Лин Яровой - Зазеркалье

Застыв с телефоном в руках, я несколько раз перечитал последние слова. Что значит, в кошке сидит?

В памяти всплыл давний разговор с Максом.

«Ты хоть раз их видел вместе?»

«Кого?»

«Колебина и кота. Чтобы они вместе перед тобой были? Я вот не помню. Сколько раз не заходил — либо старик, либо кот».

Телефон прожужжал снова. Участковый написал СМС вдогонку:

«2. Дядю Валерку каракатица найти не может. Дядя Валерка камушек на змеиную Пасху ночью покрасил, и каракатица его потеряла».

Змеиная Пасха? Что ещё, черт возьми, за змеиная Пасха? Кажется, недавно я слышал что-то подобное. Вот только от кого? «Чёрт! Да ведь от Лёпы вчера и слышал! Точно! Что он там говорил? Что-то про лягушек и грозу…»

Телефон завибрировал в третий раз.

«Лёпа расплакался».

Дрожащими пальцами я набрал сообщение:

«Пиши на диктофон и коли дальше. Что такое змеиная Пасха? Где Ящерица? Где Валера? Где этот ебаный камушек?»

Пару секунд мобильный молчал. Затем вздрогнул в ладони.

«ОК».

Чувствуя, как мысли путаются и цепляются друг за друга, я на автопилоте обошёл поляну по кругу. Очнулся, лишь когда увидел в кустах целлофановый пакет. «Не драный, вроде. Сойдёт». Отряхнув его от песка, ополоснул в реке. Затем набрал внутрь немного воды, закинул карася и повесил пакет на сучок берёзы.

— Всё нормально? — спросила Лида, чуть прищурившись.

— Да, милая. Всё хорошо.

Она повела бровью. Видимо, было слишком заметно, что мои мысли заняты вовсе не рыбалкой.

— Побудь со мной, кот, — сказала Лида. — Немного осталось.

— Я и так с тобой.

Она покачала головой.

— Ты знаешь, что нет, — сказал и отвела взгляд чуть в сторону.

Мне вдруг стало так стыдно перед ней. Перед моей ласковой, тёплой, несчастной девочкой. Лида сидела на берегу, держа удочку двумя руками, и была похожа на Алису. В жёлтой кофте больше на три размера. В стареньких потёртых джинсах. С детским блеском в глазах Лида следила за поплавком. Поплавок не дёргался.

— Прости, родная… Это всё сюрприз. Чтобы сделать тебе приятно вечером.

— Сделай приятно сейчас. Посиди рядом, пожалуйста. Думаю, мне нужно кое-что тебе рассказать…

В её голосе что-то изменилось. Что-то неуловимое, звонкое, сильное исчезло бесследно, и от этого плечи Лиды ссутулились, волосы превратились в солому, а глаза потеряли блеск. Движения её стали дерганными и неуклюжими. Паутинка тени от березовой листвы, упавшая на лицо, подчеркнула обычно умело спрятанные морщинки.

Она умирала. Впервые я увидел это ясно и без лишней боли. С таким же чувством, с каким допрашивал когда-то людей в больницах. Избитых жертв, которые держались на последнем вздохе, — перебинтованных, пахнувших пролежнями. Тех людей, чьи слова на суде зачитывались.

Отогнав дурные воспоминания, я осторожно присел рядом с Лидой. Почувствовал запах хвои от волос, вспомнил о летней ночи, когда впервые обнял свою ненаглядную ведьму — будущую жену. Юную, стройную и хмельную. Она пахла так же в ту ночь. Лесом, любовью… И колдовством.

— Ты чего? — засмеялась жена, когда я обнял её и поцеловал в макушку.

— Ничего… Просто так.

Лида повернула голову. Прикусила губу.

— Я тоже тебя люблю, кот.

— Знаю.

— И буду любить всегда. Даже когда уйду.

— Знаю, родная.

Она отложила удочку и обняла меня, прижавшись всем телом. А затем прошептала на ухо:

— Спасибо.

— За что?

— Ты знаешь.

Время остановилось. Остался лишь шум леса, запах осенних трав и прохладный ветер.

— Ты хотела что-то рассказать.

— Да, хотела.

— Я тебя слушаю, царевна…

И в этот момент в кармане завибрировал телефон. Лида вздохнула.

— Ответь уже, — сказала спокойно. — Можешь больше не прятаться. Поговорим позже.

Я благодарно опустил ресницы. Лида поцеловала меня в лоб и поправила мои волосы, упавшие на глаза.

— Подстригись, как вернешься в город, — произнесла жена, нахмурившись.

Затем взяла удочку и вновь уставилась на поплавок, вокруг которого бегали водомерки.

Достав телефон, я провёл пальцем по экрану.

«Ящерица под землёй. Она кошку зовёт, хвостом гремит. Валера в кошке застрял. Белый камушек по Роще тянется. Ящерица Валеру по камушку водит».

Не успел я дочитать, как прилетело ещё одно сообщение.

«Андрюх, у него истерика».

Тихо выматерившись, набрал ответ:

«Коли дальше. Спроси, где камушек кончается».

«ОК».

— Клюёт! — вдруг вскрикнула Лида. — Кот, смотри! Клюёт!

Я оторвался от телефона и глянул на реку. Поплавок Лидиной удочки и правда вздрагивал над водой. Вниз, чуть в сторону, снова вниз…

— Жди.

Лида встала и замерла с удочкой в руках. Впившись в поплавок взглядом, нетерпеливо задергала ногой.

— Жди, — повторил я.

По заводи шли круги. Сначала едва заметные, они становились всё сильнее-сильнее…

Поплавок, словно живой, поплыл от берега.

— Тяни!

Лида дёрнула удочку вверх — резко, неумело, едва не запутав снасти в берёзовых ветках. Из воды вылетело что-то крупное, золотистое, с красными полосами.

— Аккуратнее!

Лида отошла на пару шагов назад, и леска, качнувшись, вдруг стала дряблой. Окунь сорвался, полетел вниз. Упал на траву, совсем рядом с водой.

— Держи! — крикнула жена.

Отбросив телефон, я прыгнул вперёд и схватил трепыхающуюся рыбу. Выругался, почувствовав, как острый плавник впился в мизинец. Окунь дёрнулся и выскользнул из пальцев. Он запрыгал по траве и почти уже нырнул обратно в реку, но я успел снова поймать его, кинуть назад — подальше от берега.

Лида хохотала. Удочка дергалась в её руках, и леска, спутавшись, вилась кольцами.

— Это уже не рыбалка, — сказал я, отряхиваясь. — Это, мать его, настоящая охота.

Глянув на рыбу, я восхищенно присвистнул.

— Неплохо-неплохо. Грамм шестьсот будет.

Лида подошла ближе и посмотрела на трепыхающегося окуня.

— Кажется, он немного испуган… Ты уж прости, рыбка. Это судьба.

— Если жалко, можем отпустить.

— Вот ещё! Я что, зря ловила?

— Тогда надо его успокоить. А то пакет порвёт.

— Успокоить?

Я глянул на жену многозначительно. Затем опустился на корточки, взял окуня в руки и одним коротким движением переломил ему хребет.

— Всё. Он успокоился.

Лида молчала несколько мгновений. На секунду мне показалось, что в её глазах мелькнул страх, но затем жена улыбнулась и погладила меня по волосам.

— Умница, кот. Настоящий хищник.

Она протянула мне удочку.

— Распутаешь?

Я глянул на леску и покачал головой.

— Тут только срезать.

— Блин… Прости.

— Ерунда. Можешь ловить моей.

Лида наклонилась и поцеловала меня в щеку. Аккуратно положив удочку на землю, жена забрала окуня, кинула его в пакет и вновь села на берегу — следить уже за другим поплавком. Я усмехнулся и про себя подумал: «Ещё одна такая рыбка, и можно идти домой. Снастей не останется».