Raymond Abaddon - По ту сторону пламени

— Для убийц, для проклятых. Для меня.

Украшение соскальзывает, исчезая. Вместе с ним горячо лопается и рассыпается морок, растекается сверхновой звезда по имени Цирта Коди.

Согнувшись, жадно глотаю морозный воздух, звуки, прикосновения. Позади стало человеком меньше. Подарок безымянной девочки обратился серебряной водой.

Погасли крики.

В шероховатом молчании пульсом бьется писк компьютеров.

Накрываю руку Илая. Обнимает теснее.

Под ногами — стеклянное крошево. Стена и барьер за спиной Эрлаха разрушены, но никто не решается войти, пока Даниель стоит на пороге.

Что он такое?

Скрипят по кафелю шаги. Стучит трость. Опускают оружие охотники.

Шуршит бумага.

Что-то неуловимо меняется. Я ищу различие, нахожу, но не понимаю. Оно просто есть.

— Серхи. Главный после Гофолии, — жарко шепчет на ухо Илай. Выдыхает:

— Мы победили.

Вслед за первым магом перекраивают закон второй, третий, четвертый… после седьмого приходит мой черед. Но Илай не отпускает:

— Нет, подожди.

— Пакт Серафима должен быть подписан Советом в полном составе, иначе документ можно оспорить, — говорит Сано Тхеви. — Необходимо избрать девятого Советника и провести инициацию.

— Да вон же Эрлах, — сообщает кто-то. — Считай, выбрали.

Ему вторят другие:

— Дани в Советники!

— Даниеля! Эрлаха!

— Едва ли данный вариант голосования можно назвать всеобщим и честным, — вкрадчиво произносит надколотый старостью голос. Отрезает ропот. — Особенно, когда речь идет о главенстве в Совете.

Тишина липнет к коже.

— Да наплевать, — хрипит Наас.

Выворачиваюсь из рук Илая и иду к нему.

— Допустим, — насмешливо улыбается пожилой мужчина в жемчужно-серых одеждах. Прямой как жердь, из-под воротника кителя до подбородка змеится густая вязь знаков. Сухой лысый старик рядом… Серхи — замечаю блестящую сталью трость, — что-то говорит ему, заставляя чуть наклониться. Кивнуть. Выпрямиться:

— Церемонию инициации не провести без Камня.

А Камень вы не получите — остается несказанным. Они тянут время, ищут лазейку. Советник Коди лежит между нами: розовый, полнокровный, набухший. — Значит, война, — спешит выплюнуть Наас. Вокруг него плавится тьма, пахнет прогорклым пожарищем.

— Как удачно, что я позаботился об этом, — мягко говорит Даниель Эрлах. Он о многом позаботился. Мне бы испытывать благодарность, но…

Мария обнимает тело брата. Скрючился в обмороке обрубок человека — Мантикора. Сано, поднявшись на цыпочки и баюкая раненные запястья, напряженно высматривает возлюбленного среди черных мундиров. Темный от боли Сойт Роэн провожает меня цепким взглядом. Его время кончается. Я касаюсь Нааса:

— Не надо, это никого не вернет, — горячий и закаменевший, до тошноты весенний. Рвано качает головой, не давая заглянуть в лицо. Смотрит на Айяку. Вне нас по капле умирают секунды, волнуется море людей. Вспышка беспокойного лимонного света отзывается в костях — звезд снова восемь. Я роняю листы на пол и кусаю губы, чтобы не заплакать.

Застывшая в трупном оцепенении девушка — заострившаяся и чужая. Наас стер кровавые пузыри с ее подбородка, но даже так она выглядит чудовищно мертвой. — Она бы убила их, — чуть слышно отвечает Наас. — Она бы…

Сожгла, пусть в ней теплилась всего искра огня. Айя — яростная, храбрая, одинокая и напуганная, потерялась где-то в клетке кварталов Отрезка или позже, в черноте между двумя мирами. Всхлипываю, утыкаясь ему в плечо:

— Но не ты, не сейчас.

Сано подбирает копию пакта. Терпким ароматом прелой земли мимо проходит Даниель, легко минует дымный барьер из тварей.

— Однажды, — обещает Советник Эрлах.

— Однажды, — Наас гладит меня по волосам. Оборачивается.

Ореховые глаза совершенно пусты:

— На что это похоже, — спрашивает он, — когда раскалываешь душу?

Ты знаешь — хочу сказать я. Но, тронув мокрую, изсадненную щеку, вдруг нахожу единственно верное слово:

— На молитву.

— Молитву? — ты отдаешь лучшее в тебе. Все, чем являешься и хочешь стать, в надежде, что этого будет достаточно для чуда:

— Магия не всесильна. Когда мало и страха, и гнева, остается только верить, что все не напрасно. Что кроме причины есть и смысл. Надеюсь, когда-нибудь мы найдем его.

Равновесие в хаосе обломков. Волшебство в кишащей чудовищами темноте.

— Дай нам шанс. Хотя бы сегодня, — прошу я. Эрлах и Совет подписывают обе копии пакта: рушатся и отстраиваются наново связи между вещами. Я сбиваюсь со счета, умирая и рождаясь раз за разом. Вот опять: Наас хмурится до глубоких изломов на переносице.

— Если мира не хватит, будет война, — обнять за шею — близко-близко, одно дыхание на двоих. Никто не услышит. Совсем как вечность назад он шептал в вихрях над ручьем, каждым словом определяя нашу судьбу. — Если Айя, Плутон, Янни, Тони и даже чертов Кан умерли напрасно, если мы убивали зря — заставим их заплатить. Но не раньше, чем…

— Пора, — Эрлах протягивает окровавленные бумаги.

— Не раньше, чем наша копия сгорит, — Наас берет, раскрывает на последней странице, где поверх формулы Шейдона Бози, рядом с металлическими помарками, краснеют подписи Совета. Его руки дрожат, трясется живая мгла, роняя хлопья пепла. Куски плит опустились и теперь висят в полуметре над полом. От Эрлаха… Главы Совета Эрлаха веет чем-то нездешним, золотой след Камня еще тает в карих глазах, словно мужчина сумел поймать отблеск заката — в надежно отрезанном от солнечного света подвале.

— Спасибо, что вернул мне… — что? Украшение? Воспоминание? Причину бороться? Маг легко улыбается, понимая:

— Долг.

— Долг?

— Я расскажу после.

Чужие голоса в венах перекатываются жидким стеклом, когда я дважды прикладываю левую ладонь с пачкающейся раной, скрепляя пакт Серафима.

— Мир заключен, — издалека произносит Эрлах. Мигают и гаснут стены, захлебываются визгом компьютеры. Умолкают. Наступившая тишина совершенна

— ни шороха. В непроглядном мраке, тяжело провернувшись, все обретает свое место.

Зажмуриваюсь до яркой карты барьеров, нащупываю прямые молочные линии и вычурные петли. В точках концентрированной тьмы отсвечивают металлом. Снять. До последнего зимнего всполоха в центре Университета — отключить защиту. Говорю невидимым тварям:

— Заберите всех и уходите. У вас пять минут. Не дайте им кого-либо ранить, — чиркает по голым ногам собирающийся воедино дым, трутся о кафель кости и плоть. Коротко скребут когти, когда тварь Нааса делает прыжок.

— У нас огненные маги! Источник вашей жизни! — испуганно угрожает кто-то, но давящее чувство, сопровождающее созданий, уже ушло.

— Они в курсе, — нервный смех блуждает по залу. Острыми клинками загораются фонари. Моргаю: Совета нет.