Вик Джеймс - Санктуарий

Дэниел не получил правосудия.

Истину о том, как он умер, скрывают.

А вчера вечером мы на телевидении штата увидели злобную ложь, брошенную в его адрес. Со стороны персоны – вы все знаете, кто она – которая самым непосредственным образом связана со смертью Дэниела.

Мы словно увидели, как его убивают во второй раз.

Это хуже убийства, потому что нацелено на то, чтобы убить единственную часть Дэниела, которая еще живет – его репутацию. Добрую память о нем.

Извините. Дайте мне минутку.

Мне так тяжело!

Не проходит ни дня, чтобы я не жалела, что не умерла вместо него. Что это не на меня напали. Когда это твой ребенок, а ты не можешь его защитить…

Так что вот что я хочу сказать. Колдовство. Мы привыкли считать его чем-то безобидным. Чем-то полезным. Мы все к нему прибегали – или подумывали об этом. Амулет, который не даст собаке писать на ковер? Да, конечно! Подвеска, чтобы муж перестал храпеть, или жена – пилить? Вот здорово!

Я знаю, что с тех пор, как это все случилось, некоторые люди стали спрашивать себя: но может ли колдовство убить?

Большинство из нас толком не знает, на что оно способно. А я знаю, потому что много лет считала подругой ту ведьму, чья дочь дважды убила моего сына: один раз на вилле, и второй раз – вчера, на телевидении. Я хорошо знаю, что именно может колдовство.

Вот пример. Всего один, хотя я могла бы привести еще много. И приведу, если власти продолжат бездействие в деле убийства моего сына. Некая женщина – назовем ее Дж. – сказала Фенн, что муж ее разлюбил. Он влюбился в кого-то еще. Это была правда: тот мужчина был безумно влюблен в другую. Преследовал ее. Забрасывал сообщениями и звонками.

Я это знаю, потому что это я была той женщиной, которой тот мужчина был одержим, хотя я на его чувства не отвечала. Я была счастлива в браке с моим потрясающим Майклом.

Так что Дж. потребовала, чтобы Фенн магией заставила ее несчастного мужа хранить ей верность.

Вы, наверное, думаете: разве такое возможно? И я говорю вам: возможно. Хотя, конечно, противозаконно.

Фенн использовала свои способности, чтобы подавить волю того человека. Заставить его выполнять ее приказ.

Вот правда о том, на что способны ведьмы. Для них права других людей, их любовь и жизнь – это то, что их магия способна изменять по их прихоти.

Несколько заклинаний. Обряд. Снадобье. И это изменяет жизнь: вашу или мою.

Или обрывает жизнь, как у Дэниела.

Еще раз спасибо, что вы сегодня пришли. У меня нет слов, чтобы выразить мою благодарность.

От:soccergirlsdad@outlook.com

Кому:m.knight@csp.harford.gov.us

Время:28 мая, 06:55

Re:Дэн

Агент,

Я слышал, что вчера вечером в клубе было большое сборище, прославляющее Дэна Уитмена вроде бы. Меня там не было. Решил, что вам стоит узнать, почему.

Дэн тренировал мою дочку. Он тренировал всю младшую футбольную команду девочек. Что уже странно, поскольку там-то он играл в американский футбол, а девочки ведь в американский футбол не играют, так?

Моей дочке было тринадцать, когда Дэн отобрал ее в команду.

Сначала она была в восторге. Ходила на личные тренировки по субботам и вторникам. Оказывается, иногда «тренировками» были походы в боулинг или на прибрежное барбекю.

А потом она уже не была в восторге. И в конце концов сказала мне и маме, что хочет прекратить играть. Далеко не сразу призналась нам, почему.

Не стану все это пересказывать в письме. Мы не обратились в полицию, потому что дочка боялась, что это свяжут с ней и люди узнают. Санктуарий – маленький городок, агент. Мне хотелось переломать этому парню все кости, но моя девочка умоляла, чтобы я этого не делал.

Моя дочка со слезами разбудила нас с женой после того интервью Фенн на телевидении. Оказывается, ребята обсуждали это в соцсетях. Когда мы ее немного успокоили, она сказала: «Папа, если бы я не промолчала, может, он не тронул бы ту другую девушку». Вчера она опять всю ночь плакала.

Так что да: я считаю, что правосудия для Дэниела не было. Потому что тогда про этого говнюка сказали бы, что он был за парень. Не думаю, что эта ведьмочка врет – и вы не думайте.

Так-то вот: подтверждение слов «и не только меня», сказанных Харпер, пришло мне на почту.

Совершенно ясно, что именно имеет в виду Разгневанный Отец, хоть он и не пишет прямо: он считает, что Дэн Уитмен домогался его дочери, когда тренировал команду.

А если была Харпер и дочь этого мужчины, то могли быть и другие. Покушение на растление часто проявляется в виде повторяющегося поведения. Мы все знаем случаи, когда насильники добиваются таких должностей, которые обеспечивают им легкий доступ к жертвам.

Дэн мертв, так что его нельзя судить ни за какое преступление. Но то, что он сделал – или мог сделать – все равно остается частью моего дела, потому что дает мне еще один вариант мотива убийства. Что если он погиб – преднамеренно или случайно – в результате мести со стороны какого-то родителя?

Но Харпер ведь сказала: разве какой-то родитель смог бы остаться незамеченным на вечеринке подростков? Так что, возможно, старший брат или сестра… Пусть Честер проверит, у кого из членов девчачьей футбольной команды брат или сестра были в тот вечер на вилле. И нам надо поговорить с самим Разгневанным Отцом. Я отправляю ответное письмо с просьбой о встрече.

Впереди трудный день. Но прежде всего надо позаботиться, чтобы с Феннами ничего не случилось из-за того, что вчера Эбигейл Уитмен рассказала горожанам. Я иду в полицию сказать дежурному, чтобы мимо их дома и лавки каждый час проходил патруль.

Меня ждет сюрприз. Гневный и нежеланный сюрприз, пусть и красиво упакованный.

В комнате для посетителей сидит мужчина в брюках с отглаженными стрелками и темно-сером свитере, словно связанном из шерсти с животиков детенышей альпак, вскормленных на средстве для роста волос. Он что-то рисует электронным пером на экране явно дорогого телефона. Одна нога – и да, ботинки на нем тоже безумно дорогие – постукивает по полу.

– Агент Найт? – говорит он, вскакивая, едва моя задница успела вписаться в дверной проем, – мне нужно срочно с вами поговорить.

Не он ли Разгневанный Отец, папа девочки-футболистки? Однако пижонский вид этого типа не соответствует простецкому стилю того письма. У него калифорнийский говор и волосы длиннее, чем обычно носят в наших краях – прилизанные, с сединой. Темные глаза сверкают за небольшими очками без оправы.