Raymond Abaddon - По ту сторону пламени

— Эйсандей Ветта, — пристально разглядывает парня Сойт Роэн. — Увидит папочку и психанет. Последняя ваша встреча стоила Университету лаборатории. Еще повезло, что потолок не обрушился. С твоей силой давно пора уметь держать себя в руках.

Хикан отвечает неожиданно жестко:

— Эйса справится. Тема закрыта.

— Сойт Роэн, — предлагает сын Хайме, смерив мужчину ядовитым взглядом. Оборотень моргает:

— От него несет смертью. Ученым понравится.

— Унюхал…

— Что? — не понимает Наас. Мужчина заходится кашлем.

— Он умирает, — веки кажутся налитыми свинцом. Сползаю на пол, на выстроенную вдоль стены пыльную обувь. Один сапог откололся от общей кучи, на украшенном прихотливой вышивкой голенище стоит грязными ботинками Сойт Роэн. Говорит:

— Полагаться только на силы Мантикоры и оси опасно. Если он погибнет, нас выкинет в лаборатории до подписания пакта. Необходима страховка.

— Например? — Наас бледен, на носу ярко проступили веснушки. Промакиваю рот футболкой. По светлой ткани расползаются алые кляксы.

— Рассекретить расположение Университета, — серые клубы путаются в тюльпанах-плафонах. — Отправить тварей к защитному контуру. Это противоречит вашей прекрасной идее равенства, но…

— Тварям не пробраться внутрь, и помешать магам с прахом выйти или войти тоже не получится. Никто не умрет, но барьер буквально взорвется, — прикидывает Хикан. — Полыхать будет до небес. Все перенервничали от появления Зарин и бегства Плутона. Здесь просто обалдеют.

— Тогда преимущество будет на нашей стороне, — хмурится Эйса, — наша смерть запрет людей без оберегов в пределах периметра. Им придется искать новое место, выстраивать барьеры с нуля, каким-то образом перевозить оборудование и артефакты, драконов… и все — маленькими группами. Короткими вылазками. Переезд растянется в вечность, а всякая другая работа встанет.

— Но никто не умрет, — говорит Сойт Роэн.

Они просто потеряют связь с внешним миром. Со своими семьями. Наас говорил, в границах Университета телефоны не работают. Неравенство сил очевидно. Стискиваю челюсти до тяжелой боли. Эйса тушит сигарету о разрисованные вензелями обои. Выдыхаю:

— Мы поступим не лучше Совета.

— Разве? А какой выбор они предложили тебе?

Мне нечего ответить. Морозным сквозняком возвращается Илай. Опускается на колени, трогает мой подбородок. Я силюсь улыбнуться, хоть рот полон железной слюны:

— Неважно. Я… я надеялась, что мы отличаемся.

— Мы и отличаемся, — сын Хайме роняет окурок на пол. Размазывает по паркету. Илай садится рядом, берет за руку. Эйсандей Ветта продолжает говорить, а я пытаюсь найти название чувству, от которого сжимается горло и печет глаза.

— После подписания пакта нужно быстро уйти. Спрячемся в белом пятне. У меня есть несколько вариантов на примете. Помехи не дадут отследить нас по меткам, а Хикан возведет барьеры не хуже Университетских. Как обустроим защиту, пустим слух о новом ордене. Посмотрим, что из этого выйдет, но я уверен: будет масса желающих избавиться от власти администрации. Пусть твари отметят и их тоже, тогда никому не сотрут память о магии. Конечно, предприятие выйдет благотворительным: платить-то нам нечем. Пока. Но и любые миссии сделаем добровольными. Магов интересуют в первую очередь приключения, а деньги

заработают где-нибудь еще. Без проклятий тварей и принудительных миссий колдовство превратится в развлечение, как было в эпоху Возрождения. А потом, когда нарастим…

Не слушать. Считать вдохи. Успокоиться, иначе тьма снова вырвется наружу и что-нибудь… кого-нибудь сломает. Молчать. Наблюдать.

Запоминать. Быть может, однажды и эта горечь обретет смысл в волшебстве.

Я смотрю на четырех магов снизу-вверх — далеких и разных, загнанных в ловушку тусклых стен. Вот-вот за окнами засинеет рассвет, зачирикают, пробуждаясь, птицы. Когда мы проснемся, солнце уже взойдет высоко, выбелит город до тонких трещинок и сотрет тени этой ночи, разрушит хрупкий сплав: надежду и страх, что связывает нас крепче всяких чар.

Сегодня начнется путь к иной судьбе — дорога для одного. Сможем ли мы пройти ее вместе?

***

Днем я сбегаю на крышу. Здесь красиво и — никого. Прозрачный воздух расступился до самой тюрьмы на окраине Отрезка. Слышно, как внизу во дворике ругаются Хикан и Мария. Янни гремит металлом, разгуливая по капоту вросшей в землю машины. Качается верхушка дерева: Наас зачем-то взбирается по голым ветвям. Возвращаюсь к рисунку на ржавом железе у желоба водостока. Под пальцами оживают линии: люди-точки гуляют в лабиринте жарких улиц. Две, две, одна, одна. Кто где? Не угадаешь. Хочется думать, что вон та, в мертвом парке, — Илай. Можно расчертить другую формулу и проверить, с кем появится клякса твари, но память жалит, и я спешу отнять руку.

— На что это похоже? — вздрогнув, оглядываюсь. Сойт Роэн подпирает чердачную дверь. Подкрался бесшумно. Стряхиваю мел с ладоней, вытираю о шорты. На что похожа магия?

На гаснущую искру внутри еще живой твари. На голоса из темноты — злые и честные.

— На жажду, — которую нельзя утолить.

— Поэтому вы, маги, так легко попадаетесь на крючок Университета? — усмехается, но карие глаза серьезны. Избавился от куртки, переоделся в синюю футболку. Накинутая поверх рубашка оттопыривается под мышкой: кобура. Вторая, крепившаяся к поясу, исчезла.

— Наверное, — растягиваюсь на горячем шифере. Сверху — сизые слои ветров, у горизонта бурлят облака. Трогаю шрам, опускаю ресницы:

— Я просто хотела, чтобы кошмар закончился.

— Твари?

— Да, — очерченная торшерным светом полночь, вокруг оживает тьма, а родителя спят в другой комнате — в другом мире. Кажется: стоит только вскрикнуть, позвать… но звать нельзя. Услышат и придут, но будет хуже, ведь твари спрячутся, а мама с папой не поверят и не захотят знать.

Понять.

— Зачем тогда связалась с Высшей? — пахнет сигаретным дымом.

— Она хотела того же, — где сейчас Плутон? Почему не приходит?

Прячется? От чего?

Сойт Роэн не отвечает. Переворачиваюсь на живот, чтобы пистолет не давил в поясницу, и — увидеть его. Присел у выхода на лестницу, лишая возможности сбежать. Трет заросший светлой щетиной подбородок:

— И все? — поднимает брови.

— И все, — сжимаю кулак.

— Я не верю тебе, — подставляет смуглое лицо пекучим лучам.

— А я — тебе. Какого черта ты забыл в Университете? Почему согласился отправиться в Отрезок? Зачем тебе память о магии — теперь, когда умираешь?

— Бах! — далекий Янни хлопает дверью машины. — Бах! Бах! БАХ!

Хикан хрипло рявкает:

— Прекрати!

Я улыбаюсь. Грохот продолжается. Сердитый голос оборотня мешается с мягким баритоном Эйсы и бормотанием Марии: парень пытается унять брата. Нааса звуки не выдают.