Raymond Abaddon - По ту сторону пламени

— Это твое место.

— Да, — жужжание и щелчки, звон посуды. Терпкий аромат кофе. Янни кружит по залу, слизывая крем с пальцев. Я чувствую приближение Илая по разлившемуся в воздухе теплу, но не пытаюсь развернуться, когда попадаю в кольцо сильных рук. Вкладывает чашку в ладони, не размыкает объятий. Откидываю голову ему на грудь:

— Почему тогда ты пахнешь зимой и кровью?

Прижимает теснее и вздыхает:

— Тогда стояла зима.

— Этот запах… что он значит?

— След первого колдовства. Ты — нагретый камень. Летняя жара.

— Крыша. Я упала с крыши. Было лето, — горячие лучи скользили по граням осколка, ветер оседал на языке вкусом пыли и выжженной солнцем травы.

— А здесь стояла зима, — зажмуриваюсь. Мир сужается до шершавого голоса. — За ночь все засыпало снегом. Я разгребал сугроб возле задней двери, когда услышал, что внутри кто-то есть. Родители уехали, кафе было закрыто. Главный вход оставался нерасчищенным.

Янни вскидывается, будто тоже на звук. Отложив недоеденное лакомство на ближайший стол, медленно, почти крадучись, направляется к коридору под табличкой WC.

— Я решил, это твари. Я называл их вампирами.

— Почему? — следуя примеру Янни, избавляюсь от лишней чашки. Переплетаю наши пальцы. Его изрезаны до самых костей — пытался сорвать удавку? Илай освобождается, заставляет разжать ладонь со слоистым рубцом.

— Они боятся света. Высасывают жизнь. И мой самый частый гость напоминал человека.

Проведя по шраму, отпускает. Подталкивает к поглотившему мальчишку темному проему.

— Он прогонял прочих. Он объяснил мне, кто я такой.

— Объяснил? — Янни замер у двери в туалет.

— Да. Он был Высшим, — Илай касается губами моего виска, хрипло шепчет:

— Знал про Университет. Научил меня подавлять силу. Чтобы не нашли. Но они нашли.

— Как?

Невесело смеется:

— Он был рядом слишком долго. Его природа… ты знаешь, как твари действуют на людей. Кафе обходили стороной. Родители даже продать его не могли. Часть соседей съехала. Другие спились. У пары с верхнего этажа ребенок покончил с собой, бросившись под грузовик. Ему было десять. Оставил записку: мне страшно жить. Это попало в новости, его родители дали интервью. Пытались оправдаться, их же подозревали в жестоком обращении. Сказали, что дом проклят. Что здесь водятся привидения. Много чего наговорили. Довольно убедительно. У нас сразу стало полно посетителей. Журналисты лезли с вопросами. Школьники приходили толпами, чтобы было не так страшно, покупали печенье на вынос и тут же сбегали. Трусливые глазели через витрину, а смелые пытались вломиться ночью… Но было еще несколько мужчин. Они не выглядели испуганными или заинтересованными. Молча пили кофе и уходили. Возвращались трижды. Третий раз — тогда, после метели.

Еще один мертвый ребенок. Как просто. Как холодно. Из приоткрытой двери черного входа тянет морозом. Толкаю — кожа примерзает к металлу. Во тьме громоздятся коробки и ящики, на второй этаж уходит деревянная лестница. Далекая светлая полоска открывает кусочек неправильно летнего дворика.

— Я пошел на звук. Звон. Зеркало в туалете. Подумал: опять. Мой вампир ушел, без него приходили другие. Они часто били зеркала.

Мальчишка ныряет во мрак туалета. Хрустит стекло.

— Но это были люди.

Люди страшнее всего.

— Пятеро охотников. Я узнал знак Университета: Сирас рисовал его мне.

— Сирас? — иду за Янни.

— Моя тварь. Он не смог защитить меня, мне пришлось справляться самому.

— Первое колдовство.

Илай прислоняется к стене:

— Еще нет. Я прикончил первого лопатой. Даже не задумался, будто убивал раньше. Просто ударил лезвием в горло.

Нащупав выключатель, опускаю ресницы.

— Ударил и второго. Он уронил пистолет. Другие пытались поймать меня удавкой, но здесь тесно.

Щелк.

Едкий оранжевый свет озаряет выложенное белой плиткой помещение. Двери в кабинках распахнуты вразнобой. Янни ступает по рисунку влажно блестящих разводов. Брызги на зеркале у входа отмечают первую жертву Илая. Окровавленная лопата валяется здесь же, у порога.

— У них не сразу получилось. Раньше я застрелил еще одного.

Оглядываюсь на бесцветного в полутьме коридора мага. Он глухо говорит:

— А потом загремел замок на входной двери. Родители вернулись. Я хотел закричать, но охотник сказал…

— Один звук — и я убью их, — продолжает Янни. Склоняет голову и отвечает на другой лад:

— Пусть орет. Я хочу услышать, как он будет орать.

— Какого черта, Фрик? Что ты?… Фрик! — мальчишка кричит, падает на колени. Раскачивается, едва не ударяясь лбом о кафель. Его голос неуловимо меняется. Эхом в ушах бьются выстрелы. Плач. Крики: нет-нет-нет. Нет! Что ты наделал? Мама! Мама! Мы должны были стереть им память! Он убил Джейми! Папа, пожалуйста! Он еще жив! Этот выродок прикончил Джейми!

Отступаю прочь от ожившей памяти. Обнимаю Илая и утыкаюсь носом в ямку между ключицами. Под щекой набатом бьется сердце. Янни смолкает.

— Меня нескоро выпустили из Заповедника, — на плечи ложатся руки. — Не думал, что выпустят. Повезло: психолог поверил, будто я убил тех троих случайно. Испугался. Они не заметили, что я прикончил пятерых.

— Что?… — сжимает пальцы, сглатывает:

— Отметил. Проклятьем… твари, — кривая ухмылка. — Первое волшебство. Сирас показывал мне, как. Сказал: я не всегда смогу тебя защитить. Но отомстить… не я, так другие. Твари ведь ради этого и рождаются. Даже мудрые, подобные Плутону. Месть. Ничего больше. Им нельзя верить.

— Потому, что Сираса не было рядом, когда охотники убили твою семью? — Илай морщится. Облизывает искусанные до ран губы:

— Да. Они умерли из-за него. Он привел охотников и сбежал.

— Неправда. Они умерли из-за тебя, — красный взгляд дробится острыми гранями. Вина? Или злость? Не успеваю разглядеть. Отпускает, шагает назад, где тени скрывают лицо. Ровно отвечает:

— Пакт Серафима — мечта или ложь. Твоя тварь никого не приведет. Мира не будет.

— А ты? Останешься здесь? Думаешь, сумеешь спрятаться — теперь? Или просто боишься встречи с Сирасом? Со своим прошлым? — мне стоит замолчать: воздух

ощетинивается мраком. Но молчание — тоже бегство. А я обещала себе уже дважды:

— Перестань убегать! Посмотри, что ты наделал, — злость расцветает пламенем, высвечивая две лужи крови прямо под ногами. Женскую сумку у стены. Гильзы, ключи от машины с желтым брелоком, крупный отпечаток руки: его отец пытался встать. Илай застыл — точь-в-точь животное в свете фар. Позволяю силе ослеплять. Повторяю:

— Посмотри. Ты привел тварь. Ты привел охотников. Ты убил их. Но ты не виноват. Прими это. И спроси себя снова: ты действительно хочешь остаться здесь навсегда? Разве с тебя не достаточно?