Лин Яровой - Зазеркалье

— Или стук в дверь, — понял я.

— Да, — сказала Лида и вновь указала взглядом в сторону зеркал. — Вспомни себя. Когда ты начал чувствовать её запах?

— После того, как ты вылечила мне палец.

— А раньше? Ты ведь никогда этого не ощущал, верно?

— Верно.

— Но когда ты поверил, что я — не шарлатанка, что я действительно обладаю даром, то ты, мой серебряный, поверил в другую реальность. Ту, в которой девушка в белых одеждах является в зеркалах. Ту, в которой я могу исцелять людей силой Слова. По сути, ты заболел шизофренией. Твоё сознание раскололось. Ты видел привычный мир, но одновременно на мгновение возвращался в состояние сновидения, транса. В то состояние, в котором ты жил во младенчестве.

— Но тогда получается, всё это не по-настоящему, — сказал я. — Все эти девушки в отражениях, стуки в дверь — всё это лишь иллюзия. Игра нашего ума. Галлюцинация.

Лида усмехнулась.

— Ты действительно мыслишь как следователь. Или как врач-бюрократ. Только они не признают реальность фактов, существующих за пределами бумаги. А ты отрицаешь то, что происходит за пределами обыденного восприятия. Кто сказал, что реальность, в которой ты привык жить, менее иллюзорна, чем та, в которую ты возвращаешься каждую ночь в сновидениях?

— Сон — нереален.

— Почему?

— Потому что, когда я проснусь, его больше не будет.

— А когда ты уснёшь или умрёшь, то не будет мира, в котором находишься сейчас.

— Для меня — да. Но не для всех остальных.

— Ошибаешься, мой родной. Всех остальных тоже не будет.

Я задумался на пару мгновений. Потом ухмыльнулся и сказал:

— Чёрт. Это словоблудие, но очень ловкое. Из тебя бы вышел хороший юрист.

— Знаю. Но одного в нашей семье достаточно, — ответила Лида. — Я приведу тебе ещё пример. Мушки перед глазами. Почти каждый человек хоть раз их видел. Такие мутные прозрачные червячки, которые мешают жить, если обращать на них внимание.

— У Макса были такие, — вспомнил я. — Он рассказывал. Вроде как они прошли сами.

— На самом деле нет, — ответила Лида. — Просто Максим перестал замечать их, и в его реальности они исчезли. Это скажет тебе любой офтальмолог: единственный способ излечиться от мушек — это забыть о них. Сознание само выбросит их из твоего мира. Так происходит и со всем остальным. В детстве ты видел и слышал то, что теперь кажется тебе нереальным. Но со временем ты перестал замечать все эти знамения… До тех пор, пока в твоей жизни не появилась я.

— Вечно от вас, женщин, одни неприятности.

— Так-так… — Лида цыкнула языком. — Пожалуй, отдам тебя феминисткам за такие фразы.

Я поднял ладони, признавая ошибку.

— Вот только давай без угроз.

— Извиняйся.

— Лида…

— Я говорю, извиняйся. Иначе напишу предсмертную записку, что это ты меня довёл.

— Хорошо-хорошо. Извините, уважаемая жена.

Лида ухмыльнулась.

— Извинения приняты.

— У тебя случайно родственников с Кавказа нет?

— Мой двоюродный дедушка был осетином.

— Оно и видно. Замашки дедушкины.

Я сказал это, и вдруг мне стало стыдно. Шевельнулось чувство вины, когда я понял, что только теперь — спустя двенадцать лет брака — впервые узнаю о дальних родственниках жены. «Она скоро умрёт, а мы ещё не рассказали друг другу столько вещей. Сколько времени было… Сколько часов мы могли провести за разговорами вместо того чтобы ссориться по мелочам».

Я постарался собраться с духом, понимая, что если позволю теперь сожалениям взять верх, то лишь испорчу момент. «Не ной, — приказал себе. — И не сдавайся. Мы ещё поборемся с ведьмой из зеркала».

— Так вот, возвращаясь к теме, — продолжила Лида. — Насчёт путешествия между мирами.

— Слушаю внимательно.

Лида не заметила моей перемены настроения. Либо сделала вид, что не заметила. Она смотрела всё с той же хитринкой во взгляде и рассказывала свою историю:

— У моей бабушки были очки. Толстые такие, несуразные.

— Помню, — кивнул я. — Видел на фотографии.

— Каждый раз, когда бабушка начинала лечить, она снимала их и убирала в сторону. Раньше я думала, что она делает это потому, что её взгляд обладает силой. Как в том фильме помнишь? Про мутантов.

— Люди Икс что ли?

— Ага. Там был такой красавчик, который лазером из глаз стрелял.

— Его звали Циклоп.

— Он самый. Он вечно носил очки, чтобы кого-нибудь случайно взглядом не убить. Вот примерно так я себе представляла бабушку.

— Бабушка — мутант. Дедушка — кавказец. Опасная у тебя родня.

— Говоришь так, будто только сегодня об этом узнал. Ну а если серьёзно… Дело, конечно, не в самом взгляде. А в том, как бабушка видела мир. Видишь ли, в чём соль. Самое трудное — это научиться переходить из одного состояния в другое. И остаться при этом — «нормальным». То есть иметь возможность вернуться.

— Чёрт… Ты опять меня запутала.

— Я в том смысле, что нужен якорь… Не понимаешь?

— Не-а.

Лида тяжело выдохнула. Затем сказала:

— Ну ладно. Объясню проще. Помнишь, когда мы до свадьбы снимали квартиру, у нас был старенький телевизор, который показывал только два канала? И на втором канале вечно были помехи…

Она не договорила. Потому что на журнальном столике вдруг сама собой заиграла шкатулка. Мы с Лидой переглянулись.

— Это мне тоже мерещится? — спросил я.

— Не тебе одному.

Моторчик крутился. Симфония Бетховена звенела в тишине, словно из другого мира. Переливалась серебром звуков.

— Ты подводила?

— Нет.

— Я тоже нет.

Шкатулка доиграла до середины. Как раз до того момента, когда партия становится быстрее, — и вдруг замолкла. А затем начала играть снова. С первой ноты. Словно кто-то остановил механизм и подкрутил его обратно в начало.

Лида вскочила, подбежала к журнальному столику. Захлопнула крышку. Затем посмотрела в лакированное дерево и, закричав, отбросила от себя шкатулку.

— Прочь! Прочь!!!

Лида отшагнула и упала на диван, размахивая руками. Она судорожно водила по волосам, словно снимала с них паутину. Отряхивала одежду от невидимой грязи.

Я подбежал.

— Прочь! Я сказала, прочь!!!

— Лида! Это я!

Она с размаху зарядила мне ладонью в лицо. Попала обручальным кольцом по скуле. Морщась от боли, я попытался схватить жену за руки, но это оказалось не так-то просто. Глаза Лиды были выпучены, рот перекошен. Она не видела меня.

— Лида, это я! Андрей!

Наконец мне удалось скрутить её и придавить телом к дивану. Ещё пару секунд она дергалась, пытаясь меня скинуть, а затем вдруг затихла. Её спина задрожала. Я понял, что Лида вновь плачет.

— Не смотри туда, не смотри, — начал я шептать ей на ухо. — Ты не умрёшь. Вот увидишь, мы что-нибудь обязательно придумаем. В этот раз она не победит. Отстоим тебя. Слышишь, милая? Мы тебя вытащим.