Стивен Кинг - Жизнь Чака

Чак стал вокалистом по двум причинам: хоть он и не умел играть ни на одном инструменте, у него был слух, а у его Дедули имелся в наличии старенький SUV [43] Североамериканский тип автомобиля, классифицируемый, как лёгкий грузовик. , который он разрешал брать Чаку, чтобы попасть на концерты, если только эти концерты не проходили слишком далеко. Начинали «Ретрос» весьма плохо, уровня посредственности они достигли уже по истечении своих юношеских лет, и, как однажды выразился отец их ритм-гитариста: «сделали квантовый скачок к качественному исполнению». И действительно, было сложно заставить кого-то скривиться, если вы играете вещи типа — «На кусочки» («Дейв Кларк Файв») или «Рокуэй Бич» («Рамонес»).

Для самого заурядного певца у Чака был достаточно приятный тенор, и он не боялся закричать или сорваться на фальцет, если того требовал случай, но что он действительно любил, так это инструментальные проигрыши в песнях, когда он мог расхаживать по сцене, аки Джаггер, иногда даже помахивая микрофоном между своих ног, изображая что-нибудь неприличное. Также он умел делать лунную дорожку, что всегда сопровождалось аплодисментами.

«Ретрос» были гаражной рок-группой, иногда практиковавшейся в означенном гараже, а бывало и в подвале на звукозаписывающей студии ведущего гитариста. В последних случаях маленькая сестричка ведущего гитариста (Руфь? Риган?) бодрой вызывающей походкой спускалась в подвал в своих бермудских шортах. Она занимала пост меж двумя усилителями «Фендер» и виляла бёдрами и ягодицами слишком уж вызывающим образом, затыкала уши пальцами и высовывала язык. Один раз, когда у них был перерыв, она бочком подкатила к Чаку и прошептала:

— Строго между нами. Твой голос звучит, как скрип трахающихся стариков.

Чарльз Кранц, будущий адвокат, на это ответил:

— Будто ты знаешь, как трахаются старики, обезьянья жопа.

Маленькая сестричка проигнорировала это.

— Впрочем, мне нравится наблюдать, как ты танцуешь. Ты двигаешься, как белый, но вполне себе ничего.

Маленькая сестричка, белая, как и Чак, тоже любила танцевать. Иногда, после практики, она включала одну из своих записанных самопальных аудиокассет и Чак танцевал с ней, пока остальные ребята улюлюкали и вставляли полу-умные ремарки, а они вдвоём двигались, а-ля Майкл Джексон, и хохотали, как умалишённые.

Чак думал о том, как учил маленькую сестричку (Рамона?) лунной походке, когда впервые услышал звук барабанов. Какой-то парень набивал основной рок-ритм, который «Ретрос» играли много лет тому назад, во времена таких хитов, как: «Держись, Слупи» и «Новый Кадиллак». Сперва Чак подумал, что это стучит у него в голове. Возможно, набирающий обороты приступ мигрени, которая терзала его в последнее время, но затем толпа пешеходов на следующем квартале рассосалась достаточно хорошо, чтобы он мог увидеть парня в безрукавке, сидящего на своём маленьком стульчике и выбивающего этот смачный старенький ритм.

Чак думает: «Где же маленькая сестричка для танцев, когда она так нужна?»

На своей работе Джаред провёл уже десять минут и всё, что он заработал — это саркастический четвертак, брошенный в Волшебную Шляпу тем пареньком на скейтборде. Копейки, которые были всё равно, что пустым местом; к этому моменту в шляпе Джареда должно было лежать уже как минимум пять долларов, в такой-то радостный день четверга, когда уик-энд уже на носу. Он не нуждался в деньгах, чтобы не помереть голодной смертью, но человек не живёт только поглощением пищи и арендной платой. Ещё человек должен поддерживать свою самооценку на соответствующем уровне, и игра тут, на Бойлстон, была одним из главных способов делать это для Джареда. Он был на сцене. Исполнял номер. Солировал, если уж на то пошло. По тому, что находилось в его шляпе, Джаред мог судить, кто уважает искусство выступлений, а кто нет.

Он вертит палочки между своими пальцами, настраивает себя, и играет интро к песне «Моя Шарона», но тут же понимает, что это не то, что нужно. Звуки замолкают. Джаред видит, как по направлению к нему движется человек, Мистер Бизнесмен, портфель раскачивается, как короткий маятник и что-то в нём — Бог знает, что — заставляет Джареда подыграть ему. Сперва он проскакивает по регги-ритму, затем задаёт что-то более изящное, смесь из «До меня дошли слухи» и «Сьюзи Кью».

Впервые с того момента, как он забарабанил первый парадидл для оценки звука своего оборудования, Джаред чувствует нужную искру и понимает, почему именно сегодня у него было ощущение, что пригодится ковбелл. Он начинает лупить по нему в нестандартном ритме и звуки, которые он издаёт, трансформируются во что-то похожее на ту песню старого коллектива «Чемпс» — «Текилу». Это очень круто. Нужный ритм наконец проявился, и этот ритм — словно дорога, по которой вы не можете не идти. Он мог бы ускорить ритм, подключить том-том, но глядя на Мистера Бизнесмена, Джареду кажется, что это не подойдёт такому парню. Джаред не имеет ни малейшего понятия, почему вдруг Мистер Бизнесмен стал центром, сфокусировавшим на себе его бит, но это не имеет значения. Иногда так просто случается. Ритм превращается в историю. Джаред представляет Мистера Бизнесмена в отпуске в одном из тех мест, где в вашем стаканчике с коктейлем красуется маленький розовый зонтик. Возможно, он со своей женой, а может с личной секретаршей, пепельной блондинкой в бирюзовом бикини. И этот ритм — то, что они слышат. Это разогревается барабанщик перед вечерним концертом, перед тем, как зажгутся факелы.

Джаред предполагает, что Мистер Бизнесмен просто пройдёт мимо него и направится в свой специальный отель для Мистеров Бизнесменов, а шансы, что он пополнит Волшебную Шляпу колеблются где-то между слабой умирающей надеждой и полной безнадёгой. Когда он уйдёт, Джаред переключится на что-нибудь другое, даст отдых ковбеллу. Но прямо сейчас это был правильный ритм.

Но вместо того, чтобы проплыть мимо, Мистер Бизнесмен останавливается. Он улыбается. Джаред ухмыляется в ответ и кивает на цилиндр, стоящий на тротуаре, ни на секунду не теряя ритм. Мистер Бизнесмен, казалось, вовсе этого не замечает и даже не думает пополнить шляпу. Вместо этого он бросает портфель между своих чёрных туфель, предназначенных для Мистеров Бизнесменов, и начинает двигать бёдрами точно в такт барабанному ритму. Только бёдрами: всё остальное тело не движется. Его лицо непроницаемо. Казалось, он уставился в точку где-то над головой Джареда.

— Давай, мужик, — вставляет какой-то парень, бросая в шляпу горсть звонких монет. Не за классный ритм, а для мягко покачивающегося Мистера Бизнесмена, но это ничего.