Лин Яровой - Прогулки по лунным дорогам [СИ]

— Засыпайте, — нараспев сказала черноволосая. — Увидимся на другой стороне.

За окном снова сверкнуло, и страшный грохот прокатился по небу, сотрясая всё двухэтажное здание. Осторожно, стараясь не разбудить Аню, Андрей поднялся с кровати. Он поразился, как друзьям удаётся спать, когда на улице так безумствует стихия.

Впрочем, Воронцов тут же заметил, что постель Полянского пуста. В ванной горел свет и шумела вода. Видимо, Юра встал раньше и теперь принимал душ.

Взглянул на часы: они показывали девять. Решив, что пора собираться в дорогу, Андрей негромко включил телевизор и под его размеренное бормотание стал одеваться и приводить себя в порядок. Он подошёл к закрытой двери ванной и хотел было постучать, чтобы спросить у Полянского — скоро ли тот закончит, как вдруг сквозь шум льющийся воды до Воронцова донеслись неразборчивые обрывки фраз:

— Верю… смерть может подарить жизнь…

В том, что это говорил Юра, не было никаких сомнений. Но то ли из-за эха, то ли из-за шума включенных кранов, голос Полянского звучал необычно, словно принадлежал не ему вовсе, а совершенно чужому, неизвестному человеку.

— …я стал сумасшедшим… убил одного из них…

Воронцов замер у двери и весь обратился в слух. Пытаясь разобрать, что именно говорит Полянский, Андрей испытывал смешанные чувства. Ему было страшно. И при этом до смерти любопытно — Воронцов прекрасно понимал, с кем именно разговаривает его друг, ведь перед глазами ещё живо стояла чёрная тень, мелькнувшая ночью. А страшно, потому что в монологе, доносившемся по ту сторону двери, отчётливо слышались нотки беспокойства и неприкрытой злости.

— …ты издеваешься надо мной?.. полнолуние уже через девять дней…

За окном вновь полыхнуло. Голос Полянского, и без того едва различимый, утонул в вибрирующем громовом раскате. Напоминающий камнепад грохот заполнил комнату, и когда он исчез, в помещении на пару секунд воцарилась тишина.

В ванной больше не шумели краны. Полянский молчал. Судя по отсутствию звуков, Юра даже не шевелился.

Осторожно, на цыпочках, стараясь не скрипеть старыми деревянными половицами, Воронцов отошёл от двери и присел на кровать. Посидев какое-то время неподвижно, он подумал немного, а затем встал и, позвав Джесси, вместе с ней вышел из комнаты. Когда дверь номера захлопнулась, Андрей услышал, как в ванной вновь зашумела вода.

«Странные вещи происходят с этим парнем, — подумал Воронцов. — Когда мы ехали в Питер, он казался мне другим человеком. Лёгким, весёлым, полным надежд… А вчера с ним даже поговорить толком не получилось. Весь какой-то хмурый, задумчивый… Будто его подменили ночью на озере».

Андрей спустился вниз по лестнице и поздоровался с женщиной-администратором, дежурившей у стойки. Открыв дверь на улицу, он пропустил Джесси вперёд, но овчарка замерла у порога и затряслась мелкой дрожью. Её пугали гром и завывающий ветер.

— Не бойся, милая, — сказал Андрей собаке. — Это всего лишь гроза.

— Такая гроза и мёртвого напугает, — заметила женщина у стойки. — Просто ужас, а не погода!

Воронцов повернулся и, пожав плечами, сказал:

— Ну хоть дождя нет, и то радует.

— Это ещё ужаснее, — сказала женщина, причмокивая губами. Немного помолчав, она добавила: — Подумать только, ещё июнь, а уже сухие грозы! Ужас, просто ужас! Вот увидите, сегодня непременно случится пожар.

— Ну да, — кивнул Андрей, — вы правы. Об этом я как-то не подумал.

Он вновь повернулся к овчарке и слегка подтолкнул её ногой:

— Ну же, Джесси, не бойся. Тебе нужно погулять.

Где-то с минуту собака трусила у двери, и тогда Воронцов догадался выйти первым. Не оглядываясь, он направился к машине. Джесси громко гавкнула пару раз, а затем страх перед грозой уступил место страху потерять хозяина, и овчарка несмело устремилась вслед за Воронцовым.

Ветер на улице рвал воздух. Поднимал с парковки пыль. Прикрывая лицо рукой, Андрей разблокировал замки «Тойоты». Он открыл багажник и, порывшись среди вещей, нашёл спортивную сумку. Внутри оказались целлофановые пакеты с таблетками и чёрными кирпичиками, две бутылки «Бакарди» и ещё один тёмный пакет, в котором лежали толстые пачки тысячерублёвых купюр. Воронцов отсчитал пять тысяч и, закрыв машину, пошёл к заправке неподалёку от гостиницы.

Там он отыскал магазин. В нём Андрей купил пару хлебных лепёшек, мясную нарезку и плавленый сыр. Подумав немного, взял печенье и несколько пакетиков растворимого кофе. Уже подойдя к кассе, Воронцов хлопнул себя по лбу и вернулся к рядам, чтобы проверить, не продаётся ли здесь какая одежда. В конце прохода он нашёл металлическую корзину, в которой как попало были свалены футболки, шорты и дешёвые китайские кеды. Воронцов постарался по памяти прикинуть размер Лукониной. Когда понял, что у него ничего не выйдет, плюнул и купил сразу три пары футболок и шорт — все разной величины.

Возвращаясь в гостиницу, Андрей решил, что в ближайшем же городе купит Ане нормальную одежду, а не эту китайскую дрянь. «В конце концов, — думал он, — это я подбил Аню на авантюру. Значит, я и должен о ней позаботиться».

Воронцов вдруг улыбнулся собственным мыслям.

«Всё-таки, она — чудо. Полянский — идиот, раз предпочёл ей свою страшную галлюцинацию… Ну хорошо, не галлюцинацию. И пусть — не страшную. Всё равно дурак. Упустил такую лёгкую, милую девушку».

Андрей не заметил, как вместе с Джесси он оказался на лестнице гостиницы. Из размышлений его вырвал дикий крик, разорвавший тишину на втором этаже.

Воронцов замер. Никогда прежде он не слышал подобного звука. Орала какая-то женщина, и орала так отчаянно и нечеловечески, что у Андрея зашевелились волосы на затылке. Пара секунд понадобилась Воронцову, чтобы осознать, что на втором этаже никто, кроме них троих, не жил, и единственный номер, из которого мог доноситься этот сумасшедший животный рёв — это комната, в которой находились сейчас Аня и Юра.

Пакет с продуктами выпал из рук. Забыв обо всём на свете, парень взлетел вверх по лестнице и в несколько шагов преодолел коридор. Он не ошибся: крик раздавался из-за их двери, и теперь к нему добавился ещё и страшный грохот переворачиваемой мебели. Андрей ворвался внутрь, и его сердце застыло.

В комнате словно разорвался снаряд. Всё лежало вверх дном — стол свален набок, на полу работал опрокинутый телевизор, и по всему номеру были разбросаны одеяла и вещи. Среди этого хаоса кричала Аня. Она кричала сумасшедше, навзрыд. Сидя на полу, одной рукой вцепилась в металлический поручень кровати, а другой держалась за живот, и всё её тело вздрагивало, словно в предсмертной судороге. Посиневшие ладони были перепачканы кровью. Рядом стоял Полянский. Он стоял голым по пояс, в одних только джинсах, и его худое костистое тело было бледным, словно у мертвеца. В затуманенном взоре Полянского читался ужас, смешанный с непониманием и растерянностью.