Хелен Тодд - Призрачные нити [≈ За пеленой северного тумана] [litres]

– Это мой рок.

Знак перемещения, вспыхнувший на руке Тэя несколько секунд назад, в очередной раз напомнил о себе колющей болью, и ведьмак переместился.

Он очутился посреди залива. Темную пенящуюся воду окружали скалы. Они нависали над Николасом, словно пытались задавить его своей мощью. Тусклый свет просачивался сквозь острые шпили, отбрасывая мерцающие дорожки на взволнованный океан. По узкому берегу к нему двигалась полупрозрачная фигура. Длинные волосы, заплетенные в тугую косу, подпоясанная сорочка почти до пят. Она напоминала утопленницу, и Тэй готов был поклясться, что это был осознанный выбор. Ее история поплыла перед глазами.

Он был возле нее, так же стоя на краю обрыва, чувствовал смесь эмоций, разрывающую девушку изнутри, дрожь во всем ее теле и решимость сделать шаг вниз. Это произошло в доли секунды. Резкая боль и темнота…

Все смешалось, превратилось в беспросветный кошмар. Он видел Ани, тонущую в темно-зеленых глубинах океана. Тонкие руки, беспомощно пытающиеся выбраться из бушующих волн. Стихия не давала ей шанса. Она поглощала неприятные чувства, страдания, жизнь… Лишала всего, оставляя лишь страх. Отражение незнакомки и хрупкий силуэт Аннетт накладывались друг на друга. Полуразмытые из-за соленых капель очертания лица казались до боли знакомыми и одновременно чужими.

Из глубины души на него накатили волны тревоги и болезненно забились, запертые в грудной клетке. Незнакомка, словно ощутив эти нотки, резко подняла глаза.

– Что твое спасение, потерянная душа? – ее слова отразились от скал звонким эхом. – Что тебя спасет?

Ник попятился, хотя отступать было некуда – он уперся спиной в острые выступы скалы. Под ногами дрогнула земля, и песок у берега накрыла шипящая волна. Темная вода обволакивала камни, накатывала вновь и вновь, стараясь подобраться ближе к ведьмаку.

– Глупый, ты погибнешь, если не будешь знать, что тебе дорого, – она горько усмехнулась и протянула руку. – Пойдем со мной, я покажу тебе другую жизнь.

Тэй не дрогнул. Серебряные глаза незнакомки неестественно блестели, напоминая о том, что она призрак.

– Ты упустил свой шанс ответить, – тонкие губы дрогнули в снисходительной улыбке.

– Мираж, мираж, мираж… – Николас твердил про себя одно и то же, до боли стискивая виски.

Ведьмак вздрогнул. Волна накрыла его с головой, и, не имея возможности ухватиться за что-либо, он оказался в плену соленого океана.

На глубине кровь быстрее побежала по его телу. Здесь, на дне, он был беспомощен и острее ощущал невыносимый мертвецкий холод. Ему казалось, что вот-вот он сделает вдох, но в легкие попадала вода. Она обжигала, лишая возможности насытиться воздухом – возможности жить. Он захлебывался, но продолжал сопротивляться, несмотря ни на что. Невыносимое чувство боли, вырывавшееся из глубины души, придало ему сил взять себя в руки.

Николас раскрыл рот в немом и яростном крике, его тело задрожало, лицо исказилось от злости. Он рванулся из последних сил, но тут же замер, словно понял бессмысленность своих действий. На смену страху и ожесточенному сопротивлению пришло чувство принятия. Ведьмак закрыл глаза и отдался стихии. Она, ощутив покорность, вытолкнула его наверх, к пугающему грозовому небу, вспыхивающему молниями. Спустя мгновение он был там же, где и прежде, – среди дурманной дымки поместья. Дом Тодора встретил его тихим потрескиванием камина и холодом.

Тэй медленно и тяжело поднялся, зашатался, но все же удержался на ногах. Он жадно хватал ртом воздух, словно это были его последние вдохи. Внутри все пульсировало, казалось, он наслаждался прежде ненавистным чувством горечи и щемящей боли от потери – это оставляло ощущение жизни. Его любовь – его спасение. Горькая, разъедающая виной, но позволяющая его сердцу биться.

Разбитое стекло на веранде хрустело под ногами. Этот звук резал слух, заставлял Анри сильнее прижимать к себе Эмму, так, будто она была фарфоровой куклой, которая вот-вот рассыплется на тысячи осколков. Голова шла кругом – перемещение далось с трудом. Темная магия едва поддавалась контролю. Ведьмак почти не помнил, что произошло в заброшенном доме. Последнее, что он видел: реки крови и пламя, уничтожающее все на своем пути.

Безымянный палец левой руки жгло – кольцо, сдерживающее темную энергию, треснуло, оставив после себя красный след. Глупо обманывать себя, когда знаешь правду, – от предсказанного не уйти. Злой рок, словно издеваясь над семьей Брэйденов, шел по пятам за каждым мужчиной рода. Их магия была слишком сильна, чтобы ее подчинить. Грань, которую так легко перейти. Одно неверное решение – и ведьмак становился спятившим убийцей, не щадящим никого на своем пути, или погибал в муках, выжигаемый собственной силой. Для Анри это было и гибелью, и спасением. Ведь только благодаря вспышке магии он вытащил Чейз.

Плохое предчувствие оправдалось, как только Брэйден попытался привести Эмму в чувство. Дурман, исходивший от костра, разведенного проклятыми, успел подействовать. Все признаки понемногу проявлялись: сначала головокружение, потеря сознания, а затем… вечный сон, из которого могли вернуть к жизни лишь правильно подобранное зелье и одно из сложных заклинаний.

Анри встал на колени, бережно сжимая холодные пальцы Чейз. Все ощущения обострились, и каждый звук казался громче привычного. Тихие удары сердца били по вискам, оставляя призрачную надежду.

– Я буду рядом, чего бы это мне ни стоило, – сиплый голос звучал пугающе прерывисто. – В этом проклятом городе ты не одна до тех пор, пока я могу дышать.

Ведьмак всмотрелся в безмятежное лицо Эммы, коснулся шершавыми пальцами ее щеки, испачкав кожу своей кровью, и отдернул руку. Алый след на светлой коже, словно дьявольский символ, напоминал о том, что они связаны смертью, прикованы друг к другу знаком обмена, чашей равновесия, которая может вот-вот переполниться.

Брэйден усвоил урок с кладбища – они не имеют права что-то чувствовать друг к другу, любые эмоции нарушают баланс. Мертвые не лгут. Их застывшие глаза видят куда больше, и они готовы разбить призрачные надежды на сотню осколков, зная, что каждый из них оставит кровавый отпечаток в сердце.

С трудом поднявшись на ноги, ведьмак крепко прижал Чейз к себе и вновь переместился. На этот раз в дом верховного мага Нордвуда.

Воздух был наполнен тем резким запахом, какой обычно стоит в доме, где хранят благовония и сушат растения: острая смесь лаванды, вербены, гниющих листьев, мертвых растений и нагретого угля. И, словно всего этого было недостаточно, Тодор жег ароматные благовония из сандалового дерева, смешивая их с душистыми травами и цветами. Сизая дымка растекалась по подвальному помещению, забирая весь воздух, пробуждая обрывки волнующих воспоминаний.