Стивен Кинг - Самое необходимое

Впервые в жизни она выругалась вслух, и ее затвердевшие соски начало приятно покалывать. Салли зашагала быстрее, и в голове у нее появились неясные, расплывчатые мысли о том, что, быть может, она займется в ванной еще кое-чем. Неожиданно она почувствовала, что у нее есть и кое-какие собственные потребности. Она еще не была уверена, что знает, как их удовлетворить, но... ей пришло в голову, что можно попробовать поискать способ. В конце концов Господь поможет тем, кто помогает себе сам.

8

— Ну как, по-вашему, это нормальная цена? — спросил мистер Гонт у Полли.

Полли хотела ответить, но запнулась. Внимание мистера Гонта, казалось, отвлеклось куда-то: он смотрел в пространство, и губы его беззвучно шевелились, словно он читал молитву.

— Мистер Гонт?

Он чуть вздрогнул, потом перевел взгляд на нее и улыбнулся.

— Прошу прощения, Полли. Иногда я как-то забываюсь.

— Цена не просто нормальная, — сказала ему Полли, — она потрясающая. — Она достала чековую книжку из сумочки и стала выписывать чек. Время от времени она словно в тумане начинала спрашивать себя, зачем она здесь, но тут же ощущала зов глаз мистера Гонта. И стоило ей поднять взгляд и посмотреть ему в глаза, как все вопросы и сомнения тут же исчезали.

Чек, который она вручила ему, был выписан на сорок шесть долларов. Мистер Гонт аккуратно сложил его и сунул в боковой карман своего спортивного пиджака.

— Не забудьте заполнить корешок, — сказал он, — а то ваш любопытный друг наверняка захочет взглянуть на него.

— Он зайдет повидать вас, — сказала Полли, послушно заполняя корешок чека, — он думает, что вы человек с секретом.

— У него очень много мыслей и планов, — заметил мистер Гонт. — Но планы его изменятся, а мысли растают, как утренний туман при первом ветерке. Поверьте мне на слово.

— Вы... Вы ведь не причините ему вреда, правда?

— Я? Вы неверного обо мне мнения, Патриция Чалмерз. Я пацифист — один из великих пацифистов мира сего. Я никогда не подниму руку на шерифа. Я просто хочу сказать, что в этот полдень у него будет много дел по ту сторону моста. Пока он еще об этом не подозревает, но очень скоро — узнает.

— О-о...

— А теперь, Полли...

— Да?

— Вашим чеком плата за азку не исчерпывается.

— Нет?

— Нет. — В руке мистер Гонт держал простой белый конверт. Полли понятия не имела, откуда он взялся, но это казалось ей само собой разумеющимся и вполне нормальным явлением. — Чтобы окончательно расплатиться за ваш амулет, Полли, вам нужно помочь мне сыграть кое с кем маленькую шутку.

— С Аланом? — Она вдруг жутко испугалась, совсем как заяц, почуявший запах сухого дыма от лесного пожара жарким летним днем. — Вы имеете в виду Алана?

— Конечно же, нет, — сказал он. — Просить вас, чтобы вы сыграли шутку с кем-то, кого вы знаете, не говоря уже о том, что думаете, будто любите , было бы неэтично, моя дорогая.

— Да?

— Да... Хотя, я полагаю, вам следует хорошенько поразмыслить о ваших отношениях с шерифом, Полли. Вы можете прийти к выводу, что все сводится к довольно простому выбору: маленькая боль сейчас избавит от гораздо большей боли потом. Иначе говоря, тот, кто скоро женится, нередко потом долго сожалеет.

— Я не понимаю вас.

— Я знаю. Вы поймете меня лучше, Полли, когда разберете вашу почту. Видите ли, не я один привлек к себе внимание вашего настырного шерифа. А сейчас давайте обсудим ту маленькую шутку, которую я хочу, чтобы вы сыграли с одним парнем — я, кстати, его только что нанял на работу. Его зовут Меррилл.

— Эйс Меррилл?

Его улыбка погасла.

— Не перебивайте меня, Полли. Никогда не перебивайте меня, пока я говорю, если не хотите, чтобы ваши руки распухли так, словно в кровеносные сосуды вам закачали ядовитый газ.

Она отпрянула от него, и ее сонные, мечтательные глаза широко раскрылись.

— Я... Простите меня.

— Хорошо. Ваши извинения принимаются... на этот раз. А теперь слушайте меня, и слушайте очень внимательно.

9

Фрэнк Джуэтт и Брайон Макгинли, учитель географии и тренер по баскетболу, шли из комнаты № 6 в учительскую, чуть позади Алисы Таннер.

Фрэнк ухмылялся, рассказывая Брайону анекдот, который он сегодня услышал от продавца учебников. Речь там шла о враче, затруднявшемся поставить диагноз одной женщине. Он свел все к двум вариантам — СПИД или потеря ориентации, — но точнее сказать не мог.

— И вот ее муж отводит врача в сторонку, — бубнил Фрэнк, пока они заходили в учительскую. Алиса склонилась над своим письменным столом, просматривая стопку бумаг, и Фрэнк понизил голос. Алиса была жуткой ханжой, когда речь шла об анекдотах с малейшей сальностью.

— Ну и?.. — спросил Брайон, тоже начиная ухмыляться.

— Ну вот. Он здорово расстроился. И говорит: «Слушайте, док, неужели это все, что вы можете сказать? А есть способ определить точно, что у нее?»

Алиса выбрала два розовых бланка и пошла с ними во внутренний кабинет. Она дошла до двери и резко остановилась, словно наткнулась на какую-то невидимую стену. Ни один из ухмыляющихся белых провинциалов среднего возраста этого не заметил.

— «Конечно, проще простого, — говорит врач, — заведите ее в лес, миль на двадцать вглубь, и бросьте там. Если она найдет дорогу домой, лучше ее не трахайте».

Брайон Макгинли секунду глупо пялился на своего патрона, а потом залился раскатистым хохотом. Директор Джуэтт хохотал вместе с ним. Они так громко смеялись, что не расслышали, как Алиса первый раз окликнула Фрэнка. Но второй раз они уже не могли не услышать — второй раз она почти завопила.

Фрэнк торопливо подошел к ней и спросил:

— Алиса? В чем дело?.. — Потом он увидел, в чем дело, и его охватил жуткий страх — он словно окаменел. Слова замерли на языке. Он почувствовал, как кожа на гениталиях каким-то безумным образом сворачивается; казалось, его яйца стараются заползти туда, откуда они вылезли когда-то.

Это были журналы.

Те самые журналы из нижнего ящика.

Они были разбросаны по всему кабинету, как какое-то безумное конфетти: мальчики в школьных формах, мальчики в стогах сена, мальчики в соломенных шляпах, мальчики на детских лошадках.

— Боже правый, что это? — послышался хриплый от ужаса и изумления голос слева от Фрэнка. Он повернул голову в ту сторону (шейные позвонки у него при этом скрипнули, как ржавые дверные петли) и увидел, что Брайон Макгинли вытаращился на дикую груду разбросанных журналов и глаза его едва не выскакивают из орбит.

«Это шутка, — попытался произнести он. — Чья-то глупая шутка, вот и все. Журналы не мои. Стоит лишь взглянуть на меня, чтобы убедиться — подобные журналы не могут... не могут иметь ничего общего с человеком моего... моей... моих...» Его — чего?