Стивен Кинг - Телефон Мистера Харригана

Моя влюблённость в мисс Харгенсен сошла на нет сама собой и это было хорошо, потому что открывало дорогу к простой искренней дружбе. Иногда я приносил в её класс растения и по пятницам после полудня помогал убираться в лаборатории, которую мы делили с учениками с курса по химии.

В один из таких дней я спросил, верит ли она в призраков.

— Полагаю, вы не верите в них, будучи учёным.

Она засмеялась.

— Я учитель, а не учёный.

— Вы знаете, что я имею в виду.

— Наверное, но я всё ещё добрый католик. А это значит, что я верю в бога, мир ангелов и духов. Не уверена насчёт экзорцизма и одержимости демонами, эти вещи мне кажутся далёкими от истины, но что насчёт призраков? Давай просто скажем, что жюри ещё не определилось [18] Сленговое выражение, подразумевающее, что заключение о ком-то или о чём-то еще не достигнуто. . Но я всё же никогда не участвовала бы в спиритических сеансах и не играла бы с доской «Уиджи».

— Почему так?

Мы чистили раковины, о которых полагалось заботиться «химикам» прежде чем уйти на выходные, но едва ли они это делали. Мисс Харгенсен остановилась, улыбаясь. Может даже, немного смущённая.

— Учёные люди не застрахованы от суеверий, Крейг. Не думаю, что можно вмешиваться в то, чего ты не понимаешь. Моя бабушка обычно говорила, что лучше не звать никого извне, если не хочешь, чтобы тебе ответили. Я всегда полагала, что это хороший совет. А почему ты спрашиваешь?

Я не собирался говорить ей, что Кенни всё не идёт у меня из головы.

— Я методист, и в церкви мы говорим о Святом Духе. Но Святым Духом он называется только в Библии Короля Якова. Думаю, поэтому я задался таким вопросом.

— Ну что же, если призраки и существуют, — сказала она, — готова поспорить, что не все из них святые.

Я всё ещё хотел писать, но мои амбиции создавать сценарии для кино несколько охладели. Шутка Мистера Харригана про сценариста и старлетку сейчас постоянно мне вспоминается, как и тогда, и она несомненно бросила тень на мои мечтания о шоу-бизнесе.

На Рождество в том году папа подарил мне ноутбук и я начал писать короткие рассказы. Строка за строкой у меня получалось всё лучше, но даже хорошие строки должны в конце концов сложиться в полную историю, а мои никак не складывались. На следующий год заведующий кафедрой английского языка попросил меня отредактировать школьную газету и я буквально заболел журналистикой. Эта «болезнь» не отпускает меня и по сей день. Думаю, это не пройдёт никогда. Мне кажется, что-то щёлкает у вас не в голове, а в душе, когда вы находите наконец место в своей жизни. Вы можете это игнорировать, но, право слово, зачем?

Я становился всё более зрелым и мы с Венди оставили свою невинность позади; после того, конечно, как я ей показал, что да, предприняты все меры предосторожности (Эбот обычно покупал презервативы). Старшую школу я закончил третьим в своём классе (набрал всего 142 балла, но и это неплохо), и отец купил мне «Тойоту Королла» (подержанную, но это тоже неплохо). Меня приняли в Эмерсон, один из лучших колледжей для аспирантов-журналистов в стране, и, бьюсь об заклад, они могли бы выдавать мне хотя бы частичную стипендию, но благодаря Мистеру Харригану я в ней не нуждался — повезло мне.

Между четырнадцатью и восемнадцатью годами подростковой жизни есть несколько наиболее тяжёлых периодов, обычно немного — они были бы и у меня, если б кошмар с Кенни Янко каким-то образом не перевесил все мои подростковые тревоги. К тому же, знаете, я не был лишён отцовской любви, и сам любил его. Думаю, это что-то да значит.

К тому времени, как я начал обучение в колледже Эмерсона, я уже едва ли думал о Кенни Янко. Но всё ещё думал о Мистере Харригане. Неудивительно, учитывая, что это он раскатал для меня красную академическую дорожку. Но были определённые дни, когда я думал о нём особенно часто. Когда я бывал дома в один из таких дней, то обязательно приносил цветы на его могилу. Если же я не мог, Пит Боствик или миссис Гроган делали это за меня.

День Святого Валентина. День Благодарения. Рождество. И мой день рождения.

В те дни я также покупал долларовый лотерейный билет-стиралку. Иногда я выигрывал несколько баксов, иногда пятёрку, а однажды выиграл пятьдесят, но никогда даже близко мне не удавалось сорвать джекпот. Но меня это нисколько не расстраивало. Если бы я, что называется, «попал в десятку», то отдал бы эти деньги в какой-нибудь благотворительный фонд. Я покупал билеты просто, чтобы помнить. Это благодаря Мистеру Харригану я всё ещё богат.

Так как мистер Рафферти расщедрился и «порылся» в моём трастовом фонде, я смог заиметь собственную квартиру на время обучения в Эмерсоне. Всего пара комнат и ванная, но зато в Бэк Бэй, где даже маленькие квартирки отнюдь не были дешёвыми. Тогда я работал на литературный журнал. «Плоушер» был одним из лучших журналов в стране и у него всегда был преуспевающих редактор, готовый перелопатить кучу текстовых отбросов, и этим редактором был я. Мне нравилась моя работа, даже несмотря на то, что многие из присылаемых сочинений были наравне с почти классически плохими стишками, озаглавленными «10 Причин, Почему Я Ненавижу Свою Мать». Меня подбадривало осознание того, что где-то есть индивиды, пишущие гораздо хуже, чем я. Возможно, это что-то значит. Возможно, значит.

Однажды вечером, когда я занимался этой рутиной — у левой руки тарелка с печеньем «Орео», у правой чашка чая, — мой телефон вдруг зажужжал. Звонил мой отец. Он сказал, что у него плохие новости, и поведал мне, что умерла мисс Харгенсен.

Около минуты или двух я не мог вымолвить и слова. Груда текстовых отбросов и историй внезапно показалась мне просто чудовищно неважной.

— Крейг? — позвал отец. — Ты ещё здесь?

— Да. Что произошло?

Он рассказал мне, что сам знал, а я восполнил пробелы пару дней спустя, когда газета Гейтс Фоллс «Уикли Энтерпрайз» опубликовала статьи онлайн. «ЛЮБИМЫЕ УЧИТЕЛЯ БЫЛИ УБИТЫ В ВЕРМОНТЕ» было написано в заголовке. Виктория Харгенсен Корлисс была учителем биологии в Гейтс; её муж был учителем математики в соседнем Касл Рок. Они решили провести свой весенний отпуск в путешествии на мотоцикле через всю Новую Англию, каждый раз останавливаясь на ночь и завтракая в новом месте. Они были уже на пути домой, в Вермонте почти на границе с Нью Гемпширом, когда Дин Уитмор, тридцати одного года, из Уолтема, штат Массачусетс, пересёк разделительную полосу на Трассе № 2 и врезался в них лоб в лоб. Тед Корлисс был убит мгновенно. Виктория Корлисс — женщина, которая привела меня в учительскую после того, как Кенни Янко избил меня, и дала мне таблетку «Алив» из своей сумочки, не имея на это даже права, — умерла по дороге в больницу.