София Сеговия - Пение пчел

– Как тронется повозка, так и начнешь потихоньку. Вовсе не обязательно обучать его всему за один день.

Верно: его отец потратил на это годы. И он наверстает, всему свое время. Пока Франсиско загружал в повозку привитые деревца, выращенные в его собственном питомнике, и пристраивал завернутые в брезент кирку, лопату и ружье, Беатрис занялась своими делами, рассчитывая хотя бы денек провести в покое, потому что Пола, Мати и новая служанка тоже отпросились со всеми на рек у.

– Мати, сделай им тако с яйцом, картошкой и чоризо. Хорошенько заверни и положи в корзину. И разлей лимонад по бутылкам, чтобы хватило на целый день. А ты, Луп…

Со дня смерти Лупиты прошло три года, но Беатрис до сих пор не привыкла к ее отсутствию и по-прежнему оговаривалась, произнося ее имя. Лупита, Луу… Луп… это было первое, что срывалось с ее языка, когда она обращалась к новой прачке.

Они наняли в Линаресе новую прачку, юную девушку из хорошей семьи, но Беатрис так и не смогла избавиться от тяжести, засевшей в сердце после смерти Лупиты. Привыкнуть к новой прачке она так и не сумела, несмотря на то что та была работящей, добродушной и терпеливой с Франсиско-младшим. Беатрис понимала, что она несправедлива к бедной Леонор – так звали девушку, – которая нанялась на работу, зная, что заменяет умершую, к тому же няня Пола и Мати чуть ли не ежедневно с поводом и без, то в открытую, то потихоньку вспоминали Лупиту: «Ай, как же мы скучаем по Лупите» или «У Лупиты белье было белоснежное».

– А ты, Леонор, – поправила себя Беатрис, – найди среди зимней одежды свитер для Франсиско, вечером будет прохладно. Вот бы он оказался ему впору! Пола, достань из сундука два одеяла и брось в повозк у.

Отлично, супруг и сын не замерзнут. Погода, в апреле обычно теплая, преподнесла неожиданный сюрприз: в эту субботу, в день рождения Франсиско-младшего, вопреки всем прогнозам, а заодно и логике утро выдалось зимним – было ветрено, пасмурно и холодно.

– Говорил мне вчера Симонопио, что сегодня будет холодно и надо одеться потеплее!

– Что ж ты вчера мне не сказал, малыш?

Ни сын, ни крестник ни о чем ее не предупредили, поэтому в последний момент она приказала отпереть сундуки, запертые, как ей казалось, до осени. В будущем году пусть стоят открытыми до июня, загадала она. В доме было прохладно, и Беатрис заодно вытащила свою шаль. Она чуть было не посочувствовала водяному певцу, который уже не мог отменить представление, а заодно и всем тем, кто отправится в этот холодный день на пикник любоваться дурацким спектаклем.

– Сеньора, из сундука с одеялами вылетела моль.

«Не одно, так другое! В этом доме вечно что-то случается», – подумала она.

– Идем, Пола.

Если моль не истребить вовремя, она за пару недель покончит со всем добром. Встревоженная Беатрис, как всякая хозяйка на ее месте, вплотную занялась этим делом, когда запряженная мулом повозка медленно выехала за пределы двора. Франсиско великодушно доверил имениннику править мулом. Беатрис этого не видела, она была расстроена и встревожена вторжением насекомых, к тому же ее тошнило от запаха камфары. Провожать мужа и сына она так и не вышла.

Рано утром к Симонопио явился Франсиско-младший, чтобы сообщить, что он не сможет пойти вместе с ним поглазеть на Пелудо.

– Поезжай с нами, Симонопио. Поработаем вместе.

Впервые мальчик отправлялся на плантации без него. Симонопио ехать отказался: это был первый случай, когда отец и сын собрались провести время вдвоем вдали от дома. С отцом мальчик будет в безопасности, решил Симонопио, а он тем временем спокойно отправится по своим делам. Это был веский предлог: ни за что на свете не пропустит Симонопио спектакль на мельнице.

Если бы его позвал крестный, он бы поехал без раздумий. Ему он ни в чем не осмелился бы отказать, даже если бы тот пригласил его на плантацию вместо того, чтобы смотреть на чудо. И тогда Симонопио провел бы весь день с ними, мечтая оказаться в другом месте, возле реки, где Педро Пелудо поет под водой без какого-либо устройства.

Он ждал этого дня с нетерпением, мечтая взять с собой и Франсиско, как они договаривались, потому что знал, что такого случая им больше не представится. Но ему было приятно видеть, как мальчик выезжает за ворота, управляя мулом, довольный тем, что его взяли на такое ответственное задание. Насколько он знал, отец и сын отправились на одну из плантаций. Во время отдыха они разведут костер, который спасет их от пронзительного холода. Пообедают вместе в тени какого-нибудь дерева, закутавшись в одеяла: он видел, как няня Пола положила их в повозку.

Собираясь к реке в одиночестве, Симонопио не нарушал своего обещания. Он прочел это в глазах у Франсиско-младшего. Несмотря на то что в течение пяти дней оба не думали ни о чем другом, поющий в воде Педро Пелудо мигом вылетел у мальчика из головы: внезапный шанс провести целый день с отцом затмил желанное представление. Как-нибудь в другой раз Симонопио тоже с удовольствием отправится с ними, но только не сегодня: этот день принадлежал отцу и сыну, им двоим, и никому больше. Разжигая костер для няни Рехи, чтобы уберечь старуху от непривычного холода, он видел, как повозка удаляется, и молча простился, помахав на прощание рукой. Симонопио знал, что Франсиско-младший запомнит этот день навсегда. В любом случае он дал себе слово, что перескажет мальчику все подробности вечеринки на реке.

Да, он пойдет один. Как сам он не принял приглашение Франсиско-младшего, так и пчелы отказались его сопровождать: была весна, но ближайшие четыре дня обещали быть холодными, и пчелы предпочли остаться в улье в ожидании тепла и солнца. Пробираясь кратчайшим путем – пчелиными тропами, известными ему одному, – в направлении, противоположном Франсискосыну и Франсиско-отцу, Симонопио прибыл к мельнице Ла-Вердад первым. Его опередил лишь старший сын Пелудо, назначенный казначеем: узнав, что зрители соберутся раньше назначенного часа и устроят пикник, он заранее расположился на поляне, зорко приглядывая за тем, чтобы никто не занял место, не заплатив причитающихся двадцати сентаво. Симонопио протянул деньги с радостью. К удивлению казначея, этот первый зритель сразу же залез в ледяную воду, прошел несколько метров и уселся на выступающий из воды огромный камень.

Симонопио не боялся промочить ноги, бредя по воде в сторону своего наблюдательного пункта. Не пугал его и холод: главное – с камня открывался отличный вид на импровизированную сцену, где будет разыгран спектакль, к тому же не нужно будет толкаться среди прибывающей со всех сторон публики. Отправься он с Франсиско-младшим, ему бы не удалось занять столь ценное место: если бы мальчик промочил ноги и просидел в таком виде несколько часов, то непременно бы заболел.