Лин Яровой - Зазеркалье

Правда, я не был твёрдо уверен, что Лида и впрямь не летает на Луну ночами.

— А скажи, вот к этим штукам, которые ты назвала, можно как-то проверить предрасположенность? Без обращения в больницу?

— Ну вообще… По клиническим определить вряд ли получится. Конечно, если это не хроническая недостаточность. Там да — могут быть и отдышка, и боли загрудинные. Но в целом — это внезапная катастрофа. Предугадать без ЭКГ очень сложно, — Вика замолчала на секунду, а затем спросила: — Ты курить так и не бросил?

Я оторопел на мгновение. Затем понял: «Она думает, я говорю про себя. Что ж, пусть думает. Так даже лучше».

— Не бросил.

— Зря.

— Знаю, что зря. Слушай, подскажи ещё вещь.

— Говори.

— Если случается вот такая ситуация… Что вообще делать?

— Скорую вызывать.

— Это понятно. А кроме?

— Дать аспирина таблетку. Нитроглицерин. И непрямой массаж сердца. Ты же бывший следак, вас этому не учили?

Голос Вики изменился и похолодел. Исчезли влажные, мурлыкающие нотки. Она злилась на меня. И не пыталась это скрывать. Пора заканчивать разговор.

— Учили, конечно. Просто забыл. Спасибо тебе за помощь. Надеюсь, не сильно отвлёк?

— Не сильно… — Вика замолчала. Я чувствовал, что на языке у неё крутятся жгучие невысказанные слова. — Была рада тебя услышать.

— Я тоже, Вик. Удачи.

Сбросил вызов — словно тлеющий уголёк из ладони скинул.

Ещё минута, и Вика обязательно сказала бы то, о чём говорить не нужно. Она бы сделала это мягко, сглажено — без претензий и просьб, но из-за её скрытого упрёка, я бы до вечера ходил с чувством вины. А мне нельзя возвращаться домой с таким грузом. Лида прочитает всё с полуслова. С одного неловкого жеста.

Закурив очередную сигарету, я отметил последнюю запись в истории звонков и нажал «удалить».

На выходе из аптеки мне встретился Лёпа-дурачок.

Пряча таблетки в карман, я поднял взгляд и увидел его — низенького, несуразного, в рваной китайской олимпийке. Он шёл пружинистой, даже чуть подпрыгивающей походкой по засыпанной песком улице и улыбался от уха до уха. Эту искреннюю щербатую улыбку не портила даже заячья губа, из-за которой Лёпе в своё время доставалось от рощинской шпаны.

— Дядь Дюха! Привет! — махнул он рукой, растопырив пальцы над головой. — Ты приехал! А где Алиска?

— Привет, Лёп. Алиса в городе. Ей… в школу надо.

Я знал: он не поймёт правды. В мире Лёпы не было такого понятия, как смерть. Ему было около тридцати лет — этому чуть косоглазому, смешному мужичку, но умом Лёпа застрял в далёком детстве.

— Жалко… А ты мне, кстати, дядь Дюх, снился недавно. Ты мне вообще часто снишься. Ты и Алиска. Давненько не приезжал только, дядь Дюх. Хорошо, вот, теперь приехал. А раскраски привёз?

— Нет, Лёп, извини. Не взял.

— Эх, жаль… Есть цибарка?

Я протянул ему сигарету. Лёпа уселся на лавочку и, закурив, рассеянно посмотрел в мою сторону.

— А у меня лисапед украли.

— Что?

— Лисапед.

— А-а… велосипед. И кто украл?

— Ящерица украла.

— Кто?

— Ну ящерица. Из леса, — пояснил Лёпа. — У дядьки Валеры жила.

Я замер, недоуменно глянув на дурачка.

— У Колебина?

— Ага. Он её кормил, а она в лес его увела. И лисапед мой украла. Дядь Дюх, найди, а? Ты же милиционер. Я на этот лисапед всё лето копил. В магазине у Алека работал, ящики таскал. Хороший был лисапед. Красивый. Красный.

В голове снова закружились мысли. Присев на крыльцо аптеки, я недоверчиво окинул взглядом Лёпу, пытаясь понять, как далеко зашла его болезнь. Можно ли воспринимать его слова всерьёз?

— Ты сам-то эту ящерицу видел?

— Конечно! — кивнул Лёпа так резко, что показалось, сейчас голова отвалится. — Видел! Только не глазами.

— Не понял.

— Она меня обманула. Сказала, что губу вылечит и с мамкой научит разговаривать, если я ей кошку принесу.

— Чего?

— Ну кошку. У дяди Валеры чёрная ходила. Видел?

— Видел.

— Ну вот. Я её правда поймать не смог, больно шустрая. Нашёл другую, тоже чёрную. В пакет завернул и ящерице принёс. А ящерица давай меня ругать, что это не та кошка. Хотя пакет даже не открывала. Значит, что получается? Значит, сразу обмануть хотела, чтобы не лечить. Она ж не знала, какая там кошка, правильно?

— Правильно, — согласился я, окончательно запутавшись в рассказе дурачка. — И как эта ящерица выглядела?

— Как-как? Как ящерица.

— Понятно, — кивнул я. — А с кошкой что?

— Да ничего. Оставил в пакете и за грибами пошел. А потом смотрю, лисапеда нет. Ящерица украла.

— И где это было?

Лёпа помахал ладонью над головой, показав во все стороны сразу.

— Здесь.

— Где здесь?

— Ну здесь. В Роще.

— А кошку ты куда приносил?

— Дядь Дюх, ты дурачок что ли? Говорю же, Валере приносил.

— Ага… Понятно. А когда?

— Недавно.

Чувствуя, как голова идёт кругом, я потянулся к карману, чтобы покурить, но пачка оказалась пустой. Последнюю сигарету докуривал Лёпа.

— Так ты поможешь? — спросил дурачок. — Дядь Дюх, найди лисапед, а? Жалко лисапед.

Он говорил сбивчиво и невнятно, будто с набитым ртом. Сидел на скамейке, закинув ногу на ногу, и держал сигарету большим и указательным пальцем. Причем не за фильтр, а посередине, и, втягивая дым, опускал огонёк вниз — так, словно пил сок через трубочку.

— Хорошо, — согласился я. — Будет время, поспрашиваю. Может, кто видел твою ящерицу.

Лёпа махнул рукой.

— Да не… Так не получится. Никто её не видел. Только дядя Валера и я. Она под землёй прячется.

— Ты же сказал, что у Колебина живёт.

Дурачок замотал головой.

— Раньше жила. А потом дядю Валеру в лес увела и под землю спряталась. И лисапед мой украла. Ей, наверное, звоночек понравился. Хороший был звоночек. Она любит, когда звенит.

— Подожди, Лёп. Что-то я не понимаю. Ты сказал, что ходил к Колебину недавно. Правильно?

— Ага.

— А Колебин когда в лес ушел?

— Давно, — ответил Лёпа. — Только не сам ушёл. Его ящерица увела. И под землю спряталась.

— Это я уже понял. Так что, получается, она потом сама в дом приходила?

— Кто?

— Ящерица твоя.

— А-а-а, — понимающе мотнул головой Лёпа. — Не. Она под землёй сидит.

— Блядь…

Я поднялся с крыльца и сделал пару шагов туда-обратно.

— Лёп… Ты меня запутал совсем. В итоге, эта ящерица сейчас где? Ты знаешь?

— Ну так под землёй же!

— А где именно? Сможешь показать?

Дурачок поднялся со скамейки и начал мотать головой из стороны в сторону, будто пытаясь кого-то высмотреть. Заячья губа дрожала от волнения, Лёпа мялся и переступал с ноги на ногу. Затем дурачок глянул на меня и сказал:

— Не слышу, дядь Дюх. Где-то спряталась. Это всё потому что кошка не спит. Как кот уснет — проснётся змейка. Костерок сделаешь — она сама и придёт.

«Понятно, — решил я. — Всё понятно… Идиот ты, Андрей. Устроил допрос блаженному. Времени ведь до хрена, правда? Подумаешь, дома жена умирает. Давай теперь будем велосипеды для дураков искать и по домам разваленным ходить. Это ведь именно то, что сейчас нужно».