Генри Олди - Черный ход [СИ litres]

– В смысле я, шансфайтер, ни в чем не могу быть уверенным. Осечка. Луч солнца бьет в глаза. Промах. В самый ответственный момент схватывает поясница. Да что угодно! «Мешок искр», даже если бандит не умеет им пользоваться, а спарк-дилер не хочет – в любом случае пламя горит, а дым ест глаза. Шансер уравновешивает ситуацию. Это мой собственный «мешок искр», упрятанный в кобуру. Кроме того…

– Что?

– Я могу видеть бандита, но пуля не достанет его. Слишком большое расстояние, понимаешь?

– А шансер достанет?

– Да. Если я вижу цель, вижу светлые и темные области человека, знаю, куда стрелять… Несчастный случай или проклятье съест все расстояние, как будто мы стояли друг напротив друга. А там и до свинца дело дойдет. Это не пуля, дитя, это лучше.

– Я не дитя! – обиделась Рут.

– Что это?

– Черная полоса, – ответила она раньше, чем поймала патрон.

– Незаменима при погоне. Самое милое дело – ловить негодяя, когда у него черная полоса. Твой отец – упрямец, медный лоб, а я – слабовольный идиот. Я должен был настоять на своем, заставить Боба принять мои услуги, черт бы его побрал…

Сообразив, что он только что сказал, дядя Том вжал голову в плечи. Нет, ничего не полетело в сквернослова, посягнувшего на святыню. Вздохнув с облегчением, Том вернулся к прерванному занятию. Девочка начинает успокаиваться, подумал он. Время лечит. Скоро она станет такой, как прежде. Главное, не мешать, идти ей навстречу.

Хочет стрелять? Пусть стреляет, бутылок хватит.

До места стоянки шошонов они едут под присмотром.

Индейский дозор Рут заприметила еще на промысле, во время пожара. Трое конных, на гребне дальнего холма. Вольным нефтяникам, занятым тушением, до них дела не было, а когда пожар стих, индейцы уже уехали. Впрочем, отъехали они недалеко – Рут видела их все время, пока маленький отряд Пирса вновь спускался к реке, делавшей здесь резкий поворот на северо-запад, видела, двигаясь по берегу узкого, укрытого ветвями плакучих ив притока, видела, заставляя лошадь лавировать в лабиринте высоченных, до небес, лип…

Нападения Рут не ждет. Хотели бы напасть, уже неслись бы наперерез, целясь из ружей и размахивая томагавками.

Агрессивные по природе, восточные шошоны враждовали с чертовой уймой своих собственных соседей – черноногими, шайеннами, арапахо, кроу, лакота, равнинными кри. Возможно, поэтому с белыми людьми они старались поддерживать мир. Случалось, шошонская молодежь даже принимала участие в походах регулярной армии, когда солдаты выступали против индейцев, которых угораздило навлечь на себя гнев шошонов.

Враг твоего врага – твой друг, не так ли?

Переселенцы, миновав форт Ларами, чувствовали себя в безопасности на здешних землях. Безопасность эта была хрупкой, многие южане знали тамошних шошонов под грозным именем команчей, на собственной шкуре испытав их мстительный нрав. Но лучше, как говорится, цент в кулаке, чем доллар в чужом кармане.

– Все в порядке, – подбадривает Рут безымянный молодой стрелок. – Они нам обязаны. Должны понимать…

В голосе его слышится страх.

Будь Рут на месте отчима – не взяла бы стрелка в охрану, даже окажись он самым быстрым отсюда до Миссури. Впрочем, парень прав. Займись от пожара на нефтепромысле травяной склон, и огонь быстро пошел бы к становищу индейцев. Идею обкопать склон подбросил Красавчик Дэйв. Стрелок поддержал Дэйва, не задумавшись ни на секунду. Выслушав обоих, отчим кивнул: одобряю! Рут не ждала от мужчин такого бесшабашного альтруизма. Еще больше она удивилась, обнаружив в своих руках лопату, одолженную у кого-то из нефтяников. Валясь с ног от усталости, утирая пот со лба, она с опозданием сообразила, что в альтруизме Пирса крылось процентов семьдесят, если не больше, деловой хватки.

Ринься пожар на индейцев, шошонам сразу стало бы не до переговоров.

Они нам обязаны, мысленно повторяет Рут. Это так. И это не помешает им снять с нас скальпы, возникни в темных индейских душах такое вполне объяснимое желание.

Сам Пирс в земляных работах участия не принимал. Остался в седле, что укладывалось в представления Рут об отчиме. Он даже привстал на стременах, глазея куда-то в сторону водовозки. В краткий миг передышки Рут проследила за его взглядом: Пирс смотрел на помощника шерифа, который подсел к Рут в «Белой лошади», а десятью годами ранее вынудил мисс Шиммер стреляться с ним под злополучной люстрой. Как бишь его? Джошуа Редман, да. Парень не нравился Рут ни сейчас, ни раньше, но Пирсу, кажется, он не понравился вдвойне. Все время, пока длилась борьба с огнем, он не отрывал тяжелого взгляда от мистера Редмана, будто в парне заключалась истинная причина возгорания нефтяного промысла, падения башни Вавилонской и распятия Христа. Причина такого внимания была тайной для Рут, но факт оставался фактом. Она даже почувствовала, как волоски на шее, под затылком, встают дыбом, словно у волчицы, затесавшейся между двух волков-конкурентов.

Пирс даже задержался на холме под дождем, целиком поглощен созерцанием мистера Редмана. Отряд выехал без него, отчим догнал спутников у реки. Когда конь Пирса поравнялся с лошадью Рут, раздраженная и промокшая мисс Шиммер собралась было спросить отчима, чем ему насолил злополучный помощник шерифа, но быстро передумала. Ее-то какое дело? Если не считать нынешний найм, все общие дела мисс Шиммер со вторым мужем ее матери закончились давным-давно, в тот день, когда Пирс разрешил ей вступить в право наследования.

Если Рут и была ему за это благодарна, то лишь самую малость.

– Сейчас все будет готово. Вам останется только подписать.

Нотариус макнул ручку со стальным пером в чернильницу.

Несколько дней назад за этим столом в кабинете сидел дядя Том и чистил револьверы. Сегодня здесь развернулась целая походная канцелярия: листы бумаги, чернильница с притертой стеклянной пробкой, пресс-папье, какие-то формуляры, стаканчик с письменными принадлежностями. Тоже своего рода стрельба, не правда ли?

Шансфайтерство? Возможно.

Раньше Рут улыбнулась бы, но в последнее время улыбка редко возвращалась на лицо мисс Шиммер. Это ничего не значило, кроме того, что мимические мышцы, брови, рот, ноздри, «гусиные лапки» в уголках глаз – лицо забывало, что значит улыбаться, и не хотело вспоминать.

Скорей бы все закончилось, подумала Рут.

– Вы несовершеннолетняя, мисс Шиммер, – перо с легким шелестом бежало по бумаге. Это не мешало нотариусу говорить спокойным, слегка надтреснутым голосом. – После смерти отца вашим опекуном согласно закону является ваша мать, а с недавних пор – мистер Пирс, ее второй муж. К счастью, мистер Пирс ответил на наш запрос положительно. В интересующем нас вопросе он, а также ваша почтенная матушка, дали письменное согласие, делегируя право подписи вашему дяде, присутствующему здесь Томасу Эллиоту Шиммеру…