Нил Гейман - Мифическое путешествие: Мифы и легенды на новый лад [сборник litres]

Ну, а царский племянник с возлюбленной обрели свободу. Поцеловал он ее, укусил в шею, и две капельки крови пали к подножью великих Деревьев. Тут влюбленные услышали вздох, корни деревьев медленно налились соком, на ветвях распустилась молодая листва, и весь сад наполнился светом и благоуханием зелени.

К концу сказки в зале уснули все, кроме двоих спутников Змея. Тогда Сокрушенная Небесами, не опуская взгляда, ни разу не оступившись, двинулась вперед мимо распростертых по полу тел, влекомая к Подношению От Ангелов, словно падающая звезда – к Земле. Сказитель поднялся на ноги, склонился всем телом навстречу, а после шагнул к ней, так что встретились оба в движении, будто бабочки, спаривающиеся на лету.

Их поцелуй продолжался до самой гибели мира, до тех пор, пока Чтецы не вымерли до последнего, пока их обсерватория не рассыпалась в прах, пока брат Сокрушенной Небесами и все прочие Бессмертные Змеи не разошлись по пещерам, дабы там погрузиться в медитативные грезы, пока Солнце с Луной не слились воедино… Так показалось Сокрушенной Небесами, однако, прервав поцелуй и открыв глаза, она обнаружила, что в мире по-прежнему ночь, а ее братец, и его гости, и слуги с рабами по-прежнему сидят в креслах, или лежат на коврах, или стоят, привалившись спиною к колоннам из мрамора и халцедона, и все до единого спят.

– У меня нет для нас места, – сказал Подношение От Ангелов.

– Подходящее место я знаю, – отвечала она.

Взяв сказителя за руку, Сокрушенная Небесами повела его из зала в зал, из коридора в коридор, пока оба не оказались у палисандровой двери – двери в опочивальню Бессмертного Змея. Там они и провели ночь, наслаждаясь друг другом, а перед самой зарей вернулись на прежнее место, в Чертог Наивысшей Радости. Вскоре все вокруг пробудились и молча покинули зал.

В тот день Сокрушенная Небесами изрядно удивила служанок просьбой о цветном наряде вместо обычного белого. Раз десять посовещавшись, раз десять стремительно сбегав к швеям, они подали ей платье цвета фиалок, расшитое желто-зелеными вихрями. Предложение особенной стрижки было отвергнуто поднятою ладонью, так что пришлось им удовольствоваться поочередным расчесыванием ее волос – по десять взмахов гребнем на каждую, с безмолвной молитвой о счастье госпожи в начале каждого взмаха.

Платье сидело так великолепно, а волосы обрели такой ослепительный блеск, что Бессмертный Змей не узнал сестры, пока не проводил ее взглядом до середины Чертога Наивысшей Радости. Сообразив, кто перед ним, он покраснел, а затем недовольно поморщился: чего еще ждать от прихода сестрицы, кроме попреков за то, что впустую тратишь время на сказки? Собрался он с духом, приготовился к схватке, припомнил все предпринятые попытки склонить министров к облегчению участи бедняков… но, когда она, ни слова не говоря, улыбнулась (а ведь он и припомнить не мог, когда в последний раз видел ее улыбку) и села справа от его кресла, неподалеку от сказочника, с удивлением обнаружил, что не на шутку разочарован. В эту минуту ему едва ли не захотелось, чтобы сестра принялась попрекать его – вот тогда бы он показал ей, как она неправа!

Сказка в тот вечер казалась дурманящим дымом или же маслом, вначале услаждающим чувства, а после несущим вдаль, будто река из красок и звуков, будто волна за волною ничем не омраченного счастья. Рассказ навевал не то чтобы сон, не то чтобы грезы, но вскоре все в зале уснули. Все, кроме самого сказителя и одной из слушательниц. Тогда Сокрушенная Небесами поднялась, а следом за нею встал на ноги и Подношение От Ангелов. Уверенные, что никто их не потревожит, слились они в долгом, сладчайшем поцелуе, ну а затем Сокрушенная Небесами снова взяла сказителя за руку и повела к просторной постели повелителя мира.

Так миновала неделя, но вот однажды, перед самым рассветом, когда Подношение От Ангелов принялся собирать одежды, готовясь вернуться в Чертог, его возлюбленная разрыдалась. Ни слова не говоря, он поцеловал токи слез на ее щеках, а она подняла взгляд и сказала:

– Я не хочу умирать.

– Я тоже, – сказал он.

– Но ведь за нами придут – не сегодня, так завтра, не завтра, так через неделю… ты знаешь, какая нам уготована участь?

– Знаю.

– А я не хочу умирать!

Тут он обнял ее, обхватил ее ноги своими, прижался лбом к ее лбу, будто одной лишь силой любви мог защитить ее и от земли, и от неба, и тогда она, к немалому его изумлению, рассмеялась. Разжимая объятия, выпуская ее из рук, он словно бы разворачивал долгожданный подарок.

– У меня есть идея, – сказала она.

После обеда спутница Бессмертного Змея, переодевшись в простое платье придворной дамы низшего ранга, прошла сквозь хитроумный лабиринт улиц Девяти Кругов к холму, возвышавшемуся на окраине. На пути ее не росло ни единого деревца, кроме финиковой пальмы, посаженной на вершине холма братом, когда он сделался Бессмертным Змеем. Там и сям вдоль дороги возвышались кресты, а с их перекладин, точно лоскуты кожи, свисали клочья рваных одежд. Разумеется, Сокрушенная Небесами знала, что это тряпье – символы высушенных кож всех прежних Бессмертных Змеев, а настоящие кожи хранятся в сокровищницах, в подвалах обсерватории. По обе стороны дороги, за черной оградой просторных загонов, фыркали, рыли землю копытами белые быки, словно бы только и ждавшие позволения растерзать, растоптать ее. Замедлив шаг, Сокрушенная Небесами остановилась и повернулась к одному из быков. Плечи – что землетрясения, глаза – что грозы… а когда бык топнул копытом оземь, спутница Бессмертного Змея пошатнулась и едва не упала, потеряв равновесие. Вновь фыркнув, бык отвел взгляд. Сокрушенная Небесами рассмеялась и двинулась дальше.

Царство Божие являло собой просторное квадратное здание о четырех (по одной на каждое из времен года) дверях, увенчанное стеклянным куполом. В дни равноденствий и солнцестояний Чтецы Божии, выходя из дверей, соответствующих времени года, встречали рассвет ревом труб, будто не кто иной, как они повелевают солнцу взойти. Сделав глубокий вдох, Сокрушенная Небесами распахнула створки серых, зимних дверей и переступила порог.

Внутри полным ходом шла консультация, и Сокрушенная Небесами подождала в стороне, пока Чтец не назовет некоему ювелирных дел мастеру самый благоприятный день для открытия лавки в столице одной из заморских колоний. Когда ювелир, опустив положенное вознаграждение в большую копилку в виде жабы из золота и нефрита, поспешил удалиться (ибо в Царстве Божием никто не задерживался дольше необходимого), Сокрушенная Небесами шагнула в залитый светом зал.

На лице Чтеца отразилось неприкрытое изумление: что думает Спутница Бессмертного Змея о Чтецах и их священных трудах, знали все до единого. Однако Чтец быстро пришел в себя, сложил перед грудью ладони и склонил голову.