Джек Кетчам - Девушка по соседству

Она съехала по стене на несколько дюймов.

Но нашла в себе силы удержаться и остановиться.

Рут вздохнула.

– Пока хватит, мальчики, – сказала она. – Она не заплачет. Не в этот раз.

Она поманила нас рукой:

– Пошли.

Ребята явно еще не закончили. Но Рут все это уже надоело.

Вилли пробурчал что-то насчет тупых потаскушек, и братья чередой прошли мимо нас к выходу из подвала.

Я уходил последним. Просто не мог отвести взгляд.

Как такое вообще могло случиться?

Мег съехала по стене и теперь сидела на корточках на холодном бетонном полу.

Думаю, меня она даже не заметила.

– Пошли, – сказала Рут.

Она закрыла металлическую дверь и заперла ее на засов.

Мег осталась в кромешной тьме. За дверью промышленного холодильника для мяса. Мы поднялись наверх и налили себе колы. Рут достала кусок сыра и крекеры. Мы все расселись за обеденным столом.

Сьюзан все еще плакала в своей спальне, но потом Вилли, встав, включил телевизор, и он заглушил ее всхлипывания.

Какое-то время мы смотрели телевикторину.

На столе перед Рут лежал женский журнал. Она дымила сигаретой, пролистывала журнал и попивала колу из бутылки.

Потом наткнулась на фото – рекламу губной помады – и остановилась.

– Не понимаю, – сказала она. – Женщина как женщина. Может, вы понимаете?

Она повернула журнал к нам.

Вилли, взглянув, пожал плечами и вгрызся в крекер. Но мне женщина на фото показалась привлекательной. Возрастом примерно как Рут, может, немножко моложе, но привлекательная.

Рут покачала головой.

– Повсюду, куда ни глянь, эта девица, – сказала она. – Клянусь, повсюду. Сюзи Паркер. Модель-размодель. А я ничего в ней не вижу. Ну рыжая. Может, все дело в этом. Мужчины любят рыжих. Но Мег тоже рыжая, черт дери. И волосы у нее красивее, чем у этой Паркер, разве я не права?

Я снова взглянул на фото. И согласился с Рут.

– Просто ничего не понимаю, – сказала она и нахмурилась. – Мег явно красивее ее. Намного красивее.

– Это точно, – сказал Донни.

– Мир сходит с ума, – сказала Рут. – Все стало полной бессмыслицей.

Она отрезала кусочек сыра и положила на крекер.

– Попроси у мамы разрешения переночевать сегодня у нас, – сказал Донни. – Мне нужно с тобой кое о чем поговорить.

Мы стояли у моста на Мэйпл и бросали камни в ручей. Кристально чистая вода лениво текла мимо нас.

– А что нам мешает поговорить здесь?

– Ничего.

Но он так и не сказал, что его беспокоило.

Не знаю почему, но идея ночевки у Чандлеров мне не понравилась. Может, из-за того, что мне было понятно, что я еще больше увязну во всем этом. А может, потому что знал, что сказала бы мама. Теперь в доме Чандлеров жили девочки, и мои ночевки там были маме не по душе.

Если бы она знала, подумал я.

– Вилли тоже хочет с тобой поговорить, – сказал Донни.

– Вилли ?

– Ну да.

Я рассмеялся. Вилли, у которого есть какая-то тема для разговора?!

Вообще-то эта мысль меня заинтриговала.

– Думаю, в таком случае я просто обязан, – сказал я.

Донни тоже рассмеялся и запустил плоский камешек, запрыгавший по воде, по играющим на волнистой поверхности кругам солнечного света.

Маме моя просьба не понравилась.

– Думаю, что нет, – сказала она.

– Мам, но я там всегда ночую.

– Но не в последнее время.

– Ты хочешь сказать, с тех пор, как появились Мег и Сьюзан?

– Именно.

– Послушай. Тут ничего особенного. Все так же, как и раньше. Ребята спят на двухярусных кроватях, а Мег и Сьюзан – в спальне Рут.

– В спальне миссис Чандлер.

– Верно. В спальне миссис Чандлер.

– Ну и где же спит миссис Чандлер?

– На диване. Раздвижном, в гостиной. Ну и в чем проблема?

– Ты знаешь, в чем проблема.

– Нет, не знаю.

– Да нет, знаешь.

– Не знаю .

– Что? – спросил отец, выходя из гостиной в кухню. – Что за проблема?

– Он опять хочет заночевать там, – сказала мама. Она вылавливала дуршлагом зеленую фасоль.

– Что? Там?

– Да.

– Ну так и пусть ночует. – Отец сел за кухонный столик и раскрыл газету.

– Роберт, теперь там две молодые девочки.

– И что?

Мама вздохнула.

– Пожалуйста, – сказала она. – Пожалуйста, не прикидывайся дурачком.

– Дурачком? – сказал отец. – Да пусть ночует. Кофе в доме есть?

– Да, – сказала мама. Она снова вздохнула и вытерла руки о передник.

Я встал, взял кофейник и зажег под ним газ. Мама посмотрела на меня и вернулась к своей фасоли.

– Спасибо, пап, – сказал я.

– Я не говорила, что тебе можно туда идти, – сказала мама.

Я улыбнулся:

– Но ты и не говорила, что нельзя.

Она посмотрела на отца и мотнула головой.

– Черт бы тебя побрал, Роберт, – сказала она.

– Ага, – ответил он и уткнулся в газету.

– Мы рассказали ей про Игру, – сказал Донни.

– Кому?

– Рут. Моей маме. Кому же еще, идиот?

Когда я пришел, Донни был на кухне один. Он готовил себе сэндвич с арахисовым маслом – думаю, весь его сегодняшний ужин.

Столешница была вся уделана маслом, виноградным джемом и хлебными крошками. Из любопытства я пересчитал столовые приборы в ящике стола. По-прежнему наборы на пятерых.

– Ты рассказал ей?

Он кивнул.

– Ну не совсем я. Вуфер.

Он откусил краешек сэндвича и уселся на стул. Я устроился напротив него. На деревянной поверхности стола было обожженное пятно от сигареты, которого я раньше не видел.

– О господи. И что она сказала?

– Ничего. В том-то и странность. Она как будто знала, понимаешь?

– Знала? Знала что?

– Все. И вроде как ничего страшного. Как будто она все время знала, что мы делали. Как знали все ребята нашего квартала.

– Ты шутишь.

– Нет. Клянусь.

– Хрень собачья.

– Я тебе говорю. Ей только хотелось узнать, кто с нами играл. Ну я ей и рассказал.

– Ты рассказал ей? Про меня? Про Эдди? Про всех ?

– Да сказал же – ей было наплевать! Эй, не заводись так, старик. Ее все это не колышет.

– А Дениз? Ты ей и о Дениз рассказал?

– Да. Все как было.

– Ты сказал, что она была голая ?

Я ушам своим не верил. Я всегда считал, что из них двоих идиотом был Вилли. Я смотрел на Донни, пока он жевал свой сэндвич. Он улыбнулся мне и кивнул.

– Я тебе говорю. Не потей, – сказал он.

– Донни.

– Правда.

– Донни .

– Да, Дэви.

– Ты рехнулся ?

– Нет, Дэви.

– Ты хоть на секунду задумался о том, что будет со мной, если…

– Да бога ради, ничего с тобой не будет. Хватит вести себя, как гребаный гомик, о’кей? Это же моя мама, не забыл?

– О, мне сразу полегчало. Твоя мама знает, что мы привязываем голых девок к деревьям. Отлично.

Он вздохнул: