Констанс Сэйерс - Четыре жизни Хелен Ламберт

– Такое чувство, что ты пытаешься от меня откупиться.

– Нет, моя дорогая. Я увезу тебя на время из города. – Холстед потянулся к портсигару из нагрудного кармана. – Ты для меня как дочь.

– У тебя же есть дочь, не так ли, Холстед? Настоящая дочь?

– Есть. – Он кивнул.

– Скажи мне, а ее ты бы выдал замуж за Билли Рэппа?

Холстед сидел в своем кресле, молча глядя на сигару. Спустя секунду он закурил.

Нора покачала головой.

– Я так и думала. Как долго будет идти в Нью-Йорке тот спектакль?

– Десять недель. Четыре недели репетиций и шестинедельный прокат. Достаточно времени, чтобы проветрить тебе голову.

Нора кивнула. Может быть, разрыв с Билли пойдет ей на пользу, даст некоторое представление об их браке.

Билли не особо отреагировал, когда Нора объявила о поездке в Нью-Йорк. В то время как раз должны были начаться съемки «За берегом», и он был занят производственным процессом. Кроме того, Нора снова должна была оказаться на противоположном берегу от Клинта, а это не могло не радовать.

Дом Норы был выставлен на продажу, поэтому она переехала в недавно построенное шале Билли, расположенное среди пышных холмов Бенедикт-Каньона. Они продолжали спать в разных комнатах, находящихся в отдельных крыльях дома, но перед отъездом в Нью-Йорк Нора и Билли успели сняться для журнала «Фотоплей» на балконе под утренним солнцем. Под одеялом. Нора подумала, что счастливый вид их пары получился только благодаря ее актерскому таланту. Билли и Нора встречались только по вечерам, когда появлялись в «Трокадеро» или в «Голливуд-Боул». Там, прижавшись к Билли, миссис Уильям Рэпп рассказывала Хедде Хоппер, как сильно любит возвращаться по вечерам домой к своему мужу.

Студия «Монументал» отправила Нору в Нью-Йорк. Ее коллегой по фильму действительно стала Лиллибет Дентон – крошечная, похожая на птичку женщина с васильковыми глазами и некогда рыжими волосами, ныне из-за седины сливавшимися с ее кожей. Лиллибет всегда выступала в Лондоне, и она сразу дала понять, что для Нью-Йорка сделала исключение. Видеть на лондонской сцене актрису, исполняющую роль коварной свекрови, было похоже на ежедневную зубрежку перед экзаменом. Когда Лиллибет появлялась на сцене, каждому жесту, слову и паузе она придавала настолько большое значение, что начинала потеть от усилий.

По завершении первой сцены Норы Лиллибет стояла, скрестив руки на груди.

– Вас в Голли…вуде учат двигаться ? – Лиллибет всегда вставляла между двумя словами довольно драматичную паузу. – Я и не знала, что у нас воде…виль.

Лиллибет бросила вызов подготовке Норы и научила ее рассчитывать время, правильно двигаться и проецировать голос. После окончания репетиций или выступлений Лиллибет приглашала Нору присоединиться к ней за ужином и коктейлями. Именно Лиллибет посоветовала Норе прочитать Гертруду Стайн, Хемингуэя, Андре Жида, Пруста и – только в случае необходимости – Колетт. Нора привыкла носить блокнот и карандаш в сумочке, чтобы записывать все предложения Лиллибет. Женщина имела тенденцию игнорировать американских писателей, за исключением Хемингуэя и Фицджеральда. Эдит Уортон была ее фаворитом, и актриса даже подарила Норе свой собственный экземпляр «Эпохи невинности» с загнутыми уголками.

– Ваш разум должен постоянно подвергаться испытаниям, Нора, особенно потому, что вы женщина. Не позволяйте им превращать вас в манекен, который отзывается по команде.

Если Лиллибет настраивала разум Норы на правильный лад, то Джек Уотт обладал чисто сексуальными качествами, которые трудно было не заметить. Что неудивительно, ко второй неделе репетиций Нора уложила его в кровать. Было приятно снова стать желанной. Однако у Джека Уотта было свое место в жизни, и Нора знала, что она тоже вернется в Голливуд к Билли. Хотя Джек тоже переехал в Лос-Анджелес после окончания шоу, она не стала его искать. Нора Уилер по-прежнему оставалась женой Билли Рэппа, и никаких отношений с другими людьми в Голливуде не искала.

Лиллибет заявила, что по окончании спектакля, в перерыве между Бродвеем и съемками, она найдет время, чтобы съездить в Париж.

Это слово. Париж. От одного только его звучания в теле Норы вспыхнула искра. Когда Лиллибет описывала, как нашла Пантеон во время прогулки по Латинскому кварталу или улицам Монмартра, Нора поймала себя на мысли, что чуть не поправила женщину относительно местоположения улицы. Ее преследовали внезапные воспоминания о молодой девушке и мужчине. Они возникали в голове резко, как фотовспышка. Норе казалось, что она их где-то видела, может даже в детстве, вот только где? В Огайо? Однако что-то в цветах и моде казалось не совсем правильным, отчего Нора начала в себе сомневаться. Голливуд научил ее, что реальность можно исказить по одному лишь желанию, поэтому она ничему больше не доверяла. Даже воспоминаниям. Идея «настоящего» для Норы непоправимо изменилась. Теперь она не доверяла ни Билли, ни Холстеду. Они устроили театральное представление и использовали ее в качестве подневольной звезды. И все же было чувство, что раньше, на другой сцене, она играла совершенно иную роль. В голове снова проскользнули странные образы: дом в сельской местности, квартира на широком бульваре и девушка в розовом платье и маске, которая чувствовала себя точно так же, как и она. Все иллюзии той юной особы в одночасье разбились. Именно она вынудила Нору усомниться в собственном существовании. Нора поделилась мыслями с Лиллибет, но та лишь фыркнула в ответ.

– Это экзистенциальный кризис, моя дорогая девочка, – настаивала Лиллибет. – Почитайте Кьеркегора. Вы видите, что перед вами открывается другая возможность, потому разочаровались в нынешней жизни. Помните, что только вы контролируете свою судьбу. Никто другой.

У Норы возникло тревожное предчувствие, что в этом вопросе Лиллибет ошибается.

У Лиллибет не было объяснения внезапному развитию музыкального таланта Норы. За одну ночь девушка превратилась в виртуоза и в перерывах начала играть на фортепиано в театре. Разве это нормально – развить навык из ниоткуда? Тем не менее Нора играла на инструменте так, будто изучала его годами. Этот феномен одновременно пугал ее и волновал, но ей нравилось новое умение – оно было мощным, загадочным. Оно стало физическим воплощением внутреннего кризиса, который Нора чувствовала, и доказательством того, что с ней происходит нечто нереальное. По мере совершенствования навыка она играла все более сложные произведения – и это на основе одной только мышечной памяти! Каждое утро она просыпалась в страхе, что потеряла талант так же быстро, как обрела.

После окончания шоу Лиллибет умоляла Нору поехать с ней в Париж, но та отказалась, решив, что настала пора вернуться домой, к Билли. Время наконец-то смягчило ее решение по отношению к их ситуации. Если Билли не мог с ней спать, разве это имело значение? Джек спал с Норой, но без любви это казалось бессмысленным. Любовь к Билли была глубокой, искренней, а раз есть чувства, то остальное – не проблема.