Стивен Кинг - Жизнь Чака

Дженис Холлидей держала путь домой после семичасовой смены в «Пейпер Энд Пейдж» [38] Креативное цифровое агентство, специализирующееся на брендинге, дизайне и цифровом маркетинге. . Она брела вниз по Бойлстон, опустив голову и прижав к себе свою сумочку. Она, скорее всего, пройдёт пешком аж до «Фэнуэй Парк» [39] Бейсбольный стадион в Бостоне. , прежде чем начнёт искать ближайшую трамвайную остановку, потому что сейчас ей просто необходимо было пройтись. Её парень, с которым они встречались шестнадцать месяцев, порвал с ней. Просто бросил её, если не заострять внимание. Вышвырнул на обочину. И сделал это весьма по-современному. Через текстовое сообщение.

«Мы не подходим друг другу».

Затем: «Ты навсегда останешься в моём сердце».

А потом: «Друзья навеки, ОК?»

«Не подходим друг другу», вероятно, означало, что он встретил кого-то и собирается со своей новой подружкой провести выходные, собирая яблочки в Нью Гемпшире, а позже трахаясь в какой-нибудь «мини-гостишке». Сегодня вечером он не увидит Дженис — и вообще никогда больше не увидит, — облачённую в шикарную розовую блузку и красную юбку-обёртку, если только она не пришлёт ему фото, сопровождающееся надписью:

«Вот что ты потерял, вонючая куча».

Всё это было, конечно, неожиданно. Она даже слегка пошатнулась на своих каблуках, как бывает, когда перед вами резко захлопывается дверь, через которую вы собирались только что пройти. Уик-энд, который ещё утром казался ей полным приятных возможностей, медленно превращался в тёмную бочку, куда ей предстояло заползти. В субботу Дженис не идёт на работу в «Пи-Энд-Пи», но, может, она позвонит Мэйбелин и спросит, не заедет ли та к ней хотя бы в субботу утром. В воскресенье их магазин тоже закрыт. Но про воскресенье пока что лучше вообще не думать.

— Иди-ка ты лучше «навеки» в задницу.

Дженис высказывалась своей сумочке, так как всё время смотрела вниз. У них не было такой уж сильной любви, она никогда не обманывала себя на сей счёт, но это всё равно было весьма неприятное потрясение. Он был хорошим парнем (так она думала, по крайней мере), ещё лучшим любовником, и с ним не заскучаешь, как говорится. Сейчас ей двадцать два, её кинули и это было хреново. Дженис уже планировала, что вернувшись домой, выпьет немного вина и поплачет. Пореветь не помешает. Это окажет терапевтическое действие. Она, возможно, поставит один из своих необъятных плейлистов и будет танцевать, кружась по комнате. Танцуя с собой, как говорится в песне Билли Айдола. Дженис любила танцевать в старшей школе, и то было хорошее время — пятничные вечерние танцы. Возможно, она сможет возродить хоть частицу того веселья.

Нет, думает Дженис, те мелодии — и те воспоминания — только расстроят тебя ещё больше и ты будешь рыдать. Старшая школа осталась далеко позади. А это реальный мир, где парни бросают тебя просто без предупреждения.

Пройдя ещё пару кварталов по Бойлстон, Дженис слышит звук барабанов.

Чарльз Кранц — Чак для друзей — шёл по Бойлстон Стрит, облачённый в свои бухгалтерские одеяния: серый костюм, белая рубашка, синий галстук. Его чёрные туфли от Сэмюэла Виндзора были недорогими но прочными. Портфель покачивается на боку. Он не обращает внимание на болтающее, вихрящееся вокруг него скопище народу, состоящее из людей, возвращающихся с работы. Он прибыл в Бостон, чтобы принять участие в конференции, растянувшейся на целую неделю. Конференция носила название: «Банковское дело в Двадцать Первом столетии». Чака послали сюда из его банка, «Мидвест Траст», все расходы оплачены. Очень хорошо, а плюсом ко всему является то, что он никогда раньше не бывал в Бинтауне [40] Ещё одно название Бостона. .

Конференция проходит в отеле, который для бухгалтеров был как раз впору, чистый и без излишеств. Чак воистину наслаждается, слушая докладчиков и рассматривая их панели (он и сам презентовал одну, а по регламенту будет красоваться ещё на одной, прежде чем конференция завершится завтра в полдень), но абсолютно не желает провести свои свободные внеслужебные части в компании ещё семидесяти бухгалтеров. Он говорит на их языке, но любит думать, что может общаться и на других языках. По крайней мере, мог, хотя кое-какой запас слов уже безнадёжно утерян.

Сейчас же его практичные туфли от Сэмюэла Виндзора несли его по улице, залитой послеполуденным светом. Прогулка не была, конечно, захватывающей, но вполне приемлемой. Приемлемо — этого вполне достаточно в наши дни. Жизнь Чака была несколько скромнее, чем он когда-то желал, но он уже смирился с этим. Он понимает, что эта скромность естественна. Приходит время, когда ты понимаешь, что тебе никогда не стать президентом Соединённых Штатов, но ты вместо этого можешь заделаться председателем «Джейси» [41] Организация по обучению лидерских навыков для людей возрастом от 18 до 40 лет. . Но имеется и светлая сторона. У Чака есть жена, которой он безоговорочно верен, и интеллигентный сын с хорошим чувством юмора, который учится в средней школе. Жить, правда, Чаку осталось всего девять месяцев, но он об этом, естественно не знал. Семена его смерти — место, где жизнь сузится в последнюю точку, — посажены так глубоко, что ни один хирургический нож не доберётся, и недавно они дали первые всходы. Совсем скоро они созреют в чёрный плод.

Для тех, кто проходил мимо него — студенток в цветастых юбках, студентов в кепках «Ред Сокс», повёрнутых козырьком назад; безупречно одетых американских азиатов из Чайнатауна; матрон с полными сумками из магазина; вьетнамского ветеринара, держащего огромную керамическую чашку с американским флагом на боку и надписью: «ЭТИ ЦВЕТА НЕ БЕГУТ» [42] Патриотическая фраза; обычно её клеят на бамперы, стёкла, чашки и т. д. люди с агрессивной привязанностью к национальной гордости. , — Чарльз Кранц несомненно выглядел олицетворением белой Америки: одет с иголочки, застёгнут и заправлен, в вечной погоне за долларом. Всё это было про него, да, работящего и катящегося по своей предопределённости сквозь стада ищущих наслаждений саранчи, но в нём живёт также и другой человек. Или раньше жил.

Он думал о маленькой сестричке. Её имя было Рейчел или Регина? Реба? Рене? Точно Чак не мог вспомнить. Только то, что она была младшей сестрой их ведущего гитариста.

Во время своей учёбы в старшей школе, задолго до того, как он стал трудолюбивым муравьём на бугре, известном, как «Мидвест Траст», Чак был вокалистом в группе под названием «Ретрос». Они так себя назвали, потому что играли в основном вещи из шестидесятых и семидесятых — тяжёлых лет для британских групп, таких как: «Роллинг Стоунз», «Сёрчерз» и «Клэш», — и потому что у них были простенькие мелодии. От «Битлз» они держались подальше, так как их песни были полны странных аккордов, типа изменённых седьмых.