Мэри Хаан - Большая книга ужасов – 82. Месть марионетки и другие истории [сборник litres]

Однажды дождливым утром меня разбудила мама. Она трясла меня за плечо и кричала:

– Джереми, почему ты всё ещё в кровати? Ты давно должен был одеться и завтракать. Мисс Воканфусс уже сделала тебе пять выговоров за опоздания. Хочешь остаться в шестом классе?

Я покачал головой. Единственное, чего мне хотелось, – это натянуть одеяло на голову и сказать маме, что я заболел: у меня болят голова, горло и живот, а всё тело покрылось странной сыпью. Но я уже пробовал это сделать без особого успеха. Если ваша мама работает, вы можете остаться дома, только если умираете.

Поэтому я ухватился за последнее оправдание.

– Будильник не прозвенел.

Но, конечно, мама в это не поверила. Она молча сдёрнула с меня одеяло и вышла из комнаты. Я остался один: я замёрз, дрожал и мне было ужасно себя жалко.

Десять минут спустя я шлёпал под холодным дождём к школе. Пока я ждал у перехода, машина окатила меня грязной водой. Я отскочил от обочины и уронил свои домашние задания в лужу. Естественно, я писал несмываемыми чернилами. Но когда мне, наконец, удалось извлечь тетрадь из лужи, я увидел, что все мои словарные слова растворились, превратившись в голубое пятно. Целый час работы прошёл впустую.

– Кажется, это Джереми-червяк!

Прямо передо мной, перегораживая улицу, стоял Нельсон Биггс. Он протянул руку и ждал, когда я отдам ему свои деньги на обед.

– Не заставляй меня ждать, червяк!

Бежать и драться было бесполезно. Я молча подал ему долларовую купюру. Но вместо благодарности он ударил меня в живот.

– Если сегодня будет шпинат, – сказал он, – я отдам тебе свой.

Я опоздал на урок всего на одну минуту, но мисс Воканфусс всё равно рассердилась, вероятно, потому, что всегда ненавидела меня. Вы ведь все слышали про любовь с первого взгляда. Для меня и мисс Воканфусс это была ненависть с первого взгляда.

– Никаких оправданий! – заорала она. – На моих уроках необходима пунктуальность!

Мисс Воканфусс отправила меня в кладовку, чтобы я подумал об этом.

Когда она меня, наконец, выпустила, то скоро снова разозлилась, увидев мои промокшие домашние задания.

– Никаких оправданий! – взревела она. – На моих уроках важна аккуратность!

И мисс Воканфусс снова отправила меня в кладовку подумать об этом.

В столовой я был единственным, кто ел шпинат. Как будто этого было недостаточно, Нельсон толкнул меня под руку, и половина шпината упала мне прямо на рубашку. До конца дня он называл меня «зелёным червяком».

После обеда мисс Воканфусс заметила, что я витаю в облаках.

– Никаких оправданий! – крикнула она. – На моих уроках важно внимание!

И снова я отправился в кладовку подумать об этом. Судя по всему, мне предстояло провести остаток жизни в кладовке мисс Воканфусс.

Незадолго до конца занятий мисс Воканфусс заметила, что я читаю книгу из библиотеки, вместо того чтобы делить в столбик.

– Никаких оправданий! – снова закричала она. – На моих уроках чтение неважно!

На этот раз кладовки оказалось недостаточно. Мисс Воканфусс заставила меня остаться после занятий. Она приказала мне написать «Я буду приходить вовремя, я буду аккуратным, я буду внимательным, я не буду читать» 273 раза, умножив эту цифру на 99 и разделив на 7,7.

Она не вернула мою библиотечную книгу, и теперь кроме четверти доллара я должен был за неё ещё пять центов. Скоро библиотекарь тоже меня возненавидит.

Несколько часов спустя я вышел из школы голодный, несчастный, печальный и всеми непонятый. Проходя мимо тёмного переулка, я услышал, как какой-то странный писклявый голосок произнёс:

– Бедный, бедный Джереми Миллер, у него был ужасный день!

Я остановился и начал всматриваться в темноту.

– Кто это сказал?

Из-за мусорного бака возникло странное лицо. У него были крошечные глазки-бусинки, длинный красный нос, широкий рот и большой подбородок. На голове у него был надет шутовской колпак с колокольчиками. Когда существо закивало головой, колокольчики зазвенели.

– Джереми-червяк, Джереми-червяк, уродливее тебя никого на свете нет!

За мусорным баком стоял неряшливый старик с ужасно печальным лицом. На его руке плясала марионетка.

– Привет, сынок! – тихо сказал старик. – Как тебе нравится мистер Панкерино? Уверен, ты никогда не видел марионетки лучше его. Он сделан из самого отборного шёлка и атласа и набит весельем.

Марионетка засмеялась и захлопала в ладоши.

– Ура, ура! – радостно закричала она. – Ура мистеру Панкерино!

– Откуда вы знаете моё имя? – спросил я. Я не был уверен, к кому из них обращаться, к марионетке или старику, поэтому переводил взгляд то на одного, то на другого. Они оба пристально смотрели на меня.

– Стыдно за своё имя, но кто ж виноват? – Марионетка засмеялась громче, но старик даже не улыбнулся. Он уставился на меня и протянул мне руку с марионеткой.

– Я мистер Панкерино! – пропела марионетка. – Весёлый проказник! Я заставлю тебя смеяться, я заставлю тебя улыбаться, я буду твоим лучшим другом!

Старик сунул марионетку прямо мне под нос.

– Ты нравишься мистеру Панкерино, Джереми, – сказал он.

Марионетка закивала головой, и колокольчики на её колпаке зазвенели.

– Будет здорово, если ты подашь мне руку!

Внезапно мне больше всего на свете захотелось заполучить эту марионетку. Я просто должен был ею завладеть. Не думая, я потянулся за мистером Панкерино.

– Дайте его мне!

Как только я произнёс эти слова, на меня налетел порыв ветра с сухими листьями, обрывками бумаги и пылью. В столбе вращающегося смерча стало совсем темно. Но внезапно всё прекратилось. Я моргнул и открыл глаза.

– Джереми, Джереми, теперь тебе меня нести.

Старик исчез. Я с изумлением увидел на своей руке мистера Панкерино: он ухмылялся и размахивал крошечными кулачками.

– Ты можешь говорить?! – произнёс я. – Наверное, у тебя внутри батарейки?

– Я болтаю и болтаю, – ответил он. – Самым лучшим вещам на свете не нужны батарейки.

Марионетка плотно сидела у меня на руке, как перчатка слишком маленького размера, и от этого руке было неприятно тепло. Я схватил мистера Панкерино за голову, чтобы снять его и посмотреть, как он работает, но не мог сдвинуть его с места. Он как будто прирос к моей руке. Хотя мне было ужасно больно, я тянул, тащил и крутил его, пока моё лицо не покраснело. Всё это время марионетка вопила:

– Прекрати! Прекрати! Я сойду с ума!

Наконец, я сдался и прислонился к стене. Несколько секунд тишину нарушало лишь тяжёлое дыхание – моё и мистера Панкерино. Да, он тоже выбился из сил. Но самое ужасное: я чувствовал, как бьётся его сердце, как у попавшей в ловушку птицы.