Хелен Тодд - Призрачные нити [≈ За пеленой северного тумана] [litres]

Алан, усмехнувшись, взял бокал шампанского и, приветливо кивая старым знакомым, поспешил в другой конец зала. Туда, где шумные обсуждения и Маскарад оставят его в покое. Крейг с переменным успехом сдерживал свое раздражение от затянутых и надменных разговоров, вынужденного общения и удушливых ароматов чужого парфюма. Нагрудные часы, которые он положил в карман жилета, надрывно тикали, словно пытаясь сообщить о чем-то важном, но как только их брали в руки, механизм затихал.

Ведьмак вдохнул поглубже и тут же закашлялся от едкого запаха крепкого табака и выдержанной травяной настойки. Он отшатнулся, чтобы не столкнуться с изрядно выпившим мужчиной. Тот едва стоял на ногах и явно искал укромное место, чтобы беспробудно уснуть. Воспаленные глаза слипались, хотя тот, судя по дерганым движениям, вынуждал себя бодрствовать.

Где-то неподалеку мелькнули блестящие алые цветы. Ведьмак точно знал, что это Джин-Рут. Несмотря на откровенное недовольство, которое он выразил в отношении этого наряда, она все равно его надела. Телесного оттенка ткань в полумраке создавала иллюзию отсутствия платья. Яркие красные бутоны едва закрывали грудь и россыпью спускались чуть ниже бедер. Остальное – хаотичный каркас из бежевых полос, открывающий бледные худые ноги. Этот образ оставался на грани вульгарности и утонченной простоты. Крейг молча предоставил выбор сестре. Она больше не маленькая Джин-Рут, которую он обязан оберегать.

Алан направлялся к увитой плющом арке – единственному свободному месту. Именно там он собирался провести остаток ночи, лениво наблюдая за празднующими гостями. От раздумий его отвлекла яркая вспышка магии. Защитный барьер, подобный электрическому разряду, мелькнул в туманном воздухе и тут же растворился. Крейг поспешил к источнику энергии.

– Что произошло? – он бережно, надеясь не испугать растерянную Аннетт, коснулся ее плеча.

Короткий импульс сковал его запястье. Знак предсказаний A вспыхнул, затмевая происходящее наяву:

Праздничный зал растворился, сменяясь угрюмым подземельем. Широкие своды поддерживали утонченные колонны. Веяло затхлостью, гнилью, тревогой и смертью, проявляющей себя горькой нотой полыни. Все вокруг напоминало древний храм, который едва уцелел после разрушительного землетрясения. Без утреннего света, без надежды, без жизни, без всего. Ощущение предопределенности сковывало, окутывало Алана, и он, морщась от нахлынувшей боли, замер. Где-то в темноте он уловил странный звук. Тот приближался, нарастал, становился шорохом, криками, невыносимой головной болью и кровавой магией, чьи нити стелились по шершавому полу. Ее извилистые разветвления, будто змеи, шуршали, скользили, цеплялись о камни, резались об острые выступы и тут же растекались в багровые лужи.

– Уходи, уходи… – чей-то голос хриплым эхом разнесся по подземелью.

В темном, неразличимом проеме показался силуэт. Поначалу он двигался медленно, нерешительно, но чем ближе он подбирался к Крейгу, тем четче вырисовывался. Аннетт. Сердце пропустило удар.

Она отрывисто дышала, вытирая оборванным рукавом окровавленное лицо. Ее глаза наполнила чернота, и, судя по сжатым губам, девушка едва сдерживала темную магию. Несмотря на порез на ноге, она шла к своей цели. Еще чуть-чуть – и ее дрожащая рука прикоснулась к Алану, но что-то другое – то, чем он был, то, чьими глазами он видел, – задрожало, зашевелилось, сбрасывая скользкие оковы.

Яркая вспышка осветила зал, обнажая каменные столы с телами. Подземное кладбище. Особое погребение погибших ведьмаков. От них исходили сплетенные между собой разноцветные нити. Они связывались, спутывались и уходили в потолок. Что-то запульсировало, хрипло закричало, будто в надежде освободиться от оков, и тут же затихло.

Рэндел отскочила и, шатаясь, попятилась. Все перед глазами поплыло, смазалось, превратилось в хаос ощущений. Крейг перестал различать, что происходит.

Из видения его вырвал взволнованный голос Аннетт.

– Ник… – она шумно вздохнула. – Алан?

Собрав волю в плохо сжимающийся кулак, парень с вымученной улыбкой протянул ладонь, приглашая ведьму на танец. От нее веяло сладко-терпким ароматом вишни, табачным дымом и еле уловимой пряной нотой древесины. В этом непринужденном девичьем парфюме объединялись символ чистоты, жизни, обжигающей страсти и символика смерти. Опасный выбор для Маскарада, но он придавал Ани непривычной трепетности и в то же время стальной уверенности в своих решениях. Именно так она смотрела на Крейга: холодно, отчужденно, намеренно скрывая свои переживания.

– Что произошло? Твой пьянящий аромат не вскружил мою голову. Говори, – ведьмак мягко улыбнулся, продолжая вести в танце. Не в его правилах упускать оставшиеся без ответа вопросы.

Рэндел не отводила взгляда, кружась с ним в вальсе. Она знала: эта игра вечна, и победа будет за Аланом, но томительная боль, растекающаяся в груди, отнимала слова. Казалось, каждая произнесенная буква будет вызывать непреодолимое чувство потери.

– Тогда не говори, – на удивление Крейг отступил. В зелено-карих глазах вспыхнул непонятный ей огонь. – Конец ночи слишком далек. Придется завязать разговор, а я не в восторге от вымученного обмена бессмыслицей.

Алан уверенно держал Аннетт за талию, не позволяя отдалиться, но в то же время оставляя между ними спасительное пространство, при котором она могла вдохнуть полной грудью.

Ведьмак внимательно рассматривал Рэндел, не пытаясь вывернуть ее душу наизнанку. Он и так догадывался, что там творилось. И Ани была бесконечно благодарна за эту молчаливую поддержку.

Понимание не нарушает границ, начертанных болью.

– Не пей лишнего, я почувствую, – на лице Анри появилась улыбка. – Скоро вернусь.

Он оставил Эмму одну, зная, что не собирается возвращаться. Магия выходила из-под контроля, знак D горел, будто его выжигали раскаленным железом. Брэйден затерялся в толпе. Светлые волосы спутались. Он с трудом различал людей, мелькающих перед глазами. Задыхался, жадно вдыхая прокуренный воздух.

Проскользнув через охрану, ведьмак оказался снаружи. Кровь в висках бешено пульсировала, и он, шатаясь, побрел вдоль улицы. Белая рубашка надувалась на ветру. Именно эти холодные прикосновения отрезвляли, уменьшали боль, которая с каждой секундой усиливалась. Ведьмак кричал. Хрипло, неистово, срывая голос. Морок просился на выход. И, как только Анри уловил движение за углом, все выплеснулось наружу.

Брэйден медленно шел, ожидая нападения. Никто, кроме отступников-вампиров, не мог находиться на улице. Только они блуждали темными переулками, надеясь найти очередную жертву.