Вик Джеймс - Санктуарий

Реми театрально стонет и плюхается в кресло, ероша приглаженные волосы. Я его в таком состоянии вижу впервые – и мне не по себе.

Но – эй, это же мое расследование! И я не нарушу слово, которое дала, стоя у могилы Дженни Даунс тем холодным солнечным днем прошлой весной: я не допущу, чтобы еще одна девушка пострадала из-за моей халатности.

– Я этим занимаюсь, сэр, – говорю я ему, – как положено: веду расследование до тех пор, пока мы не выясним правды. Так мы и договаривались.

– Губернатор на нас насядет, Мэгз. Ты рискуешь своим местом. И знаешь что? Моим тоже. Назови мне хотя бы одну убедительную причину, по которой я не стану предотвращать катастрофу, перебросив дело федералам прямо сейчас. Да та жопа, которая сейчас возглавляет отделение Нью-Хейвен от радости кипятком будет писать. Спать не сможет от предвкушения казни ведьмы.

– Вот именно поэтому! – ору я, не успев прикусить язык. – Господи, Реми! Ты же знаешь закон, как он предвзято относится к ведьмам: презумпция использования колдовства, более строгие наказания и прочие радости.

– С каких это пор тебя заботят ведьмы, Мэгги?

– С каких это пор ты перестал бороться за справедливость, Реми?

– Иди в жопу, агент Найт.

Но это он говорит уже как тот Реми, которого я знаю. Тот Реми, который мог бы пойти на юрфак или на Уолл-стрит и получать в десять раз больше, чем в полиции штата. Только он страстный борец за справедливость – и к тому же как темнокожий и гей он знает, каково это, когда власть за тебя не заступается, и именно потому пошел в полицию.

– Послушай, – говорю я ему, – этот городок – настоящий котел дерьма, который варился уже много лет. Тут куча связанных между собой семеек, не только Уитмены и Фенны, но и другие. У Сары Фенн ковен, и мать погибшего в него входила. А еще на вечеринке в тот день показали секс-видео. Сплетни и подростковая вражда. Полный набор.

– Секс? Сплетни? Мне казалось, это дело об убийстве с применением колдовства, а не гребаный сериал про старшеклассников «Свит Вэлли».

– Я почти уверена, что в «Свит Вэлли» секс-видео не было, сэр.

Реми фыркает:

– Я не все серии смотрел. Но эта запись? Ты про нее не говорила.

– Я не была уверена, что она имеет отношение к делу. Пока сама запись не обнаружилась – только скриншот, на котором видны погибший и обвиняемая. Когда его запостили, то там обвиняли Харпер Фенн, дочь ведьмы, в том, что она шлюха «и еще похуже».

– «Похуже»? И какая она, эта ведьмочка? Что она говорит о том вечере?

– Я еще официально с ней не беседовала, сэр. У нас был короткий разговор, когда ее выписывали из больницы.

– Эй, слышишь стук, Мэгз? – Реми постучал пальцем по лбу. – Это звук твоего горшочка, который ни черта не варит. Почему ты с ней не беседовала?

– Поверь, я пыталась. Она проводила время вне Санктуария – что вполне понятно.

– Готовила побег? – рявкает Реми.

– Не думаю. Мать дала понять, что это ее нормальное поведение. Но – да, ее найти не получалось. И мне надо сделать еще много чего. Потому что на данный момент все это так называемое дело об убийстве в реальности остается на уровне «он сказал – она сказала». Единственное, что указывает на ее вину, это показания лучшего друга погибшего, от которого также пришло видео, на котором она якобы применяет магию…

– И там еще сын шефа, так? Ага. Это он сделал то заявление. Она все отрицает. Бесполезно. А беседа с ней создаст предположение о виновности, поощрять которое в создавшейся атмосфере было бы неправильно.

– Совершенно верно. Я решила, что лучше дождаться оценки эксперта по магии. Если мне скажут, что в том доме магии не было, а она махала руками просто в ярости из-за того, что кто-то показал ту запись, то разговор перейдет в другое русло.

– Ясно. Так что вези эксперта в тот дом, как только прутья ее гребаной метлы коснутся земли Коннектикута. А потом, как только поймешь, с чем именно имеешь дело, говори с той девицей. Когда мы будем знать, что магии не было, разговор станет чистой формальностью: «В каком настроении был погибший? Он очень огорчился, когда вы расстались?» и так далее. Если тебе надо, чтобы мамаша с минимальным шумом согласилась закрыть дело как смерть от несчастного случая, то достаточно намекнуть, что альтернативной версией будет самоубийство – и это ей мозги прочистит.

Вот дерьмо. Хорошо, что я по делу Даунс убедилась: у лейтенанта Реми Ламара есть сердце – иначе можно было бы подумать, что под этим шикарным пиджаком только дорогая рубашка и грудная клетка с крошечным кусочком льда.

– Я прошу мне доверять, сэр, – говорю я. – Я смогу рассказать этим людям правду насчет их детей. Мы ведь ради этого и работаем, верно?

Мой босс открывает рот – и тут же его закрывает. И у меня сердце готово выпрыгнуть из груди, потому что до этого мгновения, когда Реми еще может меня отстранить от расследования, я не осознавала, насколько меня в него затянуло. Я практически не дышу, пока он не начинает говорить.

– Ну да, продолжай добиваться истины и справедливости, Мэгз. Лично я здесь только для того, чтобы оплачивать счета моего мужа за костюмы от «Брукса» и покупать сыну экологические подгузники. Я буду просматривать СМИ – и жду отчета, как только твой эксперт проведет свою фигню.

Он шевелит пальцами мистически – чем заслужил бы выговор с занесением, если бы его увидели. А потом, взмахнув полами плаща, исчезает за дверью.

И мне можно работать дальше.

Новый день. Новое начало. И, надо надеяться, начало конца нашего расследования. Машина Честера с магом останавливается у виллы «Вояж». Он встречал нашего эксперта в аэропорту.

Если на фотографии Роуэн поражает, то при встрече действует, как удар метеорита. Судя по широко открытым глазам Честера, он оказался в эпицентре его падения на обычных людей. Мне еще никогда не приходилось оказываться в такой близости от колдовского высокого напряжения. Интересно: Сара Фенн свое приглушает, или она просто не настолько сильна?

Когда мы обмениваемся рукопожатием, рука Роуэн оказывается необычно твердой – и я опускаю глаза. Каждый палец у нее обернут спиралью. Большая часть из них металлические, но одна похожа на кость или рог… И я опознаю в ней внутренний завиток раковины. От одного взгляда на них у меня по спине бегут мурашки.

Я описываю детали выгоревшего остова дома, и зоркие глаза ведьмы все впитывают.

– Предполагается, что здесь произошло преступление, – сообщаю я. – Нам надо узнать, применялась ли магия и нет ли здесь какого-то эмоционального отпечатка, который указал бы на намерение или мотив.