Стивен Кинг - Самое необходимое

Алан оборвал голосок на полуслове. До этой секунды он и не подозревал, что способен так сделать, и открытие стало полезным уроком — уроком, который мог пригодиться в будущем... если у него, конечно, есть будущее, — вот ведь в чем дело. Он вгляделся пристальнее в банку, поворачивая ее то одним боком, то другим, впервые по-настоящему глядя на нее — не как на печальное напоминание о погибшем сыне, а как на предмет, который был точно таким же инструментом обмана, как и полая волшебная палочка, шелковый цилиндр с двойным дном или «Цветок с сюрпризом», все еще болтающийся под браслетом часов.

Магия — разве не вокруг этого все плясало? Это была вредоносная магия, фальшивый подарок; магия, заставляющая людей не задыхаться от смеха, а превращающая их в разъяренных быков, но все равно магия. А на чем основано все это волшебство, в чем его магическая сила? Обман. Это змея длиной в пять футов, спрятанная в коробке из-под орешков... Или, подумал он, вспомнив о Полли, это зараза, выглядящая как исцеление.

Он распахнул дверцу машины, и, когда вылез под проливной дождь, в левой руке у него все еще была зажата фальшивая банка из-под орешков. Теперь, немного отстранившись от опасных всплесков сентиментальности, он почти изумленно вспомнил, как противился этой покупке. Всю свою жизнь он восторгался магией, и, конечно же, будь он мальчишкой, его заворожил бы фокус со змейкой в банке орешков. Так почему же он так недружелюбно разговаривал с Тоддом, когда мальчик хотел купить ее, а потом притворился, что не замечает, как обиделся его сын? Была ли это ревность к молодости Тодда и непосредственности его восприятия? Или неспособность вспомнить свой интерес к простым вещичкам? Или...

Он не знал. Он знал лишь, что это был именно тот трюк, который понял бы мистер Гонт. И он хотел иметь этот трюк под рукой.

Алан нагнулся в машину, вытащил из маленькой коробки с инструментами, лежащей на заднем сиденье, фонарь, а потом прошел мимо «такера-талисмана» мистера Гонта (по-прежнему не замечая его) и нырнул под зеленый тент «Самого необходимого».

8

«Ну, вот я и здесь. Наконец-то я здесь».

Сердце у Алана билось гулко, но размеренно. В его воображении лица его сына, его жены и Шона Раска, казалось, слились воедино. Он снова взглянул на табличку и толкнул дверь. Она была заперта. Над головой у него трепыхался и хлопал на ветру брезентовый тент.

Коробку из-под орешков «Тейсти-мунч» он, выйдя из машины, сунул в карман рубахи. И теперь он дотронулся до нее правой рукой и, казалось, ощутил от этого прикосновения какое-то необъяснимое, но вполне реальное успокоение.

— Ладно, — пробормотал он. — Готов я или нет, но вот я здесь.

Он перевернул фонарь и рукояткой разбил стекло в двери. Он приготовился услышать вой сигнализации, но никаких звуков не последовало. То ли Гонт не включил ее, то ли ее вообще не было. Он просунул руку в дыру и нажал на ручку внутри. Она опустилась, и впервые Алан Пэнгборн переступил порог «Самого необходимого».

Первое, что его поразило, это запах; застоявшийся, густой и пыльный. Это был запах не нового магазина, а места, куда никто не заходил в течение многих месяцев или даже лет. Держа револьвер в правой руке, левой он посветил фонарем вокруг. Свет выхватил голые стены, голый пол и несколько застекленных шкафов. Шкафы были пусты, все товары исчезли. Все было покрыто толстым слоем пыли, и пыль нигде не была тронута ни единой отметиной.

Здесь долго, очень долго никого не было.

Но как это возможно, если на протяжении всей недели он видел входящих и выходящих людей?

Потому что он вовсе не человек. Потому что голос дьявола что мед для ушей.

Он сделал еще два шага, фонарем освещая все новые участки пустой комнаты, вдыхая тяжелую музейную пыль, висящую в воздухе. Он оглянулся назад и в кружках света от фонаря увидел следы своих ног, отпечатавшиеся в пыли. Он снова осветил фонарем пространство впереди, прошелся светом справа налево вдоль стенда, служившего мистеру Гонту одновременно и прилавком, и... замер.

На стенде стоял видеомагнитофон рядом с портативным телевизором «Сони» — одной из миниатюрных моделей с закругленным, а не квадратным экраном и красным, как огнетушитель, корпусом. Телевизор был обмотан проводом. И что-то лежало на крышке видеомагнитофона. При свете фонаря это было похоже на книжку, но Алан сразу догадался, что это.

Он подошел ближе и направил фонарь сначала на телевизор. Тот был покрыт таким же толстым слоем пыли, как пол и стекла стендов. Намотанный на него провод оказался коротким переходником с разъемами по концам. Алан перевел свет фонаря на штуковину, лежавшую на крышке видеомагнитофона — никакую не книгу, а видеокассету в черной пластиковой коробке без этикетки.

Рядом с ней лежал пыльный белый конверт. На верхней стороне его была надпись:

ВНИМАНИЕ, ШЕРИФ АЛАН ПЭНГБОРН!

Он положил револьвер и фонарь на стеклянный прилавок, взял конверт, раскрыл его и вытащил оттуда листок бумаги. Тогда он снова взял фонарь и осветил ярким кружком света короткое, отпечатанное на машинке послание.

Дорогой шериф Пэнгборн!

К данному моменту Вам уже придется уяснить себе, что я — бизнесмен довольно специфического толка, тот редкий продавец, который на самом деле пытается «дать каждому хоть что-то». Сожалею, что нам так и не удалось повидать друг друга, но, я надеюсь, Вы поймете, что подобная встреча была бы крайне неблагоразумна — по крайней мере с моей точки зрения. Ха-ха! Так или иначе, я кое-что оставил Вам тут, что, полагаю, вас очень заинтересует. Это не подарок — я вовсе не Санта-Клаус, с чем Вы, я думаю, согласитесь, — но все жители города уверяли меня в том, что Вы человек чести, и я верю, что Вы заплатите цену, которую я назначаю. Эта цена включает в себя маленькую услугу... Услугу, которая применительно к Вам является скорее добрым делом, нежели розыгрышем. Полагаю, сэр, Вы согласитесь со мной.

Я знаю, что Вы долго и упорно интересовались тем, что произошло в несколько последних мгновений жизни Вашей жены и Вашего младшего сына. Я думаю, Вы вскоре получите ответы на все эти вопросы.

Прошу Вас, поверьте, что я желаю Вам лишь всего самого наилучшего и остаюсь

Вашим верным и покорным слугой

Лиландом Гонтом.

Алан медленно положил листок обратно на стенд.

— Ублюдок! — процедил он сквозь зубы.

Он снова посветил фонарем вокруг и увидел, что шнур, тянущийся от видеомагнитофона, заканчивается вилкой, которая валялась на полу в нескольких футах от ближайшей электрической розетки, что не имело никакого значения, поскольку все электричество в городе было вырублено.

«Но знаешь что, — подумал Алан. — Я не думаю, что это хоть как-то может повлиять на что-нибудь. Я думаю, это вообще не имеет значения — ни капельки. Я думаю, стоит мне воткнуть шнуры в магнитофон и в телевизор и засунуть кассету в видик, и все сработает в наилучшем виде. Потому что он никак не мог вызвать то, что он вызвал, и узнать все, что он узнал, если... если он — человек». Голос дьявола что мед для ушей, Алан, и что бы ты ни сделал, ты не должен смотреть на то, что он оставил тебе.