Дэниел Хорн - Сокровище Кастеров [litres]

– А что он дал тебе? Я хочу помочь тебе, Джеймс, поверь мне, я не хотел тебе вреда. Это оно меня заставило. Прошу, Джеймс, поверь мне.

Кастер был напуган до чертиков. Ему хотелось сорваться с места и понестись на всех возможных мощностях домой. Джеймс дернулся от резкого басового удара. В доме напротив заиграла новая музыка, более громкая, чем раньше, под каждый удар басов его сердце словно подпевало соседской композиции. Он чувствовал, как его руки стали трястись от нервного напряжения. Все его тело так и просило движений, но он сдерживался как мог. Ему было нужно вытащить из Грина как можно больше информации. «О ком? О нем, об «оно», о том, что живет внутри этого сраного сундука!»

– Телесную накидку. Старую, но чистую телесную накидку. – Джеймс специально дополнил свои слова деталями. Ему казалось, что в деталях мог крыться основной смысл.

Грин снова зашелся в кашле. Влажном, отвратительном, кровавом кашле. Джеймс постучал Грина по спине, чтобы хоть как-то помочь старику не умереть. Еще не время.

– Я на… твоем месте… проверил бы, что с ней. – Грин говорил прерывисто, вдыхая в легкие побольше воздуха после сильного кашля. – Твоя семья, все это из-за него.

Грин сверкающими глазами смотрел на Кастера. Джеймс видел в его взгляде нежелание продолжать говорить на эту тему, но они теперь были связаны одним горем, поэтому, если Пол не желал говорить, Джеймс с радостью заставит его это сделать.

– Если будешь молчать, мы вернемся к моим прошлым методам. Говори! – вскрикнул Джеймс.

Грин в очередной раз зажмурился в ожидании удара, но его не последовало. Он открыл глаза, из которых катились слезы, и начал свой рассказ:

– Когда я вылечился, то обо всем рассказал Аманде. Ты ее не видел ни разу, но я тебе скажу одно – более красивой и потрясающей женщины я больше никогда не встречал. – Грин шмыгнул, втягивая подступающие сопли. – Тогда мы жили в Гринвинпорте. Я до конца и сам не верил в свое везение. Каковы были шансы на выздоровление? Врач сказал – не больше пяти процентов. Я в прямом смысле разваливался, а тут… выжил. – Грин заплакал и прервал свой рассказ.

Джеймс смотрел на старика и не испытывал и капли жалости. Возможно, Пол и заслуживал понимания и сострадания, но Джеймс был не тем человеком. Грин вытер слезы и вновь посмотрел на Кастера, то и дело кидая взгляд на бейсбольную карточку.

– Дальше, – сказал Джеймс.

– Аманда сходила к сундуку. Он дал ей цветок – красивый и прекрасный – и отвратительный клоунский парик, который мы надолго закинули в шкаф. Такого цветка в природе точно не существовало. Мы посетили множество разных ботаников, и все как один твердили, что это гибрид нескольких наикрасивейших комнатных растений.

«Стоп! Цветок? Оливия была как высохшее дерево. Неужели та вонючая хрень из подвала была подарком Оливии? Почему, почему она не рассказала? Не забывай, Джеймс, о ребенке она тебе тоже не рассказала! Спокойнее, держи себя в руках, осталось немного!»

– Я все это говорю со слов Аманды, сам-то я и названий их не запомнил. Как ты понял, мы быстро решили заявить, что Аманда сама вывела этот гибрид и дала цветку название – Амандерия. – Грин отвел взгляд и улыбнулся. – Эти цветы были прекрасны, как и она.

Джеймс понял – Грин поддался приятным воспоминаниям. Ему хотелось нанести удар по, как ему казалось, противно улыбающемуся лицу, но он держался, только давалось это все труднее и труднее.

– Деньги потекли рекой. Мы смогли открыть несколько оранжерей по выращиванию амандерии. Мы отстроили приличный дом, райское гнездышко, а потом… а потом… – Грин снова разревелся.

Кастер вновь приложил молоток к коленной чашечке Пола, и тот сразу взял себя в руки.

– Прости… Аманда была беременна. У нас родилась дочь, маленькая, прекрасная девочка. Жаль, что ты ее не видел, она была как маленький ангел.

«Из-за тебя я теперь никогда не увижу своей, мразь!»

– Малышка Карделия. Она была нашим счастьем… и…

– Продолжай, – сухо сказал Джеймс, скрывая свои разгневанные чувства.

– Когда ей было шесть, я не особо следил за этой карточкой, – Пол указал пальцем на карточку в руках Джеймса. – Я думаю, ты понимаешь, о чем я? Карделия нашла ее и оторвала кусок. Я в то время был в гостиной вместе с женой. Тот день я практически не помню, так как потерял сознание от болевого шока, но Аманда рассказала мне, что кусок кожи под плечом будто треснул и через мгновение рука просто взяла и упала на пол. Я стал стремительно терять кровь, а мои крики было ничем не заткнуть, а потом… потом я очнулся в больнице. Там-то я все понял, когда Карделия принесла мне мою карточку. Она так мне и сказала: «Папа, я ее немножко попортила. – Из глаз Грина потекли новые слезы. – Понимаешь, она никогда ничего не ломала, моя дочка всегда все «попортила». – Грин вытер лицо ладонью и продолжил: – Я ее спрятал, а Аманда пообещала убрать подальше парик, но, как я затем узнал, недостаточно хорошо. На восьмой день рождения Карделии мы устроили праздник. Было много гостей, угощений, фейверков, фокусников. Когда подходило время салюта, Карделия вместе с подружками искала разные красивые вещи в доме. И как ты думаешь? – истерично спросил Грин. – Что детки нашли? Парик, сраный клоунский парик.

Грин ударил кулаком об пол, а Джеймс немного дернулся в ожидании атаки от старика, но это оказалось лишь проявлением чувств человека, который потерял все, ради чего жил еще много лет назад.

– Мы даже не обратили внимания. Ну гуляют дети, ну парик они таскают. В тот день клоуны им чего только ни подарили: помпоны, красные носы, парики и прочие безделушки. – Грин ненадолго замолк, потом прокашлялся новым сгустком крови и продолжил: – Аманда зашла в дом за тортом, а мы собрались вокруг фейрверков, проверяя фитили. Никто и не обратил внимания, как у пульта собрались детишки, мы лишь услышали крики. Моя девочка закричала и вскоре умолкла. Один фейверк прилетел ей прямо в глаза и взорвался. Я сорвался, я бежал, я… держал ее. Волосы на голове обгорели, с ее лица слезла кожа, глаз выжжен, понимаешь? Ты понимаешь? – истерично повторял Грин. – Она уже умерла, но я не замечал другого: парик, этот сраный, ублюдский клоунский парик плавился в сторонке. Пока я держал свою дочь на руках, люди уже кричали от другого ужаса. Мой дом горел, а в нем заживо сгорала Аманда. Понимаешь? Она расплавилась, просто расплавилась. В тот день я потерял всю свою семью, я потерял все. У меня остались только деньги и этот сраный сундук. Из всего, что было в моем доме, остался только он. Он всего лишь покрылся пеплом и гарью.

Грин заревел и закрыл лицо ладонью. Джеймс решил не встревать в горькие воспоминания старика, который, как никто другой, мог сейчас понять Джеймса. Кастер и сам готов был разрыдаться, на его сердце будто сложили груз со всей планеты Земля, но он терпел.