Raymond Abaddon - По ту сторону пламени

— Маг воды, — понимает Сойт Роэн. Покорный чужой воле, пульс набатом бьется в висках. Быстро-быстро, медленнее. Задушено шипит Бес. Размыкается строй охотников, перемаргивают силой щиты. Я вижу сутулую фигуру Советника и людей за ним. Тащат связанного удавкой Эйсу и спеленутого смирительной рубашкой Хикана. Нежно-розовый всполох: Сано. В груди нарастает жжение. Удары все реже… вон Рики — растирает свободные запястья.

Сердце колет. Я ошиблась. Надо было стереть память Энид. Рики — убить.

Убить. Убить. Убить!…

Советник останавливается у скульптуры Ниветиша. Запрокинув голову и заложив ладони за спину, разглядывает пленников.

— И это Высшие твари? Я ожидал большего, — под его ногами в увеличивающейся луже всхлипывает Айя. Остальных бросают ничком рядом. Падают в кровь растрепанные страницы пакта. Хикан, немыслимо выгнувшись, вскакивает. Оказывается под прицелом:

— Прикончу, — обещает ближайший охотник.

— Если успеешь, — рычит оборотень.

— Стойте! Я сам его пристрелю! — по живому коридору стремительно проходит встрепанный человек в некогда белом халате. Рамон Хайме. Прижимает к щеке насквозь алый платок.

— Дай сюда! — вырывает оружие под надсадный смех Хикана:

— Как будто это что-то изменит! Давай, стреляй! Вам для исследований и одного оборотня хватит!

— Я не оборотень! — взвизгивает профессор, отшвыривая комок ткани. Хикан хохочет: в рваной дыре белеют челюсти. Хайме пытается прицелиться трясущимися руками. Он явно дальше, чем способен попасть, но страх перед желтоглазым магом не дает приблизиться.

— Ты не знаааешь, — очень по-звериному хихикает тот. — Не знаешь! Незнание хуже всего!

Выворачиваясь в режущих путах, Эйса хрипит:

— Убьешь его, и я…

— Не горячитесь, Рамон, — добродушно советует старик, склоняясь над Айякой. — Они нам еще пригодятся. Мы же хотим вернуться домой, не так ли? Соответственно, наши огненные маги должны желать того же, — коротко подмигивает мне. Морщины складываются в демоническую маску. — Откройте

портал, и никто не пострадает. Вашим друзьям нужна медицинская помощь, — ногой переворачивает волшебницу на спину.

Сердце замирает.

Наклоняется вперед Сойт Роэн.

Айяка часто и с клекотом дышит, на губах вздуваются красные пузыри.

Глянцевое пятно под ней слишком большое, чтобы успеть…

Нет.

Я тянусь к Плутону. Глаза печет, вздрагивающая девушка становится черно- белым туманом, охотники и старик сливаются в единую массу. Сознание плавится в кромешной тишине. Быстрее! Моя тень совсем близко, бьется внутри хрупкого кошачьего тела. Или тоже оцепенела, скованная силой мага воды?… Не умирай. Ты обещала быть за моей спиной, когда бы я ни обернулась! Волоски на затылке поднимаются дыбом. Свет меркнет, и на секунду я почти вижу острый силуэт со стальным росчерком улыбки. Иди ко мне.

— Пакт Серафима — занятная идея, но будем реалистами: вы не в состоянии контролировать тварей, — мягко говорит Советник.

Это не твари, это Энид — но никто не видел напавшую в сиянии барьера девушку. Она выбрала идеальный момент для мести.

Для смерти.

Прохладная влага сбегает по щекам. Мучительно медленно поворачиваю голову. Мимо скользит задеревеневший Илай — упирается коленом Наасу между лопаток, рука отведена для атаки. В расширенных зрачках застыло беззащитное удивление. Рыжеволосый маг выгнулся, пытаясь освободиться. Господи, он смотрит прямо на Айяку.

Скорее же!

— После возвращения я гарантирую вам справедливый суд. Сами понимаете, рассекретить месторасположение Университета — тяжкая провинность. Вы подвергаете риску жизни коллег. Но мы проявим снисходительность к тем, кто оказался в данной ситуации не по своей воле, и…

Дребезжащий голос отдается в груди, горле, робким ударом пульса. Вот он, Янни. Сидит в центре своего звездчатого узла, у замерзшего в судорожной дуге Мантикоры. Брат держит за плечи. Боится, что мальчишка наделает глупостей. Оба серые, только Мария — от страха, а Янни от…

Криво усмехается и показывает вспоротую ладонь. Роняет кусочек пунцового стекла из Айиного витража. Начало ее истории.

И конец.

Он замыкает круг.

Оставив кровавую полосу, проводит по бугру на куртке, где схоронился едва живой Бес. Легким движением врисовывает в знак последний символ. Не отнимает тонких пальцев.

Сердце с грохотом пускается вскачь, черным роем вспыхивает мигрень.

— Пора, — произносит огненный маг. Прозрачные зеленые глаза глядят ясно, незнакомо. Облизываю соленые губы, чтобы попрощаться:

— Спасибо тебе.

— Что? — отмирает Мария. С тревогой тормошит брата. — Ал?… Что?

— Пора. Помнишь? — я опускаю ресницы, возвращаясь к темноте, из которой мы все созданы. — Ты обещал отпустить меня, когда придет время.

— Нет… Нет! Алек! Не сейчас! — вскрик обрывает журчащую речь Гофолии. Я тоже обещаю — огоньку во мраке и на груди мальчишки:

— Я буду твоей памятью и продолжением.

Ветерок путается в волосах.

— Найди маму и папу. Теперь будет можно. Заставь вспомнить нас. Скажи, что я не хотел, — говорит Янни.

— Мне кажется, мы потеряли нить беседы. Рамон, будьте добры, привлеките внимание наших друзей. Но не перестарайтесь.

Шуршит пуховик. Мария отрывисто шепчет:

— Ты сказал, что вернешься! Уйдешь, чтобы…

Выстрел раскалывает воздух. Зажмуриваюсь. Нечеловеческий рык вибрирует у висков:

— Эйса! — треск, дикий вопль. Продолжаю:

— Я выжгу новый мир.

— Господи, это же его сын, да?!

— Держите его! — визжит Хайме.

— Я соврал. Прости, — роняет Янни. В ржавом мареве за веками вспухает боль: портал отвечает на импульс. Размыкаю спекшиеся губы:

— Я сотворю новые звезды.

— Давайте возвращаться домой. Сейчас я отпущу вас. Любая глупость будет стоить очень дорого, поэтому хорошенько взвесьте…

— Ал, пожалуйста!

— Береги себя, ладно?

— Эйса! — не слушать, говорить:

— Я закончу то, что начал твой создатель и каждый из нас.

За барьером взвывает ночь и стеклянно бьется город:

— Вселенную, в которой страх имеет плоть и право жить.

Закрываю лицо руками: плиты взрываются, обжигая кожу, обломки падают вверх. Крики и выстрелы, треск колдовства. Ударом грома заканчивает существование чаша фонтана. Гаснет чужая воля в венах. Гаснет солнце. Защитный купол. Гаснет Янни. Боль в голове. Я глотаю шершавый от пепла ветер:

— Ты принимаешь мою клятву?

Трепет летящих лепестков. Резкий запах снега — Илай. Кто-то стонет. Впиваюсь ногтями в кожу под ключицами, где обретает звучание связь: переливчатый гомон, шорох неизвестных слов, голоса давно умерших и живых. Колючий смех. Плутон. Выдыхаю:

— Привет, — сотрясаюсь от накатившей слабости. Над ухом грохочет пистолет — Сойт Роэн. Я открываю глаза, чтобы увидеть, как в лучах фонарей, держась за живот, Гофолия оседает среди дрейфующих камней. Хикан в разорванной смирительной рубашке освобождает Эйсу от удавки. Рядом с ними лежит Сано — свет выхватывает искаженное страданием лицо, стянутые путами до мяса предплечья. Охотники, Хайме и Рики исчезли за стеной обломков. Творение Илая: перчатка переливается волшебством, кровь из закушенной губы стекает по подбородку. Приглушенные крики мечутся беспокойными птицами. Бессильно опустив руки, Наас застыл над телом Айяки. Тварей не видно, но они здесь.