Нил Гейман - Мифическое путешествие: Мифы и легенды на новый лад [сборник litres]

– Дети Змея! – крикнула Мудрее Самих Небес, обращаясь к огромной толпе. – Теперь должны вы в священном ужасе закрыть глаза, ибо того, что сейчас произойдет, никому не позволено видеть!

Люди на склоне холма закрыли глаза ладонями, присели на корточки, уткнулись носами в колени. Над толпой разнесся странный звук – едва уловимый вздох, тишайшее дуновение ветра: это Подношение От Ангелов начал рассказывать семенам сказку. К тому времени, как Мудрее Самих Небес, наконец, призвала людей открыть глаза, над вершиной холма поднялись в полный рост две финиковые пальмы, а стены, и двери, и окна Царства Божия оказались затянуты плотным ковром из цветов, плюща да лоз винограда.

На том и закончилась долгая власть Чтецов, поклонявшихся небу, но позабывших о земле. Не губить им больше спутников Змея, не соблазнять правителя сменить кожу. С этих пор Бессмертный Змей будет служить народу всю свою жизнь.

Далеко на востоке, в империи Грязи И Блеска, в тесной и темной комнатке стоял рядом с придворным провидцем тот, кого подданные величали Императором Всего Мира. Придворный провидец был длинен и худосочен, однако ж Император, человек невысокий, намного превосходил его ростом, так как стоял на ходулях, спрятанных под долгополой мантией цвета ночного неба, украшенной блестками звезд. Лицо его покрывал слой зеленой пудры, а заплетенные в косы и навощенные волосы торчали в стороны, точно солнечные лучи.

Невероятно старый, седоволосый, иссохший телом, облаченный в бесформенную ризу цвета болотного ила, придворный провидец с равным успехом мог оказаться и мужчиной, и женщиной. Кто он на самом деле, не знал даже сам Император (никогда, впрочем, сим вопросом не задававшийся).

Оба, не моргая, смотрели в небольшой трехногий котел, в котором лениво булькало, пузырилось темное варево из мяса древней черепахи.

– Ну? – спросил Император. – Уже?

– Нет, – отвечал провидец. – Время еще не настало.

– Похоже, на моем веку и не настанет, – со вздохом сказал Император.

– Возможно, до этого не доживет даже твой сын. Однако это произойдет. Непременно произойдет.

– Что ж, если так, я спокоен.

Бессмертный Змей правил страною семнадцать лет и умер после того, как вышел навстречу буре, веля грозной стихии не трогать столицу. Буря свернула в сторону, однако правитель простудился, захворал и из любви к народу захлебнулся водою, заполнившей легкие. За время правления, в течение коего ему неизменно сопутствовали сестра с Подношением От Ангелов, он сделался живым воплощением мудрости и сострадания, не говоря уж о могуществе. Небесное Воинство собрало под его руку провинции, народы и страны, о которых прежде никто даже не слышал. Каждый год другие Великие Державы присылали в Девять Кругов сокровища и деньги, а их девушки с юношами подражали жителям страны Бессмертного Змея, более не называвшейся В Небе Начертанной, но по указанию сестры правителя названной Отражением Божиим, во всем – и в искусстве, и в модах, и в речи.

Теперь Подношение От Ангелов рассказывал сказки не каждый вечер, а только четырежды в год. В день смены сезона, с закатом, на склоны холмов к югу от Девяти Кругов сходились толпы народу, а Подношение От Ангелов, одетый в то же невольничье платье, в котором прибыл ко двору Бессмертного Змея, ждал их на вершине холма. Сев на подушку, скрестив под собою ноги, начинал он рассказ – негромко, однако каждый слышал его, будто Сказитель сидит совсем рядом и шепчет в самое его ухо. С наступлением утра собравшиеся, не торопясь, расходились. Лица их были пусты, но в глазах горел потаенный огонь, словно всякому грезится, что он, миновав семь небесных сфер, оказался у подножия заветного Трона Божия.

Со смертью правителя страну охватила паника. Ночью люди начали жечь посевы, боясь, что солнце покинуло их навеки и им никогда больше не согреться. Когда настал день, многие попрыгали с крыш, твердо веря, будто посланцы небес, унося Бессмертного Змея на небо, прихватят с собою и их. Уж теперь-то, думали все, конца света не миновать: ведь еще ни один из Бессмертных Змеев не умирал естественной смертью, а без Чтецов кто же назначит нового?

Вскоре, однако, ужас людей сменился радостью: из Девяти Кругов пришла весть, что теперь выбирать правителя предстоит им самим. Кого выбирать? Тут и обсуждать было нечего: новым Бессмертным Змеем стал Подношение От Ангелов. Во исполнение обряда, изобретенного возлюбленной, он распростерся ниц на Площади Небесной Славы, а министры, и главы благородных семейств, и даже деревенские старосты один за другим кропили его розовым маслом, взывая:

– Восстань, избранный Богом, восстань!

Наконец Мудрее Самих Небес обняла правителя, будто мать, прижимающая к груди мертвое дитя.

– Восстань же, восстань, – сказала она. – Предстань перед подданными, Бессмертный Змей!

Тогда Подношение От Ангелов открыл глаза, поцеловал ее, и в столице начались пышные празднества.

Под властью нового Бессмертного Змея страна, названная Отражением Божиим, сделалась еще более могущественной, снискала еще больше восхищения и любви. Границы империи протянулись через весь мир. Когда посевы уничтожала засуха или саранча, общие беды не затрагивали Отражения Божия, так как подданные Бессмертного Змея брали от прочих народов лучшие злаки и овощи, и лучший скот, и лучшие пряности.

Двадцать два года правил страною Бессмертный Змей (некогда – Подношение От Ангелов), а после солнце отвернуло от него свой лик: Змей занемог.

День за днем проводила Мудрее Самих Небес возле его постели. Лежал он на той же самой узкой, жесткой кровати, которой некогда, давным-давно, попросил заменить роскошное ложе в собственной спальне. Однако когда возлюбленная присоединялась к нему, места им хватало с избытком: в такие минуты оба словно бы исчезали, превращаясь в единое живое существо. Так было всегда, только в дни их расцвета они казались звездой, спустившейся к смертным с небес, теперь же – союзом света и тени, ибо великий сказитель истаял почти без остатка.

На десятую ночь болезни он повернулся к ней, сидевшей подле кровати, и прошептал:

– Видишь ли ты небо?

– Конечно, вижу, – отвечала она, поднимая взгляд к высокому окну над кроватью.

– Расскажи мне, что там начертано.

Тут спутница Бессмертного Змея впервые за многие дни разрыдалась.

– Прости, я не знаю, – сквозь слезы проговорила она.

– Ладно, неважно, – прошептал он. – Все это было предрешено так давно…

Не без труда повернув голову, он поднял на нее взгляд. Голос возлюбленного звучал так тихо, что ей пришлось склониться к самым его губам.

– Не стоило мне здесь появляться, – сказал он. – Лучше б я бросился в море.

– Нет! – возразила она. – Прошу тебя, не говори так.