Джек Кетчам - Девушка по соседству

И тут – еще один шок.

Ее волосы.

Маленький кустик светло-каштановых волос, на которых поблескивали капельки пота.

Крошечные веснушки на бедрах.

Складочка плоти между ног.

Я изучал ее. Грудь. Каково это – потрогать ее?

Ее плоть была для меня чем-то невообразимым. Волосы между ног. Я знал: они окажутся мягкими на ощупь. Мягче моих. Я хотел к ней прикоснуться. Тело, должно быть, горячее. Сейчас оно дрожало.

Ее живот, ее бедра, ее крепкая белая попка.

Сейчас сексом, казалось, был пропитан воздух.

Я почувствовал тяжесть между ног и, как завороженный, пошел вперед. Прошел мимо Сьюзан и увидел физиономию Вуфера, бледную, без единой кровинки. Увидел глаза Вилли, прикованные к кустику внизу живота Мег.

Сейчас она уже не плакала.

Я повернулся, чтобы посмотреть на Рут. Она тоже подвинулась ближе и теперь стояла в дверном проеме. Ее левая рука поднялась к правой груди, пальцы нежно сомкнулись, и рука медленно упала.

Донни стоял на коленях перед Мег и смотрел вверх.

У нее начались судороги.

Я чувствовал запах ее пота.

– Признавайся, – сказал Донни.

Она кивнула. Не могла не кивнуть.

Это была капитуляция.

– Веревки, – сказал он, обращаясь к Вилли.

Вилли прошел к верстаку и, развязав веревки, ослабил их, позволяя Мег твердо встать на цементном полу. Потом снова завязал веревки.

Со вздохом облегчения она уронила голову на грудь.

Донни поднялся на ноги и снял повязку, удерживающую кляп. Я увидел, что это был желтый носовой платок Рут. Потом Мег открыла рот, и Донни вытащил тряпку, которую они сунули туда, предварительно смяв. Он швырнул тряпку на пол и сунул платок в задний карман джинсов. Уголок платка выглядывал наружу. На мгновение Донни стал похож на фермера.

– А можно?.. Мои руки… – сказала она. – И плечи… Очень больно.

– Нет, – сказал Донни. – Хватит и этого. Это всё, что тебе положено.

– Признавайся, – встрял Вуфер.

– Расскажи нам, как ты занимаешься онанизмом, – сказал Вилли. – Небось суешь туда пальчик, а?

– Нет, расскажи нам про сифилис, – сказал Вуфер и заржал.

– Да, про трипперок, – сказал, осклабившись, Вилли.

– Плачь! – потребовал Вуфер.

– Я уже плакала, – сказала Мег. Теперь, когда ей не было так больно, она обрела толику прежней непокорности.

Вуфер пожал плечами.

– Ну так поплачь опять, – сказал он.

Мег ничего не ответила.

Я заметил, что ее соски стали мягче. Теперь они были гладкими, нежными и ярко-розовыми.

Господи! Она была просто прекрасна!

Мегги словно прочитала мои мысли.

– Дэвид здесь? – спросил она.

Вилли и Донни уставились на меня. Я не мог произнести ни слова.

– Он здесь, – сказал Вилли.

– Дэвид, – проговорила она. И не смогла продолжать. Хотя этого было и не нужно. Хватило ее интонации – как она это произнесла.

Мег не хотела, чтобы я был здесь.

Я знал почему. И это знание переполняло меня стыдом, как в прошлый раз. Но я не мог уйти. Здесь были все. К тому же я не хотел уходить. Я хотел остаться и смотреть. Мне нужно было видеть. Стыд заглянул в глаза желанию и отвернулся.

– А Сьюзан?

– Да. Она тоже здесь, – сказал Донни.

– О боже…

– Да на хрен это все, – сказал Вуфер. – Кого колышет твоя Сьюзан? А где признание?

И теперь голос Мег был усталым и очень взрослым.

– Глупость это ваше признание. Нет никакого признания.

Мы замерли.

– Можем опять подтянуть веревки, прямо сейчас, – сказал Вилли.

– Я знаю.

– Можем отхлестать тебя кнутом, – сказал Вуфер.

Мег мотнула головой:

– Пожалуйста. Просто оставьте меня в покое. Оставьте. Не будет никакого признания.

Как раз этого никто на самом деле не ждал. Несколько секунд мы просто стояли и ждали, что кто-то что-то скажет – что-то, что убедит ее играть в Игру по правилам. Убедит – или заставит. Или что Вилли снова растянет ее на веревках, как он и пригрозил. Что угодно, лишь бы это все не ушло на новый виток.

Но за эти несколько секунд исчезло что-то важное. Чтобы вернуть это что-то, нам нужно было бы начать все сначала. Сладкое пьянящее чувство опасности внезапно ускользнуло. В тот самый миг, когда она заговорила.

И в этом был ключ к происходящему.

Когда она говорила, она снова становилась Мег. Не какой-то прекрасной и обнаженной жертвой, а Мег. Личностью, способной мыслить, с голосом, выражающим эти мысли, и даже с какими-то правами.

Вытащить кляп было ошибкой.

Сейчас все мы чувствовали злость и смятение. И просто стояли молча.

Тишину нарушила Рут.

– Мы можем так и сделать, – сказала она.

– Сделать что? – спросил Вилли.

– Сделать то, о чем она просит. Оставить ее в покое. Дать ей подумать обо всем. Я бы не возражала.

Мы задумались.

– Ну да, – сказал Вуфер. – Оставить ее одну. В темноте. Чтобы так же и висела.

Я подумал, что это один из вариантов, чтобы начать все сначала.

Вилли пожал плечами.

Донни смотрел на Мег. Он явно не хотел уходить. И глазел на нее, не отрываясь.

Он поднял руку. И его рука, медленно, нерешительно двинулась к груди Мег.

И внезапно я как будто стал частью Донни. Мне казалось, что это моя рука, что груди Мег вот-вот коснутся мои пальцы. Я почти ощущал влажный жар ее кожи.

– Не-а, – сказала Рут. – Нет.

Донни, повернув голову, посмотрел на Рут. И остановился. В паре дюймов от груди Мег.

Я перевел дыхание.

– Не смейте трогать ее, – сказала Рут. – Я не хочу, чтобы хоть один из вас ее трогал.

Рука Донни повисла.

– Такие девицы, – сказала Рут, – всегда грязные. Так что держите свои руки подальше. Все слышали?

Мы слышали.

– Да, мам, – сказал Донни.

Рут повернулась к выходу. Раздавила окурок на полу и махнула нам рукой.

– Пошли, – сказала она. – Но сначала вставьте ей кляп.

Я посмотрел на Донни. Он уставился на тряпку, лежавшую на полу.

– Она же грязная, – сказал он.

– Не такая уж грязная, – сказал Рут. – И я не хочу, чтобы она здесь орала всю ночь. Вставь кляп.

Она повернулась к Мег:

– Тебе стоит подумать об одном обстоятельстве, дорогуша, – сказала она. – Точнее, о двух. Первый: здесь могла висеть не ты, а твоя сестренка. И второй: я знаю кое-какие вещи, в которых ты здорово налажала. Вот это я хотела бы услышать от тебя самой. Так что, может быть, твое признание – не такая уж детская игра. Я могу услышать это от тебя или от Сьюзан. Подумай над этим, – сказала Рут, развернулась и ушла. Мы слушали, как она поднимается по лестнице.

Донни сунул в рот Мег кляп.

Он мог бы ее потрогать, но не стал.

Словно Рут все еще находилась в убежище, наблюдая за нами. Ее присутствие было гораздо более ощутимыми, чем запах сигаретного дыма, пусть даже и столь же бесплотным. Как будто Рут была призраком, преследующим нас: ее сыновей и меня. Призраком, который станет преследовать нас вечно, если мы ослушаемся ее.