Александр Матюхин - Колдовство [сборник litres]

– Нет тела – нет дела, – нервно пошутил Артем. – Ирина первая, кого нашли. Теперь можно ту бабу рыжую прижучить.

Ирина? Какая Ирина? — не мог понять Михаил. Убили Ириску. Его дочку. Ирина – чужое имя, так звали тещу, старую стерву.

– Старичок, конечно, не от мира сего, и, если бы к другому следаку привязался, его бы в дурку сдали. Не веришь? Я и сам не верил, пока… впрочем, ладно, – Артем все говорил и говорил.

Рассказывал о старике, повадившемся ходить в РОВД, когда начали пропадать дети. Артем его тогда приметил – мало ли извращенцев в городе. Думал, что потянуло деда на детей не просто так.

– Ты сам с ним поговори, – следователь протянул Михаилу клочок бумажки с выведенным округлым почерком именем – Вадим Николаевич Вый. На обороте – номер телефона и адрес.

Перед глазами расплывались октариновые круги, в ушах звенело.

Ты ее убил, козел!

Стоило Михаилу закрыть глаза, как он видел руку с черными жесткими волосками на толстых пальцах. Священник бросал горсть песка на белое кружевное покрывало.

Прах к праху.

Под покрывалом лежало истерзанное тело его дочери.

Видение захватывало, не давало спать. Михаил согласился поехать к старику, лишь бы не возвращаться в опустевшую квартиру.

Ворожеи не оставляй в живых.

Чем больше он узнавал, тем больший смысл обретали эти слова.

Минуло три месяца с тех пор, как он, заперев квартиру, с головой ушел в охоту на ведьму, метавшуюся по стране, в каждом городе оставляя обглоданные детские кости. Он быстро понял, что не сможет спасти всех, быстрее только осознал, что живым ему домой не вернуться. Все, чего он хотел, – отомстить за Ириску.

На полу в пустой квартире пылились оторванные от корешка черные глянцевые обложки и обрывки страниц с приключениями вещих сестричек.

Слева за лесополосой виднелся серый высокий забор, за ним – хмурые корпуса фабрики игрушек. Справа по дороге проносились легковушки и газельки, ползли междугородние автобусы и фуры. Ни одна машина не свернула в город, некоторые притормаживали, включали поворотные огни, но, простояв несколько секунд, продолжали путь вперед. Ни одна машина не выехала из города.

Чары, не пускавшие в Н… незваных гостей, дали о себе знать, едва Михаил сделал шаг с обочины трассы на дорогу, ведущую в город. Воздух загустел. В костях и суставах появился зуд. Возникло желание развернуться и бежать без оглядки. Если бы не Алиса, он бы так и поступил. Девушка подошла к нему и взяла за руку, уверенно свернула к городу, увлекая Михаила за собой. Ее босые ступни бесшумно ступали по щербатому асфальту. Михаил шел следом. Давление нарастало с каждым шагом. Смолк шум машин. Уши заложило, во рту появился привкус гноя. Поток ледяного ветра принес запах дыма: где-то жгли сухую листву. Дорогу заволокло серыми клубами. Зуд в костях усилился. Глаза слезились от едкого дыма, каждый вдох давался с трудом. Он крепче сжал руку Алисы. Девушка шла вперед. Михаил попытался сосредоточиться на ее ногах, скользящих во мгле. Внимательно рассматривал синяки на внутренней стороне бедер, узловатый, плохо заживший шрам на левой икре. Давление ослабло. Зуд в костях прошел. Дым рассеялся. Михаил осмотрелся вокруг. Они шли по широкой улице между высокими кирпичными заборами с ржавой колючей проволокой наверху. «Ул. Лазо, 25» – гласила синяя табличка на станции техобслуживания с противоположной стороны дороги. Они в городе, внутри кокона.

Для окружающего мира город жил обычной жизнью. Местные телеканалы и радиостанции вещали, в соцсетях публиковались посты. Только обещавшие навестить родственников в других городах жители Н… задерживались на пару дней. Некоторые дороги, ведущие в город, были перекрыты из-за ремонтных работ или крупных аварий. Другие – защищали чары. Ведьма очень постаралась, чтобы скрыть от посторонних, что происходит в Н… Это не глухая деревня, о жителях которой никто не вспомнит, а административный центр Н…ского района, по данным последней переписи, здесь проживало более пятидесяти тысяч человек.

Вадим Николаевич долго рылся в картах и потертых фолиантах, пытаясь понять, что могло заинтересовать ведьму в провинциальном городе. Выискивал сведения о древних могильниках или местах силы. Бубнил что-то о дырах и путях. Но так ничего и не нашел, поэтому теперь они шли вслепую, надеясь, что Алиса почувствует ведьму на месте.

С неба, плотно затянутого облаками, сочился скупой свет.

В городе было заметно теплее, чем в окрестностях.

Тишина. Не слышно ни гудков автомобилей, ни шума колес, ни полицейских «крякалок», ни голосов.

Посреди дороги застыли брошенные машины с распахнутыми дверцами. Михаил готов был спорить, что в домах на столах стоят тарелки с недоеденным ужином, постели разобраны ко сну, в барах и ресторанах ждут пропавших посетителей бокалы с напитками, телевизоры показывают сериалы пустым диванам, ноутбуки «булькают», когда в социальных сетях приходят сообщения.

На перекрестке у фонарного столба лежал дохлый сенбернар, скатавшаяся шерсть блестела от прошедшего прошлым вечером дождя. Чуть дальше, под колесами замершего с распахнутыми дверцами «ниссана», на мокром асфальте валялись три вороны с поднятыми вверх лапками. Михаил подошел к машине, заглянул внутрь. На заднем сиденье в автокресле лежал окоченевший труп младенца. Розовый комбинезон был разорван, из клочьев ткани торчали скрюченные пальчики. Казалось, ребенок отчаянно пытался выбраться, но ремни не пустили. На посиневшем личике застыла обиженная гримаса, чуть косящие поблекшие глаза спрашивали: почему?

– Потому что потому, все кончается на «у», – ответил Михаил, как отвечал Ириске, когда не мог найти ответ на ее вопрос.

Почему соль соленая?

Почему мальчики другие?

Почему мама меня бросила?

Почему я умерла?

Алиса обошла машину и открыла дверцу, наклонилась над автокреслом и, прежде чем Михаил успел ее остановить, дотронулась губами до лба мертвого ребенка, высунула язык и лизнула синюшную кожу.

Михаил едва подавил отвращение и желание ее ударить. Она посмотрела на него через салон автомобиля. В темных глазах – ожидание. Можно подумать, что глаза у нее карие, но Михаил знал: они темно-вишневые, как венозная кровь. Алиса отрицательно покачала головой, если ребенка и убили чары, от них уже не осталось следа.

На улице заметно потемнело. Чары набирали силу.

Алиса шла не останавливаясь. Белый силуэт среди сгущавшегося мрака. Михаил тяжело ступал следом, он не боялся ее потерять. Цепь, привязывавшая ведьму к нему, была невидима, но крепка. Стоило ему сосредоточиться, как Алиса с тревогой трогала себя за шею. На коже проступал багровый след от удавки, будто ее вытащили из петли после неудавшегося самоубийства. Надо только напоминать, что поводок он держит крепкой рукой. Михаил не забыл, что стало с Артемом, когда тот решил, что в общении с Алисой можно использовать не только кнут. Пряник дорого ему обошелся. Так же дорого, как детям, попавшим к ведьме до Гензеля и Гретель.