Мэри Хаан - Большая книга ужасов – 82. Месть марионетки и другие истории [сборник litres]

В этот момент бабочка монарх подлетела к могиле Элис и присела на её надгробие.

– Какая красивая! – прошептала я.

Я смотрела, как бабочка приземлилась на плечо мисс Фергюсон. Через несколько секунд она подлетела ко мне. Мы стояли неподвижно, не произнося ни слова. Молча, едва дыша, я смотрела, как бабочка покинула нас и взлетела высоко в небо. Потом она превратилась в точку и исчезла.

Мисс Фергюсон повернулась ко мне и тихо сказала:

– Ты знаешь, что древние люди, например греки и ирландцы, верили, что бабочки – посланники мёртвых? Они прилетают, чтобы просить нас не беспокоиться и не горевать. Умершие обрели покой.

– Думаете, это была Элис? – Я с ужасом уставилась на мисс Фергюсон.

Мисс Фергюсон вздохнула.

– Кто знает? Но мне бы хотелось в это верить.

Мы попрощались с Элис и, держась за руки, медленно пошли домой.

Примерно пару недель назад родители разрешили мне навестить моего дядю Берта. Он жил в десяти милях от нас в маленьком коттедже: «сельском пристанище», как он его любовно называл. Папа с мамой решили, что долгая прогулка на свежем воздухе пойдёт на пользу моему здоровью.

Я отправился в путь солнечным весенним утром, предвкушая приятные выходные в компании своего любимого родственника. Накануне я получил письмо, в котором дядя Берт упоминал, что в ближайшем озере нашёл что-то интересное. Поскольку мы оба интересовались морской биологией, мне не терпелось побольше узнать о его открытии.

Но, прежде чем я успел добраться до дядиного дома, погода резко изменилась. Солнце заволокли тучи. Подул ветер и похолодало. Начался ливень. В небе гремел гром и сверкали молнии, как будто их швыряла на землю невидимая рука Зевса. Гроза бушевала, как гигантский зверь, собиравшийся уничтожить всё вокруг: он срывал ветки деревьев и ревел от ярости.

Я промок до нитки, но по-прежнему упорно шёл вперед, надеясь добраться до дядиного дома, прежде чем в меня ударит молния или потопит дождь. Через некоторое время я заметил свет в его окне.

– Дядя Берт! – крикнул я. – Дядя Берт!

Ожидая увидеть за окном худое дядино лицо в очках, я побежал к коттеджу. Наверняка он уже меня заметил. Иначе зачем в такую ночь оставил дверь распахнутой?

Но, к моему удивлению, дядя Берт не вышел и не ответил мне.

Когда я добежал до двери, то в ужасе остановился перед представшей моим глазам сценой. Висевший на окне фонарь бешено раскачивался и отбрасывал неровные тени на сломанную мебель и разбросанные книги и бумаги. Повсюду были лужи воды и стоял отвратительный запах тухлой рыбы. Дяди нигде не было видно.

После шума грозы на улице коттедж казался странно тихим и совершенно очевидно пустым.

Я испугался и снова вышел под дождь. Было ясно, что произошло нечто ужасное, но, прежде чем я успел отправиться за помощью в ближайшую деревню, на землю упало дерево, и его огромный ствол и ветки перегородили дорогу.

Решив, что внутри будет безопаснее, чем снаружи, я вошёл в коттедж и закрыл дверь. Несмотря на царивший в комнате хаос, в камине горел огонь, а на плите медленно кипело рагу. Я вспомнил, что я не ел с тех пор, как остановился перекусить несколько часов назад. Я был голоден, замёрз, промок и ужасно устал.

Я подошёл поближе к огню и попытался придумать логическое объяснение тому, что произошло в коттедже. Возможно, дядю Берта вызвали по делам. Он ушёл в спешке, бросив свой обед и забыв закрыть окна и двери. Пока его не было, началась гроза, и он не смог вернуться. В его отсутствие ветер и струи дождя ворвались в открытые двери и окна, перевернули мебель, разбросали книги и бумаги и затопили пол.

Естественно, эта версия выглядела более логично, чем смутные домыслы о возможном нападении и убийстве. Удивляясь своим детским страхам, я как мог прибрался в комнате, вытер вонючую воду, поставил на место мебель и аккуратно сложил дядины книги и бумаги. Потом, сказав себе, что дядя Берт не стал бы возражать, я съел рагу из горшка, которое явно предназначалось мне. Наевшись, я уютно устроился в кресле у огня и стал ждать, когда дядя войдёт в дверь, смеясь и извиняясь за своё отсутствие.

Старые часы на каминной полке показывали, что прошли минуты, а потом часы. На улице продолжала бушевать гроза. Я взял книгу, последний роман Чарлза Диккенса, но не мог сосредоточиться и несколько раз прочёл одно и то же предложение. Где же мой дядя? Когда он, наконец, вернётся?

В надежде отвлечься я подошёл к столу, куда сложил дядины книги и бумаги, и начал их разглядывать. И хотя я не помнил, чтобы дядя Берт интересовался подобными вещами, все книги были посвящены одному и тому же. Судя по страницам, их часто читали: везде виднелись следы и пятна, пометки на полях и подчёркнутые слова. Зачем морскому биологу уровня моего дяди тратить время на изучение морских чудовищ?

Я взялся за его записные книжки и стал перелистывать страницы. Да, там были изящные зарисовки тушью, которые я помнил, пометки, написанные аккуратным дядиным почерком, где подробно описывался жизненный цикл моллюсков и актиний, ракообразных и больших и маленьких рыб.

Но что это такое? Поражённый, я смотрел на изображение какого-то огромного доисторического существа, которое давно уже вымерло и тем не менее было изображено с такой точностью, как будто я видел его собственными глазами. Рисунок чудовища сопровождали несколько страниц заметок, написанных мелким почерком, совсем не похожим на элегантный почерк дяди: было очевидно, что их писали в спешке, даже небрежно, и в тусклом свете огня слова было трудно разобрать.

Я снял с крючка фонарь, склонился над записной книжкой и пытался расшифровать дядины заметки. Дядя Берт уверял, что пишет правдивый отчёт о своей первой встрече с чудовищем, которое он так подробно зарисовал. Очевидно, буря застала его на берегу озера. Он спрятался среди деревьев и с изумлением увидел голову и шею огромной змеи, появившейся из воды.

«По-видимому, существо, – писал он, – принадлежит к той же разновидности, что, по слухам, обитает в шотландском озере Лох-Несс. Как и у шотландской змеи, у него длинная изящная шея и маленькая голова. Полагаю, что оно достигает более ста футов в длину, имеет тёмно-коричневый цвет и покрыто чешуёй. Хотя оно меня не видело, кажется, оно почувствовало, что за ним наблюдают, и ушло на глубину, оставив после себя неприятный запах. Пока я не знаю, опасно ли это существо, но собираюсь продолжить свои наблюдения».

Мне хотелось закрыть записную книжку, потому что дядя определённо сошёл с ума. Возможно, уединённая жизнь дяди Берта ослабила его рассудок и он стал жертвой кошмарных иллюзий, от которых я страдал в детстве: ведьмы под кроватью, чудовища в тёмных углах, великаны-людоеды, поднимающиеся по лестнице в мою комнату. Конечно, мне удалось справиться с этими иллюзиями, что должны сделать все мы, если хотим сохранить рассудок.