Йон Линдквист - Икс. Место последнее [litres]

– Держи людей наготове, – сказал Томми. – Присмотри за адресами, проверь, намечается ли что-нибудь. Если окажется, что да, подключишь кавалерию.

Хенри вздохнул:

– Говорю еще раз, Томми. Твои познания в полицейской работе так обширны, что непонятно, почему ты до сих пор не сидишь в кресле начальника полицейского управления. Вопрос в том, где, мать твою, ты это взял?

Хенри постучал указательным пальцем по бумагам перед собой. Томми знал, что этот вопрос возникнет, и подготовил очевидный ответ:

– Защита информатора.

– Защита информатора, – повторил Хенри. – Ага. Значит, тебя кто-то проинформировал . То есть добровольно отдал тебе это.

– Примерно так.

– Могу рассказать кое-что интересное, – сказал Хенри. – Ты же хотел, чтобы мы установили слежку за Янне в порту Вэртахамнен.

В животе у Томми словно образовался комок грязного снега, похожий на тот, который он видел на Вальхаллавеген, и Томми без интереса осмотрел помещение, чтобы скрыть холод, который распространялся по телу. Черт! Кто-то меня видел .

Похоже, Хенри предполагал, что́ творится у Томми внутри, и наслаждался моментом, а потом сказал:

– Мы тебя не послушали. Как я уже намекал, я не в восторге, когда ты диктуешь нам, как выполнять нашу работу.

Томми временно сняли с крючка, но оставалась проблема с сообщением Янне. То, что Томми получил код от сейфа, не доказывало , что он там был, даже если Хенри понял, как все было на самом деле.

– Утром позвонили на горячую линию, – сказал Хенри. – Анонимный информатор рассказал о трупе в порту. Патруль поехал туда и – бинго, там сидел твой Янне с перерезанным горлом.

– Жаль это слышать.

– Не правда ли?

«Он просто играет со мной» , – думал Томми, мысленно вспоминая все свои движения в офисе Янне. Если Хенри знал, что Янне отправил код Томми, он не сдастся, пока не найдет след, который подтвердит, что Томми там был.

– Так что сейчас я тебя спрашиваю: эти списки и самоубийство Янне как-то связаны?

– Насколько мне известно, нет, – ответил Томми.

Хенри смотрел ему в глаза, но знал, что Томми слишком хитер, чтобы на него это подействовало, поэтому сдался и снова обратился к бумагам. Его пальцы неосознанно двигались, словно он что-то просчитывал в голове. Видимо, телефон Янне еще не успели проверить.

– Думай, что хочешь, – сказал Томми. – Но я почти полностью могу гарантировать, что эти бумаги и есть товар , и было бы большой ошибкой не действовать, исходя из этого.

Хенри кивнул и, казалось, в итоге согласился с тем, что волки уже на подходе и что бог позора поколотит его еще сильнее, если он не будет кричать об этом.

– Ладно, – сказал он и ударил ладонями по столу. – Как ты правильно предвидел, у меня наметились дела. Может, хочешь присоединиться и возглавить слежку?

– Мне хватит немного благодарности, – ответил Томми. – Больше ты ничего не узнал об этом Сванте?

– Нет, это все. – Хенри встал из-за стола и теперь казался существенно более энергичным, чем в начале разговора. Аккуратность и почти нежность, с которой он свернул списки и положил их в карман, указывали на то, что он считал их ценными. Он постучал себя по виску и сказал:

– Да, еще вот что. Чертовски жуткая деталь. Когда этот ублюдок мучил ребенка в кемпере, он всегда ставил музыку. Знаешь, какую? Помнишь журналиста из «Экспрессен», который…

– Петер Химмельстранд.

– Точно. Откуда ты знаешь? Ублюдок ставил только его песни и, видимо, особенно любил ту, которую пел Ян Спарринг.

– «Со мною всегда небеса».

– Да. Только представь, слушать эту песню на репите и одновременно издеваться над ребенком. Кошмар какой-то.

– Да уж, – кивнул Томми. – Не то слово.

Линус повернулся в постели и открыл глаза. Послышалось шуршание. Он встретился глазами с Ингмаром Бергманом [70] Ингмар Бергман (1918–2007) – шведский режиссер театра и кино, сценарист и писатель, неоднократно становился лауреатом премии «Оскар», один из величайших режиссеров мирового кинематографа. , который взирал на него с купюры в двести крон. Тряпка, которой было завешено окно, светилась красноватым, а значит, для ноября солнце стояло максимально высоко. Должно быть, он долго спал.

Ай, блин. Черт.

В то же мгновение, когда он потянулся за телефоном в кармане куртки, чтобы проверить время, он вспомнил, что телефон отключен со вчерашней ночи. Это черт номер один. Черт номер два заключался в том, что телефона в кармане не было.

Линус встал, несколько купюр слетели с кровати на пол. Он осмотрел куртку на случай, если телефон лежит в другом кармане. Нет, не лежит. Мысли крутились в голове, в груди росла паника, как уровень ртути в термометре. Потерять телефон – это почти то же, что потерять свою жизнь . Все контакты, все сообщения. Конечно, они зашифрованы, но, если телефон попадет в лапы легавых, они гарантированно извлекут из него пользу.

Он заглянул под кровать, за кровать, под подушку. Встряхнул вязаное покрывало, и деньги рассыпались по полу. Гребаный телефон пропал. Непонятно как, но пропал. Линус почувствовал, что его тошнит.

Он вспомнил, как пришел утром домой, посмотрел на Хенрика и потом сразу ушел в свою комнату и лег спать. Телефон мог быть только здесь. И все же он распахнул дверь и облазал пол в прихожей. Краем глаза увидел Хенрика на диване.

– Доброе утро, – сказал Хенрик.

– Заткнись. У меня телефон пропал.

– Не-а.

– Да, долбаный ты идиот, не слышишь, что ли, что я сказал?

– Твой телефон здесь.

Линус бросил злобный взгляд на Хенрика, который сидел на диване, сложив руки на коленях, словно девица в ожидании приглашения на танец. На столе перед ним лежал телефон Линуса. Пошатываясь от невероятного облегчения вперемешку с растерянностью, Линус вошел в гостиную.

– Садись, – сказал Хенрик.

– Времени нет, не понимаешь, что ли? – Линус потянулся за телефоном. – Надо проверить…

– Я сказал: сядь. – Что-то в голосе Хенрика заставило Линуса посмотреть на него до того, как он взял телефон. В правой руке Хенрик держал пистолет, который он когда-то спер и который теперь был направлен на Линуса.

– А вот сейчас, Хенрик, ты о-о-очень не вовремя , – сказал Линус и отдернул руку. – Это ты взял телефон? Из кармана куртки?

– Да. – Дулом пистолета Хенрик указал на кресло. – Садись.

Линус посмотрел на Хенрика, смерил его взглядом. В его глазах было холодное, приглушенное безумие – это у них семейное, – но оно редко проявлялось за его жалкой унылой физиономией. Все равно что смотреть на бешеного пса на цепи, которая вот-вот лопнет. Линус поднял руки и сел в кресло.

– Хреново, Хенрик, – сказал он. – Все это очень хреново. Помнишь, что я говорил о…