Дмитрий Костюкевич - Жуть-2

— Папа, ну что же вы. Люди будут смеяться.

Водитель джипа почесал затылок.

— Да у вас тут многодетная семья.

— Простите нас, пожалуйста, — виновато сказала блондинка, — Я его невестка. И не думайте. Пётр Иванович человек заслуженный и совсем не сумасшедший.

— Конечно не сумасшедший! — взвился Коренев, — А ты, мошенница, людей бы постеснялась. Невестка… в дом залезли, чуть до инфаркта не довели. Вещи мои трогают. Дай сюда!

Он вырвал плащ у незнакомки. Ткань затрещала.

Лысый, кажется, корил себя за то, что откликнулся на зов о помощи.

— Вы бы обсудили всё сами, — с досадой сказал он.

— Нет! — Пётр Иванович разгадал планы водителя и страх вернулся, кислый и холодный, — У него нож был! Он за мной с ножом гнался!

Лысый несколько секунд изучал старика. Кивнул, поднося к уху ай-фон:

— Пусть милиция разберётся. А вы то тех пор держитесь от него подальше.

Коренев злорадно похрустел кулаками. Он хотел насладиться паникой пройдох, испугом перед органами власти, но те не подали вида. «Сынок» приобнял «невестку». Она тёрла щёки и сокрушалась:

— Милиция… Боже, какой позор.

— Не переживай, солнышко, — успокаивал «сынок», до омерзения обходительный и милый.

Лысый опёрся о кузов джипа и курил электронную сигарету. Грабитель утешал блондинку, периодически бросая на старика тоскливые взоры. Что до Коренева, он мечтал покончить со спектаклем и очутиться в родных стенах. Убрать за негодяями, чтоб пылинки не было. Завтра же поменять замки. И купить сторожевого пса, как давно советовала Нина.

— Чёрте что, — бормотал он угрюмо, — Чёрте что.

Наряд прибыл спустя четверть часа. Два румяных здоровяка, Пётр Иванович нарёк их про себя Чуком и Геком. Лысый в двух словах очертить ситуацию. Упомянул свидетель и гипотетический нож.

— Это правда? — уставился милиционер на Коренева.

Он открыл было рот, но «сынок» опередил:

— Товарищи. Моему отцу семьдесят четыре и у него скачет давление, — многозначительная гримаса, — Он — Коренев Пётр Иванович. Я — Сергей Петрович Коренев. Это — Виктория Игоревна Коренева, моя супруга. А там наш дом и документы. Пройдёмте.

Чук разрешил водителю ехать. Судя по физиономии, в этот момент лысый клялся впредь не спасать полоумных дедуль.

Оставшиеся вереницей вошли во двор. Петру Ивановичу не нравилось, как болтает представившийся Сергеем тип с милиционерами.

— У них был нож, — напомнил он на всякий пожарный.

Гек велел ждать, и потопал к заднему входу. Через минуту отворил парадную дверь.

— Стул перевёрнут, — сказал он.

— Мне повезло, что девка пряталась где-то. Вдвоём они бы меня быстро пошинковали.

Сергей воздел к небесам страдальческий взгляд. Прошёл в дом, вежливо подвинув хозяина.

— Эй, ты! — рявкнул Коренев, — Куда?

Виктория погладила его по плечу, он скинул её руку.

— Ничего, ничего. Документы у меня есть, комар носа не подточит. Кто живёт, сколько живут. Количество де…

Он ойкнул, когда в коридоре появился Сергей с ножом.

Ему и в голову не приходило, что маньяк может зарезать милиционеров. И взяться за него.

Но Сергей передал нож Геку. К лезвию прилипло колечко лука.

— Я готовил салат, — пояснил негодяй простодушно.

— В моём доме! — вскричал Коренев. Его терпение лопалось.

— Конечно, в твоём, папуль, — согласился Сергей.

— Хватит! — Коренев отпихнул родственника. И увидел кухню в конце коридора. Белоснежную громаду японского холодильника. Столешницу под мрамор. Жалюзи.

Он ущипнул себя за кисть, но мозг продолжал галлюцинировать.

А где его занавески в горошек? Где стол с перевязанной ножкой? Где грохочущий и подтекающий холодильник «Саратов»?

— Пап, ты в порядке?

— Прочь! — он обогнул милиционеров, Викторию, возвращающуюся откуда-то из недр дома с пачкой документов («здесь паспорта, прописки…»). Застыл на пороге спальни.

Пока он носился по улице, они сделали ремонт. Вышвырнули его вещи и книги и мебель, купленную ещё Ларисой. Заставили комнату пластиком. Зарубежной техникой. Постелили паркет. Внесли белые кожаные кресла.

Особенно жаль ему было служившего с девяностых телевизора «Sumsung», который они заменили на жидкокристаллический монитор той же фирмы.

«Как они провернули это?» — спросил вкрадчивый голос в подкорке.

«Я не знаю», — прошептал Коренев.

На подгибающихся ногах он пошёл к шкафу. Его манила фотография, подтягивала к себе, точно рыбак глупого карася. Рамку он приобрёл по акции в сувенирном магазине, но снимок, снимок, с которым он засыпал и просыпался в течение сорока пяти лет, исчез.

С фотографии ему улыбалась образцовая семья: плотного телосложения мужчина и миловидная молодая женщина. Сергей и Виктория. А между ними, вполне счастливый, стоял он сам. Стоял и словно подмигивал насмешливо. И вот с фотографией Коренев не сумел справиться.

Он обмочился. Не дебютировал в роли мокрого мальчика, но проделал это впервые прилюдно.

— Господи, папочка, — всплеснула руками Виктория.

— Мы, наверное, пойдём, — смущённо сказал Чук.

— Нет, — в наплывающем мареве Пётр Иванович побрёл к милиционерам, вцепился в спинку венского стула, — Спросите соседей, моих знакомых… Они… они убьют меня! Включат газ и убьют…

Даже своим агонизирующим разумом он понял, как нелепо звучат его мольбы.

— Извините, — сказал Сергей.

— Ничего, — ответил милиционер сочувственно, и зачем-то добавил: — Моей бабушке девяносто лет.

Щёлкнула дверь, оставляя Коренева один на один с чужаками.

Он затравленно смотрел, как они приближаются. Обеспокоенные, взволнованные.

— Кто вы такие? — простонал он.

— Мы — твоя семья, — мягко улыбнулся Сергей.

Силы покинули Петра Ивановича. Он позволил отвести себя в ванную. Прислонился к кафелю — голубому, а не изумрудному, и разглядывал шеренги баночек и гелей, шампуней и кремов. Сознание усохло до горошины. Он ощущал прикосновения, он понимал, что его раздевают, что незнакомый мужик раздевает его.

Никогда прежде он не был таким потерянным и беззащитным.

Его помыли — Сергей трижды проверил, чтобы струя была не слишком горячей. Краем уха он слушал подбадривающее слова новоиспечённого сына, краем зрения видел невестку в зеркале.

Мысли сбивались, склеивались в комок.

Его тщательного вытерли полотенцами и транспортировали на кухню.

— Будем ужинать, — весело объявила Виктория.

Жульен в горшочках. Рыба под шубой в салатнице с жар-птицами.

— Тебе не звонили с работы? — спросила Виктория мужа.

— А я не говорил? — заулыбался он, — Там такая история! На склад привезли тренажёры, а наш заказчик…

Пётр Иванович ковырялся в жульене, выискивая крупицы стрихнина.

«Соберись!» — требовал он, — «Сейчас же сосредоточься».