Александр Матюхин - Колдовство [сборник litres]

Варино лицо сморщилось и распалось, превратившись в мешанину окровавленных нитей. Глаза исчезли где-то внутри. В руках у бабы Глаши наматывался клубок из темных нитей на спице.

Минута-две – и от девочки ничего не осталось, кроме разбросанной по траве одежды и пятен крови. Ветер подхватил юбку и понес через двор к калитке.

– Ну вот и все, – произнесла баба Глаша. – Долг отдан. Будешь жить.

Антон сел на колени. Боль в горле прошла, ничего не першило и не сдавливало. Не хотелось кашлять, а в тело будто вернулась энергия, давно растерянная и забытая. Впервые за несколько лет Антон глубоко вздохнул, прикрыл глаза, наслаждаясь. На короткий и почти неуловимый миг он стал самым счастливым человеком на свете. Потом вернулась боль – не только внешняя, но и внутренняя.

Из рваной раны на руке толчками выходила кровь. Антон сжал пальцы в кулак. Что-то пульсировало в голове. Тяжелая, давящая мысль. Он пока не мог уловить ее, но понимал, что скоро протрезвеет и все поймет.

Он приподнялся, шатаясь из стороны в сторону. Склонил голову, будто хотел сейчас быком броситься на бабку. По земле вокруг кружились несомые ветром обрывки нитей. В голове шумело.

– Долг отдан. Теперь живи, как хочешь, – повторила бабка Глаша и вернулась в дом.

За ней ушел и Филипп.

Егор то и дело прикладывался к полторашке с темным пивом, но не чувствовал ни вкуса, ни опьянения, будто алкоголь выветривался из головы, не успевая задействовать нужные рецепторы.

Десять минут назад выехали на федеральную трассу, помчались в сторону города. Соня, сидевшая сбоку, беспокойно ерзала, то и дело бормотала слабым голосом: «Не гони. Сбавь скорость, говорю. Всех нас угробишь». Даже больная, она умела приказывать. Впрочем, слова жены были для Егора белым шумом. Он хотел сейчас только одного: быстрее добраться до города, а потом уехать еще дальше, и еще, раствориться в бесконечных артериях дорог огромной страны. Ему казалось, что только так можно спастись – постоянно передвигаясь с места на место, прячась, путая следы.

На заднем сиденье сидели Женька и Валерка, притихшие и испуганные. Еще бы, их забрали из школы со второго урока и, ничего не объясняя, запихнули в машину.

Егор и сам боялся. Это чувство было для него не то чтобы в новинку, но давно забылось и стало непривычным. Егор привык, что боятся его. Он всегда действовал с позиции силы, с наскока и добивался своего. Даже с бабкой тогда, шесть лет назад, разобрался, как считал нужным. Но не убивал! Не убивал же!

Страх требовал какого-то выхода. Егор снова приложился к полторашке. Закашлял. Автомобиль вильнул в сторону.

– Убьешь всех! – пробормотала Соня. – С ума сошел, скотина.

Вокруг нее витал запах болезни с примесью лекарств, пота, дешевых духов. Весь салон пропитался этими ароматами, и никуда от них не деться, как ни проветривай.

– Ну и что, если умрем? Не убежим ведь, – ответил Егор, подрезая зазевавшийся на перекрестке «ниссан». – Мы, считай, давно уже мертвы. Мы с тобой точно. Дети, может быть, за компанию. Мало ли что бабке в голову взбредет?

Соня покрутила пальцем у виска. До болезни она была женщиной властной, не любила компромиссов и тем более не любила признавать какие бы то ни было поражения. Много лет назад Егора уволили с работы за то, что он, напившись, подрался с юристом. Сломал тому челюсть, порвал рубашку, наговорил всякого… Работа была хорошая, в городе. Платили достойно. Терять ее не хотелось. Соня, узнав подробности, поехала к директору фирмы разбираться. Неизвестно, что она ему наговорила и как именно убеждала, но Егора восстановили на следующий же день.

«Она бы решила вопрос с бабкой, – обреченно думал Егор, которого таки настигло опьянение. – Она бы сделала так, чтобы Глашу эту никто никогда больше не видел».

– Пап, а от кого мы бежим? – спросил Валерка.

– От ведьмы, – ответил Егор. – История такая, давняя. Была у нас в деревне ведьма. Жила лет сто точно. Еще мои родители ее помнили. Построила дом, начала колдовать. Знаете, чем занималась? Детишек делала.

– Не забивай им голову! – буркнула Соня. – Не сейчас. Зачем пугать?

– Ведьм сейчас никто не боится. Они из мультиков и игр. Да, пацаны? Это вам не двадцать лет назад, когда у меня дома даже телевизора не было. Я когда в первый раз бабку увидел, чуть не обосрался от страха. Бежал так, что пятки сверкали. Про друзей забыл, про все на свете. Потом домой примчался, под кроватью спрятался и все ждал, когда же ведьма за мной придет… и утащит за бочок, блин.

– Утащила? – спросил Женька.

– Меня нет. Другого забрала. Заколдовала или что-то в таком роде. Но я вам хочу другую историю рассказать.

Соня слабо шевельнула головой, будто собралась отговаривать. Но она была слишком слаба, Егор видел. Худое лицо покрылось каплями пота, хотя кондиционер работал вовсю, а еще пересохли губы и веки опустились тяжело, почти закрыли глаза.

– Ты поспи, солнце. Нам еще долго ехать, – произнес он, потом поймал в зеркале заднего вида взгляды детей и продолжил рассказ. – Слушайте. Бабка эта, которая ведьма, всюду ходила со спицами, постоянно вязала что-то. В этих ее спицах и было колдовство. К ней обращались женщины, которые не могли забеременеть, и она им наколдовывала детей. Говорила, что вяжет их, будто куколок, и помещает женщинам в живот – вот тут, за пупок.

– Я боюсь, – пробормотал Женька.

– А мне интересно! – заявил Валерка. – То есть вот так прямо вязала детей и они становились настоящими? Как в сказке про Буратино?

Егор глотнул пива.

– Примерно так. У всех женщин, которые к ней обращались, вскорости появлялись дети. Сразу двое или погодки. Один за другим, стало быть. Обязательно одного пола. Два мальчика, две девочки. И вот эта старая ведьма знаете что говорила? Один ребенок – это плата за колдовство. – Егор и сам не заметил, как принялся крикливо портить голос, подражая бабкиному говору. – Отдайте его мне, говорит, и забудьте. Просили одного, получите одного. Второй нужен для новых нитей, других жизней. Вашего распущу, значит, и новую жизнь свяжу. Вязь, вязь, перевязь, делай дело не крестясь!

Он замолчал, будто перехватило дыхание.

– И люди отдавали второго ребенка? – прошептал Женька.

– Безропотно, – ответил Егор. – Будто овцы. Приносили младенцев, благодарили ведьму, радовались, что хоть один ребенок остался. Люди боятся того, чего не понимают. Поэтому и не сопротивляются. А еще она подстраховалась, проклятая старуха. Если долг не отдать, все равно кто-то в семье умрет. Медленно и мучительно. А ведь никто не хочет умирать. Лучше отдать младенца, да?

– А ты, получается, не отдал.

Егор усмехнулся. Смахнул со лба жены капли пота.

– Вот поэтому и убегаем.