Йон Линдквист - Икс. Место последнее [litres]

Краем глаза он увидел, что тот приближается, выждал до последнего момента и резко подпрыгнул. Когти Сергея проделали борозды в траве на том месте, где секунду назад сидел Линус. Он повернулся в воздухе, широко открыл пасть, целясь Сергею в шею, одновременно с этим впился когтями ему в глаза и опрокинул его до того, как Сергей успел нанести удар.

Один глаз Сергея был проколот, и Линус жевал кусок его шеи, полной богатой кислородом артериальной кровью. У него за спиной сидел ребенок и, склонив голову в сторону, наблюдал за ними, а Джокер пристроился рядом, поглаживая бровь ножом-бабочкой.

Сергей стоял, покачиваясь. Линус кусал его за задницу, за спину. Оставил на некоторое время истекать кровью, а затем запрыгнул на него и впился зубами в аорту. У Сергея больше не было сил сопротивляться. Линус сомкнул челюсти вокруг жизненно важного канала, отдернул голову назад и разделил его на две части. Кровь хлынула из Сергея в такт ударам сердца.

Они ушли, оставив медведя – коричневый холм посреди зелени. Линус бросил камень в колодец собственной совести и прислушался, ожидая плеска. Но так и не дождался. Камень все падал и падал. Дикие животные едва ли способны чувствовать вину. Они делают то, что велит их природа.

Алекс шел рядом с Линусом, вертя нож-бабочку между пальцами так, как не смог бы в обычном мире.

– Тело, – сказал Линус. – Что будет с телом Сергея?

Алекс щелкнул языком – Линус узнал звук по фильму – и, имитируя фальшиво-сочувственный тон Джокера, ответил:

– Бывает кислотный дождь. Иногда. Он очищает. Смывает все.

– Я видел кемпер. Как он здесь оказался?

– Понятия не имею.

Мальчик, шедший чуть впереди, повернул голову к плечу и сказал:

– Это Леннарт и Улоф. Я не позволяю, чтобы дождь их смыл. Они хорошие. Иногда я их навещаю.

На горизонте перед ними произошло едва уловимое изменение. Если раньше полоска между небом и травой была лишь чертой, проведенной ручкой, сейчас она больше напоминала линию, нарисованную тушью, и становилась все толще, пока Линус не понял, что это стена. Стена мрака.

Они продолжали идти, а линия росла, превращаясь во все более широкую траурную повязку, которая медленно вырастала из земли. Линус не мог понять, насколько она широка и высока. То, что казалось отдельным явлением, стеной, по мере приближения становилось огромным и все менее определяемым. Это был край света, за которым ничего нет.

Понизив голос, Алекс объяснил, что они рано или поздно вернутся в обычный мир, когда пройдет действие того, что они проглотили. Но возвращение будет не из приятных. Оно происходит постепенно, и время, когда ты одной ногой находишься в одном мире, а другой – в другом, мучительно. Линус должен радоваться, что избежит этого, что у них есть спутник, который приведет к выходу.

Выход.

Черная стена занимала все большую часть поля зрения Линуса и внушала трепет, который напомнил о том, как он впервые увидел Сарай. До того момента его мир был ограничен тем, что он держал в руках, и тем, что видел под ногами. Детская площадка, детский сад, песочница. Но когда ему было четыре или пять, он поднял глаза и узрел высоту и ширину домов, полностью осознал, сколько людей проживает там внутри свои жизни. Трепет.

В сравнении со стеной, которая возвышалась над ним, Сарай был ничем, и его сердце – сердце хищника – колотилось, как сердечко маленькой птички. Страх смешивался с горечью. Он не хотел покидать это место, променять обостренные чувства и гибкое сильное тело на крысиную физиономию Линуса.

Соблазн побуждал его развернуться и бежать, нестись по полю, касаясь лапами бесконечности, пока не растворится или пока его не смоет кислотным дождем. Но он поборол этот порыв. Мальчик заставил Линуса замолчать – а ведь он наверняка так же может обездвижить его лапы, остановить сердце, взорвать мозг.

Мальчик стоял у края стены. Алекс подошел к нему, Линус заковылял следом. Джокер взял руку мальчика в свою, другую протянул Линусу. То есть от него ожидается, что он пойдет на задних лапах, как цирковая кошка?

– Я пойду за вашим запахом, – сказал он.

Казалось, мальчик хочет что-то возразить или отдать приказ, которому Линус подчинился бы немедленно. Вместо этого мальчик пожал плечами, сказал «Удачи» и шагнул в стену, следом за ним пошел Алекс. Линус обернулся и в последний раз оглядел поле, ощутил свободу, которая возможна, когда нет границ. А затем, крадучись, двинулся во мрак.

Было неважно, закрыты его глаза или открыты. Вокруг стояла кромешная тьма, и, хотя Линус прошел всего около метра, видимость за спиной была нулевой, словно перед полем опустили плотную штору.

Он осторожно понюхал воздух и учуял запах, исходивший от Джокера, – запах пота, грязной одежды, косметики и плохих зубов. Линус пошел за ним, пытаясь с помощью слуха и обоняния создать представление о месте, в котором они находятся. Если поле было сложно оценить в отсутствие ориентиров, то мрак был еще хуже. Слух не сообщал ничего. Это могло быть как пространство космических масштабов, так и узкий звукоизолированный коридор.

От обоняния толку было больше. Слабые запахи шли издалека, но не из бесконечного далека. Пространство было большим, но имело ограничения. Здесь находились несколько человек. Кто-то живой, кто-то мертвый. А еще мыло для душа, чистящие средства, кровь. И отчетливые кольца дыма. Казалось, далеко впереди Линус уловил запах горящей сигареты, который становился сильнее, когда сигаретой затягивались, а потом ослабевал. Линус фыркнул и продолжил идти по следам Джокера.

Определить запах мальчика было непросто. Детский запах, приятная смесь земли и ванили, но под ним был другой, гораздо менее приятный. Раскаленное железо, стоячая вода и пепел. Ненависть . Тело мальчика было пропитано запахом ненависти.

Но вот запах ненависти рассеялся, и ему на смену пришел другой. Линус не знал, сколько времени прошло, но понял, что идет на двух ногах, когда споткнулся обо что-то на земле и упал лицом вниз. Он поднял голову и закричал:

– Алекс!

За время раздумий он лишился облика гепарда, а вместе с ним и крайне острого обоняния. Его человеческий голос поглотил мрак, ответа не было. Поверхность вокруг была похожа на мрамор, Линус ощупал ее, чтобы понять, из-за чего он упал. Тело. Неподвижное холодное тело. Труп. Линус поборол тошноту. Человеческий нос годился только на то, чтобы сообщить о несвежести трупа. Линус отодвинулся назад и коснулся рукой еще одного неподвижного тела. Трупный запах был повсюду, словно Линус оказался единственным живым человеком в братской могиле.

Человек. Теперь я человек.

Он погладил себя по животу и обнаружил, что снова одет в обычную одежду. Порылся в карманах и нашел телефон. Связи нет, но он включил фонарик, поднял экран над головой и посветил вокруг себя. От увиденного Линус попятился назад и чуть не упал, когда задел пятками мертвую плоть.