Raymond Abaddon - По ту сторону пламени

— Попытайся понять, как ты здесь оказалась, — Илай оглядывается, хмурится до глубоких морщинок на переносице, — возвращайся от конца к началу, хорошо? Если покажется, что чего-то не хватает — не двигайся вперед, пока не вспомнишь. Ладно?

— Да…

— Как голова? Я позову Энид.

— Не уходи, — не бросай меня.

Целует, металлически-свежий и горький от огня. Кусает — и я возвращаюсь к первому поцелую. А после к Плутону: тогда она обещала…

— Вспоминай. Пожалуйста. Это необходимо.

Осторожно разжав хватку, отступает к остальным. Дергает за локоть Энид, занимает ее место. Целитель опускается на колени рядом. Накрывает запястье, считая пульс.

— Посмотри на меня, — ослепляет светом. — Смотри!

Смотрю и вижу фотографию на стене, где она смеется в объятиях Кана. Обожженное лицо и вдавленную грудь под нелепой чужой рубашкой — вот, каким

был бы последний снимок, завершающий историю от черно-белого младенца на руках матери до…

Тони. Почему он убил Тони? Кажется, я говорю вслух. Энид, вздрогнув, отшатывается. Шипит:

— Кан никого не убивал!

Но я видела удавку. Тони перерезали горло. Трогаю шрамы на шее, запястьях. Раскрытую пухлую рану, открывшую портал.

— Он бы не… твой дружок был там раньше всех! Никто не видел, как и когда они погибли, — штормовые глаза сверкают яростью и непролитыми слезами. — Наас ненавидел Кана и любил Айяку! Он убийца! Не Кан!

… Наас?

— Нет…

— Конечно, ты так не думаешь! — коротко хохочет. — Вы с ним одинаковы, все вы… Одинаковы. Верно. Поэтому в ветре над ручьем я сказала — да, когда едва знакомый парень попросил убить запретную тварь. Поэтому, спустившись под землю, не убила.

Мы одинаковы, и твари, и люди. Только люди это отрицают.

Я могу ответить, что руки Кана были в крови — а ладони Нааса лишены следов, когда убийца наверняка бы порезался об острую цепочку. Но она не услышит, ведь так проще. Другие тоже слушают не правду, а меняющего личины Гофолию: — Вы угрожаете нашим жизням и говорите о мире? Хуже того — о равенстве! С кем? Вы видите здесь равных? Потому что я вижу лишь диких зверей и глупцов, которые возомнили себя дрессировщиками!

— Тогда почему вы еще живы? — насмешливо спрашивает Эйса.

— Убить вас легко. Перейти в Университет и прикончить остальных — еще легче! — хрипит Сойт Роэн.

— Если твари им подчиняются, то и мир поддерживать будут! — выкрикивают в толпе. Одобрительный гул отдается в плитах.

— Подчиняются?! — голос Советника надламывается на высокой ноте. — Тогда что случилось с прочими магами? Где капитан пятого блока, Кан Александер? Где Тони Луиза? Ниль Пхакпхум?

— Карс Росмо! Охотник! — отчаянный вопль прокатывается над морем голов.

— Джоба Филипп! — вторят ему.

— Спайк! Спайк Шуок!

— Но и Плутона здесь нет, — выходит неожиданно громко. Первые ряды замолкают. Я встречаюсь взглядом с охотником. Немолодой мужчина потрясенно моргает, направляет на меня пистолет. Безухий — замечаю прежде, чем он расплывается, подергивается влажным туманом. Вытираю горячие щеки:

— И сотен тварей. У тех даже имен не было. А маги огня… все умерли в лабораториях от экспериментов ученых, а один умирает прямо сейчас, но никому нет дела.

— Что? — оборачивается Эйса.

— Мантикора, — острая вонь пульсирует под веками. Меня не хватило. Портал выпил единственный источник живого огня на мертвом полюсе.

— Мантикора! — говорит Янни.

— Ритуал сломал его, — Илай.

— И Янни тоже! — надтреснуто кричит Мария в вибрирующей тишине. — Мой брат! Вы все видели, что с ними происходит, но никто и слова не сказал! Не

притворяйтесь, что не знали правды! Как будто никого не было в лаборатории, когда Алек… Ученые сделали это с ним! А теперь… где теперь его память? Где… где Джокер? Где Висия?!

— Гилберт, — говорит Илай.

— Розалин, — безухий опускает оружие.

— Мантикора! — с надрывом шепчет Янни.

В нарастающем ропоте перекликаются голоса:

— Тот безногий…

— Что с калекой?

— Там же Янни Збигнев, из техников. Он тоже…

— Создал тварь! Мы убивали ее!

— Я был там! Видел! Пацан вырубился в ритуале! Ничего не соображал!

— Таким и остался…

— Помните Висию? Друг Эрлаха!

— Висия Фредерик!

— Поджег общагу!

— Тео Модфор!

— Покончил с собой!

— Джокер тоже…

— Гилберт!

— Лирой! Из медиков!

— Илай! Он ведь сейчас здесь, да?

— Мантикора Оретт!

— Иоанн Фарадей! Гилберт Хогал!

— Розалин! Розалин Падда! — выкрикивает одноухий мужчина, поворачиваясь спиной. Все больше их, вспоминающих имена, смотрит в другую сторону, туда, где скрывается Совет.

Позвоночник пронзает молнией. Всхлипываю от жгучего холода. Энид, побледнев, отползает прочь. Вцепляется в волосы Янни.

— Твою мать, — качается, но не меняет положения Наас.

Алва. Ужасная даже сквозь зарево барьера.

— Отдайте его мне, — грохочет кровью в висках.

— Вы смеете утверждать, что…

Издалека доносится, потопив ответ Гофолии, чей-то рев:

— Зачитайте пакт!

— Читали уже! — кричат в ответ на разный лад. Я кусаю пылающий агонией кулак, чтобы тоже не заорать: голова раскалывается от ширящейся пустоты. Впиваясь зубами в рану, наполняю рот металлом — лишь бы удержать схлопывающуюся реальность.

— Там никому не слышно, — говорят будто над самым ухом. — Может, если с фонтана, то все смогут разобрать, о чем речь?

— Давайте, мы вас пропустим!

— Даже прикроем от Совета! — обещание встречается громоподобным смехом.

— В обмен на Мантикору, — требует Наас. — Ему нужна помощь.

— Вряд ли ученые отдадут, — ввинчивается в мозг.

— А мы заберем. Эй! — вжимаюсь лбом в землю, стискиваю челюсть, вгрызаюсь, но боль в руке стремительно гаснет, унося свет и новую волну голосов:

— Отдайте им Мантикору!

— … ют пакт! Пропустите к фонтану! — Расступитесь! Давай его сюда…

— Господи…

— Что за…

***

— Зарин! — жаркий шепот в темноте. Не надо. Пожалуйста, хватит.

— Зарин, — горячие пальцы с нажимом проходятся по ключицам, опускаются ниже, огненным цветком раскрываются на животе. Другая рука путается в волосах, оглаживая затылок. Губы касаются моих:

— Она не тронет тебя. Мантикора здесь.

Набираю полные легкие ядовитого от краски воздуха. Мантикора. Алва пришла за ним, не за мной. Закашлявшись, смотрю на Илая.

— Как ты? — он в короне из пламени, бледен до синевы. Давлюсь шершавым запахом и сиплю:

— Почему он так пахнет?

— Ритуал. Ты тоже пахнешь, — но я не чувствую. — Зачем ты… Ты могла умереть! — рычит, притягивая вплотную, комкает ткань рубашки. Накрываю его ладонь.

— Или из-за меня умер бы еще один человек. Хватит. Клятва Плутона разрушила достаточно жизней.

Илай тяжело дышит. Зрачки до краев заполнили кровавую радужку.