Лин Яровой - Прогулки по лунным дорогам [СИ]

— Молчи, Воронцов. Я и так на грани, — Аня крепко обняла меня и сказала, едва сдерживая слезы: — Ты — самый удивительный человек в моей жизни, Юра. Нет, не подумай — дело не в твоих сновидениях и даже не в призрачной женщине, что ходит следом. Просто ты… Ты, как герой легенд. Я смотрю на тебя и не могу понять, откуда ты пришёл? Неужели из этого мира? Но ведь так не бывает, не бывает такого, чтобы один и тот же человек создавал такую бурю внутри и снаружи. Ты переплетаешь судьбы в единый клубок… Ты удивительный, Юра.

— Я обязательно напишу эту историю, дружище. Обещаю.

— Андрей.

— Да?

— Сделай так, чтобы мы остались с ней. Хотя бы на миг. Пусть эта книга закончится нашей встречей. А там уже неважно, что будет дальше.

— Так и случится. Вот увидишь.

Я благодарно кивнул и закурил новую сигарету.

Стоял жаркий июньский день, и время близилось к вечеру. За нашими спинами суетились люди. Они бегали в летних одеждах, с чемоданами в руках, кричали детям, чтобы те не убегали далеко. Они ехали кто куда — кто в долгожданный отпуск, кто в гости к родным. Крепко сжимали в руках билеты и паспорта, готовясь сесть на корабль, который уже скоро возьмёт курс на полуостров; а, когда причалит, в Ялте наступит вечер, и всех этих людей встретит светящаяся, шумная набережная, по которой будут гулять пары в вечерних нарядах; и отовсюду будет доноситься живая музыка, и летние веранды кафе будут манить их запахами изысканных блюд и хрустальным звоном бокалов, наполненных красным вином.

Аня с Андреем увидят, как прекрасна бывает жизнь, а все их беды останутся позади. И когда они будут сидеть на берегу моря, вглядываясь в лунное отражение, что тянется до самого горизонта, то вдруг почувствуют, как прошлое отступает и с каждой волной растворяется в шуме прибоя. И звёздное небо будет петь им песни о счастье.

Я же буду беречь их покой. Пусть мы никогда не увидимся. В своих снах, — редких неосознанных снах, — я буду навещать светловолосую и златоглазого. Наутро никто об этом не вспомнит, но каждый проснётся с тем самым чувством, словно побывал в далёком, давно позабытом детстве, и это чувство наполнит нас силой, чтобы смело идти вперёд и не переживать о стражах, что охраняют нашу бесконечную дорогу на запад.

— Не передумал? — спросил Воронцов, поднимаясь с каменного парапета.

— Ты знаешь, что нет.

— Знаю. Просто надеялся на чудо.

— Твои чудеса ещё впереди, вот увидишь.

Андрей грустно улыбнулся.

— А у тебя? — спросил он.

— Посмотрим, — пожал я плечами. — В любом случае того, что случилось, хватит для хорошей книги.

— Я пришлю тебе экземпляр. Только скажи адрес.

— Не стоит, Андрей. Теперь мой адрес — весь мир. Кроме того, уверен, что однажды сам увижу эту книгу на магазинных полках. Как она будет называться?

— Чёрт. Ещё не придумал.

— Я знаю, — сказала Аня. — «Прогулки по лунным дорогам».

— Принцесса… По-моему, это ужасно.

— А по-моему, кто-то сегодня ночует в отдельной каюте.

Андрей засмеялся. Взглянув на меня, он развёл руками и сказал:

— Прости, дружище.

— Ничего, — улыбнулся я. — Мне кажется, хорошее название.

— Ты так думаешь?

С причала донёсся гудок корабля, напоминающий о скором отплытии. Андрей обернулся, затем снова посмотрел на меня, и я вдруг увидел, как тяжело Воронцову даётся прощание.

— Пора, — кивнул я. — Уже отходит.

— Постой. Сейчас-сейчас… У меня кое-что есть. — Андрей залез в сумку и достал оттуда чёрный пакет. — Вот, держи. Ты сам знаешь, что здесь.

— «Вода и огонь»?

— Он самый. Пусть его вкус напоминает о питерской крыше. И о том озере.

— И о том, как мы пытались выжить наутро.

— Чёрт, мальчики… — Аня обняла нас двоих, крепко прижав к себе. — Вы самые лучшие. Ну почему мы не можем побыть вместе ещё немного?

— Потому что все истории когда-то заканчиваются, и вместо них начинаются новые. Например, сегодня начинается ваша история.

— Я никогда тебя не забуду, Юра.

— И я тебя, Ань.

— Кто знает, дружище, — сказал Воронцов, — может, ещё встретимся?

— Всё возможно. Проезжай почаще Крестцы.

Андрей улыбнулся и похлопал меня по плечу.

— Куда ты теперь?

— Домой. Хочу взглянуть на сестёр, хотя бы со стороны, прежде чем вновь отправляться в путь.

— Навести нашего друга. Скажи, чтобы одевался теплее, когда будет покорять вершины в раю.

— Обязательно передам.

Подбежала Джесси. Она встала на задние лапы, потянулась к нам и тихо, коротко проскулила. Как и все, она вдруг почувствовала, что это и правда финал нашей истории, и как бы нам того не хотелось, больше мы никогда не увидимся.

— Прощай, чертовка. Не загоняй никого на деревья.

— Она будет скучать. Как и все мы…

— Прощай, друг. Прощай, Аня.

— Юра, милый, ты только знай. Она ещё придёт. Обязательно придёт. Вы непременно встретитесь, вот увидишь.

— Я знаю, Аня. Я знаю…

Прохладный бриз, незаметно поменявший своё направление, напомнил нам о том, что скоро наступит вечер, и солнце сдастся и уступит своё место луне. Луне, которой осталось совсем немного до полнолуния.

Мы стояли на пирсе ещё несколько бесконечно долгих секунд.

А затем расстались навеки.

Было ли это на самом деле? Никто не узнает.

Я помню, как шёл по вечернему городу, и фонари отражались в мокром асфальте. Красноярск был таким же грубым и ласковым, как и в те далёкие годы, которые мы провели вместе. Его широкие улицы и автомобили, тёмно-оранжевое небо и выстроенные вразнобой здания — всё осталось прежним. Всё, кроме меня самого.

Мой призрак вернулся туда, где однажды уснул и, проснувшись наутро, обрёл смысл жизни. Я шёл по тротуару, не глядя по сторонам, полностью утонув в мыслях. Мой рюкзак, потрёпанный и перешитый на несколько раз, болтался за плечами. Вчера я прятал его за деревьями, чтобы меня не смогли узнать. Вчера я был дома. Разумеется, ни мама, ни сёстры, гуляющие во дворе, не увидели, как я смотрел на них сквозь замыленное окно подъезда. Они были так близко, и мне так хотелось выйти к ним, крикнуть: «Смотрите, смотрите! Я здесь! Живой».

Но я знал, что не смогу остаться.

А раз так, не стоило заставлять их терять меня снова.

Я шёл по вечернему городу, и город разговаривал со мной далёким шумом автомобилей и гулом электрических проводов. В окнах домов мерцали огни, и на чердаках хлопали крыльями птицы. Было тихо. Было так непривычно тихо.

В очередной раз я взглянул на запястье. В очередной раз усмехнулся, не найдя там часов. Что ж… Я давно научился определять время по луне и звёздам. Сейчас серебряный диск подбирался к зениту, и значит, скоро наступит полночь, и пойдут уже восьмые сутки без Мириам.

Семь дней. Семь мучительных, полных тишины дней. Я не думал, что смогу прожить и пары минут без её глубокого низкого голоса, а теперь прошла неделя, и я всё ещё жив. Иду по родным переулкам. Иду навстречу последним лучам заката, что догорают на тёмном покрывале красноярского неба.