрик нажмет на курок. Он с ненавистью смотрел на Линуса, затем опустил пистолет и произнес:

– Вообще-то я хочу сказать только одну вещь. Ты, Линус, превратился в настоящий кусок дерьма.

– О’кей, ну вот и сказал. Теперь я могу взять телефон?

Хенрик помотал головой:

– Я немного разовью эту мысль. Ты – кусок дерьма, потому что относишься к другим, особенно ко мне, как к дерьму. Трындишь про уважение, но у тебя самого этого уважения ноль. Думаешь, ты – Король, потому что в карманах у тебя куча маленьких пакетиков, сам-то слышишь, как это жалко.

– Все звучало иначе, когда…

– Да завали. Сейчас говорю я. Вот ты со своими гантелями и бритой головой думаешь, что ты настоящий бандос, а ты всего лишь надменный . Я даже не уверен, что ты знаешь это слово, оно означает примерно, что человек думает только о себе. Мы были друзьями , Линус. Мы выросли вместе, мы поддерживали друг друга, а сейчас? Только ты, ты, ты, и ты одинок .

– Ты тоже одинок, Хенрик. Чертовски одинок.

– Да, но разница в том, что у меня хватает ума это понимать и сожалеть об этом. Я пытался, Линус. Правда, пытался, сидел здесь как баба и плакал , потому что ты, мой лучший друг, так жесток. Но теперь с этим покончено. Надеюсь, ты сдохнешь, Линус, и на твои похороны я не приду.

Последняя фраза задела Линуса. Он считал баланс сил и отношения с Хенриком естественными в сложившейся ситуации, а на его чувства внимания не обращал, а ведь когда-то они действительно были лучшими друзьями. Под дулом пистолета Линус увидел все в новом свете. Вариант просить прощения даже не рассматривался, поэтому он сказал:

– Вот что, Хенрик. Сегодня вечером будет гигантская поставка. Можешь принять ее вместе со мной. Речь идет о миллионах . Матти тоже с нами. Братья-медведи снова в деле, а?

Хенрик встал с дивана, не спуская пистолета с Линуса:

– Ты не слушаешь. В самом деле, не слушаешь. Все сломалось. Ты все сломал. Починить это невозможно. Я больше не хочу иметь ничего общего с тобой и твоим бизнесом, Линус. Насрать на деньги. В основном я этим занимался ради тебя. Ну и из-за твоих угроз, конечно. Так все началось. А сейчас закончилось. Я завязал, Линус, и говорю еще раз: надеюсь, ты сдохнешь.

Линус сидел в кресле, пока Хенрик пятился к выходу. Линус услышал, как он отпер входную дверь, и сказал:

– Я положил пушку здесь на полку. Думаю, ты не станешь стрелять в меня на лестнице.

Дверь открылась и закрылась. На лестнице удалялись шаги. Линус все еще сидел в кресле.

Линус сидел, положив руки на подлокотники и уставившись на гантели в углу. С тех пор как началась реальная движуха, никто не решался описать его поведение с иной точки зрения. Повсюду лишь признание, уважение или страх. Взглянуть на себя глазами Хенрика оказалось неприятно. Разумеется, это лишь одно мнение, одна точка зрения, но это точка зрения его друга детства, и поэтому Линус не мог встать с кресла.

Только когда перед глазами возник образ Майкла Корлеоне, Линус снова обрел способность двигаться. Вот он сидит в кресле и только что отдал приказ убрать своего брата Фредо. Пустой взгляд, внутри что-то твердеет. Одиночество. Прискорбно или, скорее, трагично, но необходимо. Линус не Корлеоне, но проблематика схожая. Проявляя доброту направо и налево, на вершину не забраться, а не разбив яиц, яичницы не приготовить. Грустно, но факт.

Линус включил телефон. Пока играла приветственная мелодия, он размышлял, как поступит с Хенриком. Он угрожал Линусу его собственной пушкой, он ушел . Так легко ему не отделаться. Если ты в деле, то в деле, и надо наказывать за…

Ход мыслей Линуса прервался, когда он обнаружил более двадцати непрочитанных сообщений, из которых лишь два были от Томми. Линус открыл верхнее сообщение и прочитал его. Затем вскочил с кресла, выбежал из квартиры и пустился вниз по лестнице.

– Кассандра? Кассандра? – шипел Линус в отверстие для почты. – Ответь, мать твою, я знаю, что ты там.

Всю дорогу до ее дома он отправлял сообщения и звонил. Звонил в дверной звонок, барабанил в дверь и, наконец, опустился до последней имевшейся у него возможности достучаться до Кассандры. Сквозь отверстие для почты он видел части ее мрачной квартиры, но сама она, похоже, забилась в угол и не показывалась.

– Ты в полной жопе, – продолжал шипеть Линус и надеялся, что его не слышат в соседних квартирах. – Мы оба в полной жопе. Если он узнает, нам кирдык, так что поговори со мной, черт тебя возьми.

Сообщения в телефоне Линуса были от клиентов, которым он толкал товар прошлой ночью. Формулировали все по-разному, но смысл был один: что это за дерьмо, которым он теперь барыжит, с чистым коксом даже рядом не стоит .

Кассандра бодяжила товар.

Как он и подозревал и как пытался доказать, когда его прервало сообщение от Икса, Кассандра сама начала нюхать. Сначала она просто по чуть-чуть тырила из каждого пакетика, а когда их осталось мало, стала смешивать товар с порошковым кофеином или чем-то еще.

Линус бился лбом о дверь. Он ведь знал . Кассандра никогда не была такой счастливой и беззаботной, как во время их последней встречи, такого состояния она могла достичь только искусственным, химическим путем. «Золофт» , объяснила она, и Линус в итоге решил ей поверить, потому что так было проще всего. Его бдительность дала слабину, и теперь им хана.

Матти толкал половину разбодяженного Кассандрой товара, и несколько сообщений Линусу прислал он, поскольку его клиенты задавали те же вопросы, что и клиенты Линуса. Теперь всем было известно, что Линус и Матти барыжат слабым дерьмовым коксом.

Третий час дня. До поставки шесть часов. Кассандра не отвечала. Линус убрал пальцы от отверстия в двери и медленно осел на пол, схватившись за голову. В квартире было пусто. Он понятия не имел, что же ему делать.

Так он пролежал несколько минут. Из квартиры по-прежнему ни звука, но зато заработал лифт. Линус встал. Конец ему или нет, но он никому не мог позволить увидеть его в таком состоянии, а когда делать было нечего, у него всегда оставалось хотя бы одно занятие.

Он пошел домой за беговыми кроссовками.

Через четверть часа Линус был на крыше. Смеркалось, и первые этажи Сарая лежали в тени. Линус посмотрел на запад и увидел пылающее солнце за верхушками сосен и на ржавеющей крыше Зигзала. Взглянул на телефон. До поставки пять часов тридцать пять минут. Линус начал суеверный обратный отсчет. Если доберется туда , все будет хорошо.