Клайв Баркер - Книги крови. Запретное [сборник litres]

Охая от боли, он подтянул ноги к животу и остался лежать там, где упал. Если Гарви услышал его крик и послал своих помощников в погоню – будь что будет. Плевать.

Шорох от движения в комнате донесся до него. Оторвав голову на дюйм от пола, Джерри чуть приоткрыл глаза. В дверном проеме появилась обнаженная девушка, а может, ее нарисовало головокружение. Ее кожа блестела, точно намасленная, там и здесь на груди и бедрах виднелись подтеки, похожие на запекшуюся кровь. Скорее всего, не ее кровь: на блестевшем теле ран видно не было.

Девушка начала смеяться над ним – от такого веселого беззаботного смеха Джерри почувствовал себя дураком. Однако его мелодичность очаровала Колохоуна, и он сделал над собой усилие, решив получше разглядеть незнакомку. Продолжая смеяться, та направилась через комнату к нему, и тогда он увидел, что за ней шли другие. Вот, значит, о ком говорил Гарви, вот она, ловушка, в устройстве которой обвиняли Джерри.

– Кто вы? – пробормотал он, как только женщины подошли ближе. Смех оборвался, когда первая опустила глаза на его скрученное болью тело.

Джерри попробовал сесть прямо, но руки свело болью, и он вновь скользнул на плитки. Девушка не ответила на вопрос и не сделала попытки помочь ему подняться. Она просто смотрела на него, как пешеход смотрит на пьяного в канаве, и лицо ее было непроницаемым. Джерри же, глядя на нее, чувствовал, что ему все труднее удерживаться в сознании. Жара, боль и это внезапное явление красоты казались почти непереносимыми. Замершие поодаль спутницы расплывались в темноте, все помещение сворачивалось, будто картонная коробка фокусника, в то время как стоявшее над ним совершенное существо полностью завладело его вниманием. И теперь, по ее безмолвному настоянию, зрение его рассудка словно было выхвачено из головы, и он весь устремился к ее коже, ее телу, к каждой поре, ставшей ямой, каждому волоску, обратившемуся в столб. Джерри принадлежал ей всецело. Она утопила его в своих глазах, оцарапав ресницами, она прокатила его вдоль округлости живота и вниз, по шелковистой ложбинке спины. Она укрыла его меж ягодиц и пустила в жаркое лоно и затем выпустила наружу, лишь стоило ему подумать, что он вот-вот сгорит заживо. Неистовая скорость оживила его. Он сознавал, что где-то там, внизу, осталось его содрогающееся от ужаса тело, но беспечное воображение, послушное желанию незнакомки, летало, кружа как птица, до тех пор, пока Колохоуна, измученного и ошеломленного, не швырнули назад, в чашу черепа. Прежде чем Джерри смог прикоснуться к хрупкому инструменту причины и сути только что испытанного чуда, его веки, затрепетав, опустились, и он потерял сознание.

Телу не требуется рассудок. У него своих дел хватает: наполнять и опустошать легкие, качать кровь и получать пищу – и всем этим процессам не нужна власть мысли. Лишь когда какой-то процесс спотыкается либо медлит, рассудок получает информацию о сложности телесного механизма. Обморок длился всего несколько минут, но, придя в себя, Джерри осознал (что порой бывало с ним и прежде), что его тело – ловушка. Хрупкость тела – ловушка, его форма, его размеры и даже его пол – все сплошная ловушка. И выхода из нее нет. Словно в кандалах, он был прикован к ней, или в ней , в этой развалине.

Такие мысли приходили и уходили. А в паузах между ними возникали скоротечные грезы, в которые Джерри с беззаботной легкостью проваливался, и еще более редкие мгновения, когда он пытался рассмотреть мир вокруг себя.

Женщины подняли его. Голова Джерри была опущена вниз, волосы касались пола. Я – трофей, успел подумать он в момент просветления, затем вновь – темнота. Когда он выкарабкался из забытья, его несли вдоль края большого бассейна. Ноздри переполняли противоречивые запахи – восхитительные и зловонные одновременно. Краешком затуманенного глаза он видел воду – такую яркую, что она, казалось, вспыхивала, когда лизала бортики бассейна, – и кое-что еще: тени, скользящие в ее сиянии.

А, они собираются меня утопить, подумалось Джерри. А затем: я уже тону. Он вообразил, как вода наполняет рот, представил себе, как тени, что он видел в воде, набиваются ему в глотку и проскальзывают в желудок. Тело, пытаясь отрыгнуть их обратно, содрогнулось в конвульсиях.

На лицо ему легла ладонь. Она была блаженно прохладной. «Тс-с-с», – прошептал кто-то, и бред угас. Джерри чувствовал себя так, будто его уговорили вернуться из иллюзорных страхов к сознанию.

Ладонь с лица убрали. Джерри огляделся вокруг: мрачноватое для спасения помещение, но его взгляд не проник далеко. На другой стороне комнаты, напоминавшей общественную душевую, несколько торчащих высоко из стены труб выплевывали упругие дуги водяных струй на плитки пола, откуда по желобам вода сбегала в шпигаты. Воздух был напитан мелкой водяной пылью и брызгами. Джерри сел. За каскадной вуалью влаги различалось какое-то движение – фигуры слишком крупной, чтобы принадлежать человеку. Джерри всмотрелся сквозь пелену брызг: животное? Остро ощущался резкий запах – как в зверинце.

Стараясь двигаться с максимальной осторожностью, дабы не привлечь внимания зверя, Джерри попытался подняться. Однако ноги не были адекватны намерениям. Все, что ему удалось, – лишь немного проползти на четвереньках через комнату и вновь уставиться вперед: один зверь глядел на другого сквозь водяную завесу.

Джерри почувствовал, что его учуяли, что темное раскинувшееся на полу существо смотрит на него. Под его взглядом Колохоун ощутил, как тело покрылось мурашками, но глаз отвести не смог. А затем, когда, желая рассмотреть получше, он прищурился, вспышки свечения засверкали изнутри тела существа и побежали – трепещущие волны желтоватого света – снизу вверх и поперек огромной туши, словно демонстрируя себя человеку.

Это была она . Он знал наверняка, что существо было женского рода, хотя никаких известных ему признаков пола Джерри не разглядел. Когда рябь люминесценции побежала по телу животного, с каждой пульсацией оно стало являть себя в новой и необыкновенной конфигурации. Наблюдая за ней, Джерри думал о чем-то тягучем и жарко расплавленном – о стекле, например, или камне: ее плоть выдавливалась и округлялась в искусные формы и возвращалась в горнило, чтобы истечь в новом обличье. Ни головы, ни конечностей как таковых у существа не обнаруживалось, но на туловище виднелись гроздья ярких пузырьков (должно быть, глаз), и то здесь, то там с поверхности тела выбрасывались вверх радужные ленты – неторопливо и неярко вспыхивавшие, – которые, казалось, мгновенно воспламеняли сам воздух.

Внезапно существо издало серию негромких шумов, похожих на вздохи. Джерри подумал: может, они адресованы ему, а если так, – как должен он отвечать? Услышав за спиной шаги, он оглянулся в надежде получить указания от одной из женщин.