Дин Кунц - Фантомы

В тот момент, когда Брайс уже клал трубку, свет начал мерцать, потускнел, снова замигал, стал слабеть – и потух.

Он на ощупь отыскал на столе, за которым сидел, электрический фонарь, схватил его и включил.

Сегодня, когда они снова вернулись в участок, им удалось отыскать здесь еще два полицейских фонаря на длинных рукоятках. Один из этих фонарей взял Горди, другой – доктор Пэйдж. Сейчас они тоже одновременно включили свои фонари, и несколько сильных лучей прорезали в разных направлениях наступившую темноту.

Они заранее договорились о том, как действовать и какого плана придерживаться в случае, если освещение в городке снова погаснет. И теперь, в соответствии с выработанным планом, все сошлись в центре комнаты, встав подальше от дверей и окон, и образовали круг, повернувшись спинами внутрь его, а лицами наружу – так они могли больше видеть и лучше защищать друг друга.

Все молчали и напряженно вслушивались.

Слева от Брайса, ссутулившись и вобрав голову в узкие плечики, стояла Лиза Пэйдж.

Справа от Брайса был Тал Уитмен. Он беззвучно скалился, как будто собирался зарычать, и старался разглядеть то, что скрывалось в темноте, за пределами, которые очерчивал расходящийся конусом луч фонаря.

Тал и Брайс держали свои револьверы на изготовку.

Эти трое стояли лицом к задней части комнаты. Четверо других – доктор Пэйдж, Горди, Фрэнк и Стю – оказались лицом к окнам.

Брайс водил лучом фонаря во все стороны, потому что в возникавшей при этом игре теней самые невинные предметы вдруг начинали казаться угрожающими. Но среди ставших уже привычными вещей и мебели не было видно ничего подозрительного.

Стояла полная тишина.

В задней стене комнаты, ближе к правому ее углу, располагались две двери. Одна вела в коридор, по сторонам которого находились три камеры для содержания арестованных. Они еще раньше осмотрели эту часть здания: камеры для задержанных, комната для проведения допросов и два умывальника, занимавшие в общей сложности половину первого этажа, были пусты. Вторая дверь вела наверх, в квартиру помощника шерифа, – и там тоже никого не было. Тем не менее Брайс все время направлял луч своего фонаря то на одну, то на другую дверь: они вызывали у него чувство беспокойства.

Где-то в темноте что-то сильно, но глухо стукнуло.

– Что это? – спросил Уоргл.

– Оно было вон с той стороны, – сказал Горди.

– Нет, с этой, – возразила Лиза Пэйдж.

– Тихо! – резко скомандовал Брайс.

Тук… тук-тук.

Звуки напоминали мягкие удары. Словно уронили подушку на пол.

Брайс быстро поводил вправо-влево лучом фонаря.

Тал сопровождал луч движениями своего револьвера.

«Что мы будем делать, если свет не зажжется всю ночь? – подумал Брайс. – И что делать, когда рано или поздно сядут батарейки фонарей? Что произойдет тогда?»

Он не боялся темноты уже давным-давно, с тех пор как перестал быть маленьким ребенком. Сейчас он ясно вспомнил, что́ иногда испытывал в те далекие детские годы.

Тук-тук… тук… тук-тук.

Звук стал громче. Но не приблизился.

Тук.

– В окнах! – воскликнул Фрэнк.

Брайс резко обернулся, переводя луч своего фонаря с одного окна на другое.

Три ярких луча от трех фонарей одновременно упали на окна, превратив каждое из стекол в зеркало, надежно скрывавшее все, что происходило по другую сторону окна.

– Направьте свет на потолок или на пол, – сказал Брайс.

Один из лучей поднялся вверх, два опустились вниз.

Теперь отраженный свет падал на окна так, что не превращал их в блестящие зеркальные поверхности, и можно было рассмотреть, что делается за окном.

Тук!

Что-то ударилось в окно, поколотилось по задребезжавшему стеклу и снова исчезло в ночи. Брайсу показалось, что он видел крылья.

– Что это было?

– …птица…

– …я такой птицы никогда в жизни…

– …что-то…

– …ужас какой…

Видение снова вернулось и принялось биться в стекло сильнее и настойчивее, чем прежде: тук-тук-тук-тук-тук!

Лиза закричала.

Фрэнк Отри раскрыл от изумления рот, а Стю Уоргл проговорил:

– Твою мать!

Горди издал какой-то странный, сдавленный вскрик.

Брайс не отрываясь смотрел на окно, и ему казалось, будто из мира реальности он переносится в мир иллюзий и кошмаров.

Уличные фонари не горели, и вся Скайлайн-роуд была погружена в темноту, если не считать отраженного лунного света. Тем не менее то, что билось о стекло, разглядеть все-таки было можно.

Даже при очень слабом освещении видение в окне производило чудовищное впечатление. То, что увидел Брайс по другую сторону стекла, – или то, что ему привиделось в калейдоскопическом мелькании фонарных лучей, в слабом мерцании лунного света и в причудливом переплетении теней, – казалось вышедшим прямо из какого-то жуткого, лихорадочного сна. Размах крыльев у этого кошмарного существа достигал трех или четырех футов. Голова у него была как у насекомого. Из нее торчали короткие, непрерывно дрожащие антенны. Челюсти с мелкими острыми зубами находились в непрестанном движении. Тело состояло из нескольких частей, как у муравья. Оно было подвешено между бледно-серыми крыльями и по форме и размеру напоминало два бейсбольных мяча, приставленных друг к другу острыми концами. Тело было тоже серое, того же оттенка, что и крылья, – неприятно-серое, словно слегка покрытое плесенью, поросшее пушком и как будто влажное. Брайсу удалось разглядеть и глаза: огромные, чернильно-черные, сильно выпуклые и состоящие из массы ячеек, они вбирали в себя свет, преломляя и отражая его, и смотрели мрачным, голодным взглядом.

Если то, что он увидел через стекло, и вправду существовало, то оно было чем-то вроде ночного мотылька, только размером с крупного орла. Но это же чистейший бред, это невозможно!

Оно стало биться в окно еще сильнее и ожесточеннее, словно в неистовстве, его бледно-серые крылья колотили по воздуху с такой частотой, что их очертания стали расплываться, размазываться. Оно перелетало с одного стекла на другое, время от времени отлетало и скрывалось в ночи, потом возвращалось вновь и лихорадочно пыталось пробиться через окно. Туктуктуктуктуктуктук! Но у него явно не было сил пробиться внутрь. Не было у него и щитка или твердого панциря, какие бывают у насекомых: все его тело было совершенно мягким, и при всем своем чудовищном размере и устрашающем внешнем виде разбить стекло оно было не в состоянии.

Туктуктуктуктук!

Наконец оно улетело.

Свет снова зажегся.

«Как в дурном спектакле», – подумал Брайс.

Когда они поняли, что то, что было в окне, не собирается возвращаться, то все, не сговариваясь, двинулись в переднюю часть комнаты. Они прошли через дверцу в загородке, помещение для посетителей, подошли к окнам и уставились в них, пораженные увиденным и по-прежнему не произнося ни слова.