Генри Олди - Черный ход [СИ litres]

Слова бежали водомеркой по глади пруда. Если за ними в мозгу и оставался след, то он сразу же исчезал, как не бывало. Речь нотариуса убаюкивала, навевала дремоту.

– Что это? – спросила Рут, кивком указав на бумаги.

Спросила, чтобы проснуться.

– Ваше наследство. В данный момент я ввожу вас в право наследования.

– Наследство?!

Сонливости как не бывало. Сердце пустилось в галоп.

– Ваш отец в моем присутствии составил завещание. Разумеется, права на имущество и банковские счета перешли к его вдове, вашей матери. Вы, как я уже говорил, несовершеннолетняя и претендовать на материальные ценности не можете. Но есть кое-что, что отец оставил лично вам. Оспорить этот факт нельзя, закон не позволяет.

– Папа оставил мне что-то?!

– Да.

– Что же?

– Собранный им «мешок искр». Я имею в виду, собранный им лично для себя, а не для компании. Согласно решению руководства компании, ваш отец, как успешный спарк-дилер, мог в счет жалованья резервировать для себя искры определенного характера [14] Характер: примета, определенная черта, знак (древнегреч.). .

– Что это значит?!

– Ваш отец был синглом .

Рут захотелось убить нотариуса. Разорвать на части голыми руками.

– Какая у тебя искра? – вмешался дядя Том.

До этого момента он молча смотрел в окно.

– Какая? Я спрашиваю о характере.

– Я могу поднять тебе температуру тела, – Рут пожала плечами. Всем своим видом она демонстрировала, что считает дядин вопрос бессмыслицей: не к месту и не ко времени. – Тебе, тете Мэг, кому угодно.

– На сколько?

– На три-четыре сотых радуса. Пустое занятие, ты даже не заметишь.

– Откуда тебе известно про сотые градуса? Откуда тебе вообще известно про изменение температуры тела, если никто этого не замечает?

Рут еще раз пожала плечами:

– Знаю, и все. Чувствую.

– У вашего покойного отца, мисс Шиммер, – тихо произнес нотариус, – была точно такая же искра. Редкий случай, обычно характер искры не передается детям от родителей.

– Правда?

Сказанное внезапно привело Рут в восторг. Хоть что-то осталось ей от папы! Да, еще какое-то наследство, но это потускнело, сделалось не таким важным.

– Мистер Симпсон, – дядя Том мотнул головой в сторону нотариуса, – друг нашей семьи. Друг и доверенное лицо. Твой дед имел дела только с ним, ни с кем другим. Слушай мистера Симпсона, Рут, он тебе не солжет.

Нотариус помахал в воздухе исписанным листом бумаги, давая чернилам просохнуть.

– Обычно, – заметил он, – искры приобретаются оптом, без разделения на характеры. Для банкиров, промышленников, владельцев компаний это даже лучше. Удача вписана в общий порядок вещей, ей вредно быть узконаправленной. Но есть люди, которые скупают искры определенного характера. К примеру, так поступает семья Абрахама Зинника. Таких людей называют синглами . Это редкость в наше время. Дорогая, муторная и по большей части бесполезная редкость.

– Зинник? Патроны к шансерам?!

– Совершенно верно. Единый характер скупленных искр, усиливающий силу искры врожденной, позволяет мистеру Зиннику забивать в гильзы несчастья, проклятья, черные полосы. На этом рынке мистер Зинник не одинок, но я не хочу мучить вас, мисс Шиммер, длинными монологами. Важно лишь, что у вашего отца была такая же искра, как у вас, и что он скупал искры сходного характера. На это уходила немалая часть его жалованья.

Дробовик, вспомнила Рут. Он захрипел. Лицо мерзавца налилось кровью, зубы застучали. На лбу выступили крупные капли пота. Хлыстик? Этот упал на колени. Озноб. Скрежет зубовный. Ломота в мышцах, заметная со стороны. Судороги. Слабость; хуже, бессилие.

Когда шериф посетил хижину, где держали пленников, он нашел там три трупа: двух бандитов, которые успели окоченеть, и Роберта Шиммера, застреленного в упор.

Главарь исчез.

– Папа их убил, – голос Рут треснул, как у нотариуса. Казалось, разница в возрасте стерлась. – Поджарил изнутри. Он убил их, спасая меня. Я…

И опомнилась:

– Этого не может быть! Он что, заранее готовился к плену? Копил искры, как патроны?!

Нотариус посмотрел на дядю Тома. Дядя Том кивнул.

– Нет, – вздохнул нотариус. – Ваш отец не готовился к возможному плену. Он собирал искры с другой целью. Вам известно, что у вашей матери была карцинома?

– Что?

– Карцинома груди. Вялотекущая. Но эта болезнь рано или поздно убила бы вашу мать. Роберт Шиммер начал скупку искр вскоре после вашего рождения, мисс. Врач сказал ему, что не в силах помочь миссис Шиммер. Еще он сказал, что слышал про уникальный случай в Балтиморе. Вроде бы одна больная излечилась от карциномы, переболев жесточайшей малярией. За подлинность истории врач не ручался, но предположил, что малярийный жар убил карциному. Ваш отец поверил в это, как иные верят в Бога. Насколько мне известно, для сбора достаточного «мешка искр» ему понадобилось восемь лет. Он собирал с запасом, боясь, что ему не хватит.

Мне было восемь, вспомнила Рут. Малярия. Мне сказали, что у мамы малярия. Папа неделю не отходил от ее постели. Меня не пускали в спальню к матери. Отца я тоже не видела, проводя все время с няней. Когда папа вышел к нам, я отшатнулась от него. Он был похож на живого мертвеца. Я спросила: «Как мама?» Отец не ответил, просто обнял меня. Я почувствовала, что он сейчас упадет, и испугалась. Я бы не смогла его удержать.

Он не упал. А мама выздоровела.

– Он потратил на маму не весь запас?

– Вы правы. Допускаю, что и после выздоровления миссис Шиммер ваш отец продолжил скупку. Не знаю, зачем; возможно, по привычке, на всякий случай. Это имущество он и завещал вам.

– Искры можно передать по наследству?!

– Почему нет? Если их можно купить, продать, оформить акт дарения… Право наследования ничем не отличается от иного права собственности. У нас свободная страна, мисс Шимер.

– Но папа умер!

– Я не теолог, мисс. Если угодно, обратитесь с этими вопросами к священнику. Сомневаюсь, правда, что он знает больше моего… Я не в первый раз оформляю наследование вроде вашего – и заверяю вас, что все пройдет как по маслу. А вы уже потом сами решайте, что делать с этими искрами. Надеюсь, вам не придется никого лечить или убивать. Вы готовы поставить вашу подпись?

Когда Рут расписалась, ничего не произошло. А чего она ожидала?

– К этому надо привыкнуть, – утешил ее дядя Том. – Боб говорил, что он тоже ничего особенного не чувствовал. Ничего до того момента, когда ему пришлось воспользоваться накопленным. Это как походка: мы не замечаем, что идем, пока не устаем или не начинаем хромать.

Рут обиделась. Это что, намек?

– Хорошо, что мы со всем разобрались сегодня, – дядя не заметил ее обиды. – Завтра я уезжаю. Не хотелось бы откладывать бумажную волокиту до моего возвращения. Спасибо, Симпсон! Вы, как обычно, пунктуальны и обстоятельны.