София Сеговия - Пение пчел

– Возвращайся назад без меня.

Парень слегка ошарашен, но меня уже ничто не остановит.

– Возьми все деньги из моего кошелька и расскажи эту историю моим детям. Они знают ее отрывочно. Настало время услышать ее целиком. Скажи им, что я люблю их, что они стоили тех лет, какие я провел, не видя брата. Скажи, чтобы держались теневой стороны улицы. Чтобы слушали глазами, смотрели кожей и чувствовали ушами, потому что жизнь говорит со всеми нами, а нам нужно лишь уметь ее слушать, видеть, чувствовать.

Я понимаю, что это запоздалые уроки, но раньше я был к ним не готов. Меня охватывает сожаление за потраченное впустую время, когда я мог все это рассказать им лично, когда пытался это сделать: когда они были детьми, когда их глаза блестели, будто звезды. Сейчас уже слишком поздно, и краткого послания из уст незнакомца будет вполне достаточно.

В добрый путь и тебе, и мне. Я тебя покидаю, потому что ребенок, которым я был, мальчик по имени Франсиско-младший, очень этого хочет. Прямо сейчас он говорит мне: «Давай, Франсиско, пошли, хватит болтать, я хочу гулять». И все, что я могу, – только прислушиваться и повиноваться.

Этот ребенок всегда был очень упорным – или упрямым, в зависимости от обстоятельств и от того, с кем имеет дело. Вот почему я уверен, что, прежде чем мы достигнем места назначения, он полностью выберется наружу, оставив позади старика, и бросится бежать, как он давно не бегал. Он хочет оказаться в месте встречи как можно скорее. Среди апельсиновых цветов, возле Симонопио, в моем месте, нашем общем, своем собственном – прежде чем зайдет солнце. Потому что, оказавшись там, он возьмет своей маленькой рукой – уже лишенной узловатых вен, старческих пятен, морщин – юную руку своего брата. О чем он так давно мечтал.

Я поворачиваюсь и делаю нерешительный шаг. Затем другой. Сейчас я ощущаю в своем теле больше силы, чем все последние годы. Я иду за пчелами, с каждым шагом двигаясь все увереннее, все быстрее, за спиной распахивается прежний горизонт. Мы спешим не оборачиваясь, потому что нас волнует одно – конечный пункт.

КОНЕЦ

На этот роман меня вдохновили события, случившиеся в небольшом городке на севере Мексики – в регионе, где выращивают цитрусовые.

Невозможно ощутить бо́льшую свободу, чем когда пишешь роман, даже если источником его вдохновения послужили исторические события, как в моем случае. Ключевое слово здесь – «вдохновение», поскольку именно оно открывает бесконечные возможности и позволяет автору перетасовывать факты и события по своему усмотрению. Это называется «свобода творчества». Ни одно правительство не в состоянии даровать ее тебе, только ты сам.

Тем не менее роман потребовал обширнейших исследований. И хотя для меня была важна точность в описании исторических событий, я не особо беспокоилась насчет верности дат. Многие из них абсолютно достоверны, например правление Фелипе Анхелеса, вой́ ны, испанка, отсылки к конституции 1927 года, закон о незанятых землях. Некоторые достоверны лишь отчасти, как, например, визит Анхелеса в Линарес, закон о фруктовых деревьях, переход линаресских фермеров к возделыванию цитрусовых. Где-то я складывала два плюс два, в других случаях перенесла даты на несколько лет вперед.

Я стремилась сохранить верность не столько историческим деталям, сколько своему воображению. Вот почему в книге появляется Симонопио. Вот почему я пишу, что важный для Мексики регион выращивания цитрусовых стал таковым благодаря давнему путешествию мальчика и пророчеству пчел. Вот почему я дерзнула включить в «Пение пчел» ожесточенную партию в канасту, несмотря на то что эту карточную игру придумает от скуки какой-нибудь уругваец или уругвайка минимум через двадцать лет. Вот почему вымышленные герои, порожденные моим воображением, соседствуют в романе с людьми, чьи имена вы встретите в некоторых, а может, и во всех учебниках истории: подобная вольность – еще одно важнейшее условие свободы творчества, которую я позволила себе. И еще. Я решила дать всем вымышленным персонажам, кроме Эспирикуэты, имена, типичные для их местности, хотя это вовсе не означает, что эти люди действительно существовали. К тому же в роман я включила отдельных персонажей, которые существовали или существуют, но в другом контексте, например Соледад Бетанкур, мою няню, главного рассказчика в моей жизни. Мне очень повезло с ней. Мне вообще много везло как писателю. Благодарю.

Я благодарна за все истории, которые донесли до моего поколения предки: главный вывод моего писательского приключения заключается в том, что из подобных рассказов и состоит история, настоящая и вымышленная.

Спасибо Сильвии Керини, моему испанскому издателю, за то, что отправила эту книгу в литературное путешествие без границ. Вендолин Перла, моей замечательной и бесстрашной издательнице из Penguin Random House Mexico, что радушно приняла меня, неизвестного писателя, когда я постучала в дверь. Благодарю также Кристобаля Пера, который распахнул передо мной двери, а затем помог придать роману блеска, и Фелипе Монтеса, великого писателя, учителя, наставника и друга, за потраченное на меня время и бесценные советы.

Благодарю упомянутую в романе Марилу Тревиньо, которая существует на самом деле, – историка, хранителя, музыканта и собирателя старинных северо-восточных песен – за ее голос и терпение. Песни Марилу подарят путешествие в богатое песенное прошлое нашей страны.

Благодарю дорогих и бесценных людей за уникальную возможность побеседовать с ними перед их уходом из этого мира, а также за энергию, энтузиазм и терпение, с которыми они отвечали на мои вопросы. Они ушли, но след их остался во мне, в книге и в жизни тех людей, с кем они столкнулись, проходя по этому миру.

Асьенда – крупное частное поместье в Латинской Америке (здесь и далее – примечания редактора).

Сьерра ( исп. «пила») – горы, горная цепь в Латинской Америке.

Пеонаж – по сути, латиноамериканская разновидность крепостного права. Форма эксплуатации непосредственных производителей (преимущественно крестьян), основанная на превращении их в наследственных должников – пеонов, находящихся в кабальной зависимости от помещика или предпринимателя. Пеонаж был особенно распространен в Латинской Америке.

Кахета (или дульсе де лече) – крем-карамель из сгущенного козьего молока с сахаром.

Casino – так называли социальные клубы для знатных семейств; за пребывание в них члены платили ежегодный взнос.

Аболенго – представитель знатного рода.